( Старший сын Л. Толстого, Сергей Львович Толстой (1863 — 1947), автор известных мемуаров «Очерки былого», наиболее полно и подробно рассказал о встречах своего отца с И. С. Тургеневым, произошедших после их длительной ссоры (см, воспоминания А. А. Фета в т. 1 наст. изд.).
С. Л. Толстому было пятнадцать лет, когда он впервые встретился с Тургеневым. Он живее других из большого семейства Толстых запомнил и передал облик писателя во время его столь знаменательных приездов в Ясную Поляну. Автор использовал в своих мемуарах самое ценное из воспоминаний домашних и гостей, присутствовавших в разные годы на встречах с Тургеневым в Ясной Поляне, это прежде всего дневниковые записи С. А. Толстой, записки Т. Л. Сухотиной-Толстой, воспоминания С. А. Берса.
Текст печатается по изданию: С. Л. Толстой. Очерки былого. Изд. 3-е, дополненное. Тула, 1968)
Тургенев и Толстой, история их взаимных отношений, столкновение двух различных мировоззрений, двух разных характеров — какая богатая тема для историко-литературного исследования! Однако это не входит в мою задачу. Я хочу только рассказать нечто из последней главы истории этих отношений, а именно про посещения Тургеневым Ясной Поляны в 1878, 1880 и 1881 годах, чему я лично был свидетелем
1877 год был критическим годом в жизни моего отца. Он говаривал, что человеческое тело совершенно переменяется каждые семь лет, а что он совершенно переменился в 1877 году, когда ему минуло 7×7=49 лет. Тогда произошел перелом в его мировоззрении, описанный им в «Исповеди». Этому душевному кризису предшествовали тяжелые переживания — сознание тщеты жизни и страх смерти.
Новое религиозное отношение к жизни потребовало проверки себя и своих отношений к людям. Личных врагов, думается мне, у моего отца не было, но неприязненные отношения с Тургеневым его тяготили. Тогда он написал Тургеневу следующее примирительное письмо:
В последнее время, вспоминая о моих с Вами отношениях, я, к удивлению своему и радости, почувствовал, что я к Вам никакой вражды не имею. Дай бог, чтобы в Вас было то же самое. По правде сказать, зная, как Вы добры, я почти уверен, что Ваше враждебное чувство ко мне прошло еще прежде моего.
Если так, то, пожалуйста, подадите друг другу руку и, пожалуйста, совсем до конца простите мне все, чем я был виноват перед Вами.
Мне так естественно помнить о Вас только одно хорошее, потому что этого хорошего было так много в отношении меня. Я помню, что Вам я обязан своей литературной известностью, и помню, как Вы любили и мое писание, и меня. Может быть, и Вы найдете такие же воспоминания обо мне, потому что было время, когда я искренне любил Вас.
Искрение, если Вы можете простить меня, предлагаю Вам всю ту дружбу, на которую я способен.
В наши года есть одно только благо — любовные отношения с людьми, и я буду очень рад, если между нами они установятся.
Тургенев ответил из Парижа 8/20 мая 1878 года:
«Любезный Лев Николаевич. Я только сегодня получил Ваше письмо, которое Вы отправили poste restante. Оно меня очень обрадовало и тронуло. С величайшей охотой готов возобновить нашу прежнюю дружбу и крепко жму протянутую мне Вами руку. Вы совершенно правы, не предполагая во мне враждебных чувств к Вам: если они и были, то давным-давно исчезли, и осталось одно воспоминание о Вас как о человеке, к которому я был искренне привязан, и о писателе, первые шаги которого мне удалось приветствовать раньше других, каждое новое произведение которого всегда возбуждало во мне живейший интерес. Душевно радуюсь прекращению возникших между нами недоразумений.
Я надеюсь нынешним летом попасть в Орловскую губернию — и тогда мы, конечно, увидимся. А до тех пор желаю Вам всего хорошего — и еще раз дружески жму Вам руку.
В августе 1878 года Тургенев был в Москве и 4 августа написал Льву Николаевичу:
«. Понедельник пробуду в Туле, где у меня дела. Мне самому хочется Вас видеть, и к тому ж у меня есть поручение до Вас — то как хотите? приедете ли Вы в Тулу, или я заеду к Вам в Ясную Поляну, откуда отправлюсь далее?»
Через несколько дней Тургенев телеграфировал, что приедет со станции Тула в Ясную Поляну. Отец сам поехал в Тулу его встречать, взяв с собой своего шурина, молодого правоведа Степана Берса.
О том, как встретились оба писателя после семнадцатилетней разлуки и какие были их разговоры в коляске в те полтора часа, когда они ехали из Тулы в Ясную Поляну, записей не сохранилось. Надо предполагать, что встреча была сердечна и что оба они избегали неприятных тем разговора.
И вот Тургенев в Ясной Поляне. Всего-навсего Тургенев приезжал в Ясную Поляну 4 раза: 8 — 9 августа 1878 года, 2 — 4 сентября того же года, 2 — 4 мая 1880 года и 22 августа 1881 года. Об этих посещениях есть записки Степана Берса, Е. И. Менгден, моей матери, сестры Татьяны и брата Ильи. Я постараюсь последовательно вести свой рассказ, проверяя свои воспоминания этими записками и обратно. Однако я не могу ручаться за то, что хронологически мой рассказ будет верен. Ведь с тех пор прошло много лет. Особенно трудно установить, имели ли место те или иные разговоры или факты в первое его посещение, в августе 1878 года, или во второе — в сентябре. Поэтому мой последующий рассказ будет столько же относиться к первому посещению, сколько ко второму.
Летом 1878 года в Ясной Поляне, по обыкновению, жило много народа. В большом доме жила наша семья, состоявшая, кроме родителей, из четырех братьев и двух сестер. Мне, старшему, было пятнадцать лет, сестре Татьяне — тринадцать, Илье — двенадцать и т. д. В то время у пас жили француз-гувернер, m. Montels, бывший коммунар 1871 года, скрывавшийся в России под фамилией Nief, гувернантка-англичанка и наш большой друг, учивший нас русскому и математике, бывший член кружка Н. Чайковского и Маликова, В. И. Алексеев. Во флигеле жила семья Кузминских. Кроме того, в Ясной Поляне почти всегда гостил еще кто-нибудь. В то время гостила баронесса Е. И. Менгден с дочерью и Степан Берс.
Все мы, конечно, с величайшим интересом ждали Ивана Сергеевича. Я знал, что Тургенев большого роста. Но он превзошел мои ожидания. Он показался мне великаном — великаном с добрыми глазами, с красноватым лицом, с мягкими, как мне казалось, мускулами ног и с густыми, хорошо причесанными, белыми, даже желтоватыми волосами и такой же бородой. Сравнительно с ним отец мне показался маленьким (хотя он был роста выше среднего) и моложе, чем он был. Правда, Тургеневу было шестьдесят лет, а отцу — пятьдесят. Но Тургенев был совсем седой, а у отца были темные волосы без проседи. В их отношениях чувствовалось, что Иван Сергеевич старший. Мне тогда казалось, что отец к нему относился сдержанно, любезно и слегка почтительно, а Тургенев к отцу, несмотря на свою экспансивность, немножко осторожно.
Тургенев привез с собой прекрасные дорожные вещи: дорогой кожаный чемодан, изящный несессер, две щетки слоновой кости и пр. Я помню его бархатную куртку, такой же жилет, шелковый галстук, мягкую, тоже, кажется, шелковую рубашку и двое прекрасных золотых часов. Часы он с удовольствием показывал и говорил, что они — хронометры, что он вообще любит хорошие часы и наблюдает за тем, чтобы они ходили верно и одинаково, минута в минуту. Еще у него в кармане была изящная табакерка с нюхательным табаком. Он говорил, что бросил курить, потому что, когда он курил, две милые девицы не позволяли себя целовать, «а теперь, — прибавил он, — мои парижские дамы не позволяют мне нюхать табак». На ногах у него были мягкие сапоги с очень широкими носками: такие сапоги он носил по причине своей подагры.
Иван Сергеевич много разговаривал с отцом наедине, в кабинете и на прогулках. Вероятно, главной темой их разговоров была литература. Помню, как, войдя по какому-то делу в кабинет, я услышал, как Иван Сергеевич декламирует:
1 ( «Пир Петра Первого» А. С. Пушкина)
— Разве это не удивительно сказано? — говорил Иван Сергеевич. — Разве вы не слышите гром пушек в стихах:
Отец, помнится, соглашался, что стихотворение прекрасно по форме, но не по содержанию. Ведь он изучал эпоху Петра I и вынес из этого изучения отрицательное отношение к Петру. Кажется, тогда же он говорил: когда писатель пишет стихами, он ограничен в выборе выражений рифмой и размером. Если хочешь точно выразить свою мысль, то нельзя писать стихами.
Не помню, что именно возражал Тургенев, только помню, что отец согласился, что иногда рифма придает особую прелесть некоторым выражениям, как, например, рифма «странен» и «ранен» в том месте «Евгения Онегина», где Пушкин пишет про убитого Ленского:
Впрочем, отец оговаривался, что он пристрастен к Пушкину и что чувствует к нему особую слабость. В этом, а также в слабости к стихотворениям Фета и Тютчева, он сходился с Тургеневым.
Между прочим, Тургенев, следивший за литературой, рекомендовал отцу двух начинающих писателей: одного — русского, Всеволода Гаршина, и другого француза, Мопассана. Отец впоследствии вполне оценил обоих. Мопассан сперва его оттолкнул сюжетом «Maison Tellier» * , но, прочтя «Une Vie» ** , он признал в нем первоклассного писателя 1 . Тогда же Тургенев рекомендовал одну писательницу, кажется г-жу Стечькину. Но про нее отец говорил: «Тургенев постоянно возится с какой-нибудь романисткой».
1 ( «Тургенев много говорил о Мопассане, — вспоминает Сухотина-Толстая, — восхищался его произведениями и рассказывал о его жизни. Он первый указал на пего моему отцу» (Т. Л. Сухотина-Толстая. Воспоминания. М., 1976, с. 247))
В обществе Тургенев завладевал разговором и общим вниманием. Он был бесподобным рассказчиком, и мы заслушивались его. То он рассказывал, как, сидя на гауптвахте за статью о Гоголе, он безуспешно заискивал у своего сторожа, здоровенного унтер-офицера; 1 то он изображал курицу в супе, подкладывая одну руку под другую; то он показывал, как его легавая собака делает стойку; 2 то он описывал свою виллу в Буживале, говоря про семью Виардо и себя мы; то рассказывал, как в Баден-Бадене он играл лешего в домашнем спектакле у Виардо и как на него смотрели с недоумением.
1 ( Этот рассказ Тургенева приводит в своих воспоминаниях Е. М. (Менгден), которая приезжала в 1878 г. в Ясную Поляну и видела там Тургенева. «. Меня сторожил угрюмый унтер-офицер. — рассказывал писатель, — старый, рослый, широкоплечий солдатина. Лицо суровое, неподвижное; видно было, что ни лаской, ни деньгами ничего не добьешься. » («Звенья», т. VIII, 1950, с. 262 — 264))
2 ( Об этом эпизоде писал в своих воспоминаниях С, А. Берс; «Иван Сергеевич много рассказывал и мимически копировал не только людей, но и предметы с необыкновенным искусством; так, например, он действиями изображал курицу в супе, подсовывая одну руку под другую; потом представлял охотничью собаку в раздумье и т. д. Талант предка его, современника Петра I, по-видимому, в нем повторился» (С. А. Берс. Воспоминания о графе Л. Н. Толстом, Смоленск, 1894, с. 22))
Еще он рассказывал, как на маскараде, вместе с поэтом А. К. Толстым, он встретил грациозную и интересную маску, которая с ними умно разговаривала. Они настаивали на том, чтобы она тогда же сняла маску, по она открылась им лишь через несколько дней, пригласив их к себе.
— Что же я тогда увидел? — говорил Тургенев. — Лицо чухонского солдата в юбке.
Эта маска потом вышла замуж за А. К. Толстого. Его стихотворение «Средь шумного бала» навеяно этим первым знакомством с его будущей женой. Думаю, что Тургенев преувеличил ее некрасивость. Я встречал впоследствии графиню Софью Андреевну, вдову А. К. Толстого, она вовсе не была безобразна и, кроме того, она была, несомненно, умной женщиной.
Кто-то спросил Ивана Сергеевича, не кажется ли ему все русское странным после долгого отсутствия из России. Он ответил, что многое его поражает в первые дни, но что он скоро опять привыкает ко всему русскому, родному.
Помню, как он тогда же или в другой раз сказал:
— В русской деревне я с одним не могу примириться. Это — с рытвиной. Отчего во всей Западной Европе нет рытвин?
Я не раз вспоминал эти слова Ивана Сергеевича. Как художник, он одним словом указал на одно из больных мест нашей деревни. В самом деле, что такое рытвина? Это — водомоина, образующаяся по дорогам и, особенно, по многочисленным межам на крестьянской земле. Эти межи происходят от чересполосицы, а из рытвин — овраги, такие овраги, что в некоторых губерниях более половины пашни превратились в бесплодную землю.
Рытвины выщелачивают питательные соки земли. Рытвина — это эмблема убожества крестьянского земледелия и нашего земельного неустройства. Рытвины — это морщины земли. И Тургенев прав: с рытвиной мириться нельзя.
Вообще западничество Тургенева проявлялось не раз в его разговорах. Так, он говорил: «Если бы Россия со всей своей прошедшей историей провалилась, цивилизация человечества от этого не пострадала бы».
Конечно, это было сказано как парадокс, с болью в сердце, именно потому, что он любил Россию и страстно желал, чтобы Россия внесла свою долю в общую сокровищницу человеческой культуры.
— Еду я по Мценскому уезду. Встречается мне телега, а в телеге лежит мужик, избитый и весь в крови.
Ямщик с козел обернулся ко мне и с чувством сказал:
— Руцкая работа, Иван Сергеевич!
Несмотря на свои шестьдесят лет Тургенев был бодр и подвижен. Он ходил гулять с моим отцом и с нашей компанией молодежи, обращая внимание на хозяйство, на лесные и яблочные посадки и на красивые места в саду и в лесу.
В то время кто-то около яснополянского дома устроил первобытные качели — длинную доску, лежащую своей серединой на перекладине. Проходя мимо, отец и Тургенев соблазнились и, став каждый на конце доски, стали при общем смехе подпрыгивать, подбрасывая друг друга. Тургенев заметил, что такие качели почему-то мало распространены в России.
В один из вечеров Иван Сергеевич читал свой рассказ «Собака». Он читал выразительно, живо и просто — без вычурных интонаций. Но самый рассказ ни на кого, в том числе на моего отца, большого впечатления не произвел 1 .
1 ( О мастерском чтении Тургеневым рассказа «Собака» сохранились воспоминания А. Суворина: «Рассказ этот был так живописен и увлекателен, что производил огромное впечатление. Когда впоследствии я прочитал его в печати, мне оп показался бледной копией с устного рассказа Тургенева» (А. С. Суворин. По поводу «Отцов и детей». — Кн. «Очерки и картинки. Собрание рассказов, фельетонов и заметок Незнакомца» (А. Суворина, кн. 2, СПб., 1875, с. 212))
В другой раз вечером Тургенев играл в шахматы со мной, и насколько мне помнится, с отцом и Урусовым. Он был сильный игрок, сильнее отца. Давая мне ладью вперед, он одну партию выиграл, другую проиграл. Он рассказывал, что, играя на одном международном шахматном турнире решительную партию с одним поляком, он мог, благодаря ошибке своего противника, сделать выигрышный ход — открытый шах. Публика с волнением ждала, сделает ли он этот ход. Замешался национальный интерес: русский играл с поляком. Подумавши, Иван Сергеевич сделал выигрышный ход, и поляк сдался. Когда он это рассказывал, мне показалось, что в нем билась патриотическая жилка.
Он играл особенно искусно слонами. «Меня шахматисты вазывают «Le chevalier du fou», — говорил он (рыцарем слона). По поводу шахматной игры он вспомнил об одном модном в то время словечке французов.
— Что ни скажешь французу, — говорил он, — он отвечает: «Vieux jeu» — «Устарело».
Несмотря на всю свою любовь к Франции Тургенев не особенно восхищался французами, указывая на их недостатки — на их большое национальное самодовольство и мещанскую расчетливость. Он говорил, что французы стали дурно говорить по-французски, грубым парижским жаргоном. Сам он нередко переходил с русского языка на французский. А как хорошо он говорил по-французски! Известно, что сами французы любовались его выговором и оборотами речи.
Иван Сергеевич мало обратил внимания на жившего тогда у нас француза-коммунара m. Montels (Nief). Он говорил, что он знал многих коммунаров и что m. Montels принадлежит к неинтересному типу рядовых коммунаров.
Говоря про француженок, Тургенев сказал: «Насколько русские женщины и девушки образованнее француженок! Точно из темной комнаты войдешь в светлую, когда приедешь в русскую семью». Разумеется, это было сказано в присутствии русских женщин, но я думаю, что Иван Сергеевич говорил искренне 1 , мысленно исключая из своего сравнения госпожу Виардо.
1 ( О духовном величии и красоте русских женщин Тургенев говорил и писал часто. Выступая на банкете в Эрмитаже (23 апреля 1880 г.), он заметил; «Я считаю, что из всех женщин — нет лучше русской женщины. С француженкой — вы после получасовой беседы упираетесь в стену, вам уже не о чем говорить с нею, — с русской женщиной — вы все время чувствуете, что она равна вам. » (К. П. Леткова. Об И. С. Тургеневе (Из воспоминаний курсистки). — «К свету». Научно-литературный сборник, СПб., 1904, с. 455). И. И. Янжул в своих воспоминаниях приводит содержание беседы с Тургеневым о типе французских и русских женщин. «Ни одна женщина в мире, — утверждал Тургенев, имея в виду русскую женщину, — не может быть способна на такое самопожертвование. » (И. И. Янжул. Воспоминания о пережитом и виденном. — «Русская старина», 1910, № 5, с. 312))
Уезжая, Тургенев очень любезно со всеми простился. Моему отцу он говорил: «Вы прекрасно сделали, душа моя, что женились на вашей жене». Он обещал опять заехать в Ясную Поляну осенью.
Моя мать под свежим впечатлением тогда же записала следующее: «Тургенев очень сед, очень смиренен, всех нас прельстил своим красноречием и картинностью изложения самых простых и вместе и возвышенных предметов. Так, он описывал статую «Христос» Антокольского, точно мы все видели его, а потом рассказывал о своей любимой собаке Пегас с одинаковым мастерством. В Тургеневе теперь стала видна слабость, даже детская, наивная слабость характера. Вместе с тем видна мягкость и доброта. Вся ссора его с Львом Николаевичем мне объяснилась этой слабостью» 1 .
1 ( См.: С. А. Толстая. Дневники, т. 1. М, 1978, с. 511)
В январе 1880 года Тургенев послал отцу лестный отзыв Флобера о «Войне и мире» 1 . Весной того же года, приехав в Россию, он опять посетил Ясную Поляну. На этот раз он взял на себя важное поручение: уговорить Толстого участвовать в празднествах по поводу открытия памятника Пушкину.
1 ( 27 декабря и. ст. 1879 г. Тургенев послал Флоберу трехтомное издание «Воины и мира» в переводе М. Паскевич. Выдержку из ответа Флобера он привел в письме к Л. Н. Толстому от 12/24 января 1830 г. «Спасибо, что Вы дали мне возможность прочесть роман Толстого, — писал Флобер. — Это первоклассное произведение. Какой художник и какой психолог! Два первых тома великолепны; третий значительно слабее. Он повторяется и философствует. Слишком чувствуется он сам, писатель и русский человек, в то время как раньше перед Вами была лишь Природа и Человечество. Подчас он напоминает мне Шекспира. » (Тургенев, Письма, т. XII, кн. 2, с. 205, 524))
Второго мая он был в Ясной Поляне. Была весна, «березы как будто пухом зеленели», «соловей уж пел в безмолвии ночей», а днем разные певчие птицы свистели и пели в саду. Иван Сергеевич хорошо знал птиц и отличал их по пению. «Это поет овсянка, — говорил он, — это — коноплянка, это — скворец» и т. д. Отец признавался, что он так хорошо птиц не знает. Пролет вальдшнепов был в самом разгаре. Тургенев, мой отец, брат Илья и я с ружьями, а с нами моя мать и сестра Татьяна отправились на тягу. Поехали мы в экипаже вроде линейки, под названием «катки», за речку Воронку, в казенный лес Засеку. Доехав до речки, мы перешли по бревну на тот берег. Помню огромную живописную фигуру И. С. Тургенева в бурой куртке и широкополой шляпе, когда он осторожно перебирался по бревнышку через речку. Отец предоставил ему лучшую, по его мнению, полянку, через которую должны были тянуть вальдшнепы, и сам стал неподалеку. Моя мать, разговаривая с Тургеневым, осталась вместе с ним. Она его спросила, почему он теперь ничего не пишет. Тургенев ответил, что он уже конченый писатель.
— Нас никто не слышит? — продолжал он. — Так я вам скажу. Я теперь уже не могу писать. Раньше всякий раз, как я задумывал писать, меня трясла лихорадка любви. Теперь это прошло. Я стар и не могу больше ни любить, пи писать.
Во время разговора вдруг послышался выстрел и голос Льва Николаевича, посылавшего собаку искать убитого вальдшнепа.
— Началось, — сказал Тургенев. — Лев Николаевич уже с полем. Вот кому счастье. Ему всегда в жизни везло.
И в самом деле, вальдшнепы летели больше на отца, чем на Тургенева, — вероятно просто потому, что Тургенев отпугивал вальдшнепов разговорами. Наконец Тургенев услышал все ближе и ближе хрип и свист вальдшнепа; птица показалась над деревьями, и он выстрелил.
— Убили? — крикнул отец с места.
— Камнем упал, — ответил Иван Сергеевич.
Однако как ни искали вальдшнепа собака и мы все, найти его в темноте не удалось. И странно: Ивану Сергеевичу и даже моему отцу это было неприятно. Но на другой день брат Илья нашел убитого вальдшнепа: накануне собака не могла его найти, потому что он повис на дереве.
Перед отъездом Тургенева моя мать пошла звать его и моего отца обедать. Они сидели в избушке, которую построил себе отец в роще, около дома, в так называемом «Чепыже», для того чтобы в уединении заниматься. Тургенев в это время уговаривал отца участвовать в Пушкинском празднике. Отец решительно отказался. Он не любил публично выступать и вообще не любил торжеств и праздников, хотя бы в честь Пушкина.
Тургенев этого не ожидал и уехал разочарованный.
В продолжение 1880 года и последующего дружелюбная переписка между обоими писателями продолжалась. Тургенев, так же как и прежде, распространял произведения Льва Толстого за границей, но продолжал пренебрежительно относиться к его философии. «Мне очень жаль Толстого, — пишет он А. И. Урусову 1 декабря 1880 года, узнав о мрачном настроении Льва Николаевича. — Но chacun a sa maniere de tuer ses puces» * . В июне 1881 года он пригласил Льва Николаевича к себе в Спасское. 4 июля 1881 года он писал отцу: «Очень порадовался Вашему близкому посещению, — а также и тому, что Вы говорите о Вашем чувстве ко мне. Оно потому и хорошо, что общее, то есть одинаковое и в Вас и во мне».
* ( каждый бьет блох по-своему (фр.))
О свидании Л. Н. Толстого с И. С. Тургеневым в Спасском есть воспоминания Полонского 1 и следующая пометка в дневнике моего отца:
«9 — 10-го июля. У Тургенева. Милый Полонский, спокойно запятой живописью и писаньем, неосуждающий и — бедный — спокойный. Тургенев боится имени бога, а признает его. Но тоже наивно спокойный, в роскоши и праздности жизни».
В последний раз И. С. Тургенев был в Ясной Поляне в конце августа 1881 года. 22 августа, в день рождения моей матери, в Ясной Поляне было много гостей, в том числе мой дядя Сергей Николаевич Толстой и кн. Л. Д. Урусов. Несмотря на то что Урусов был в то время тульским вице-губернатором, его можно назвать первым последователем моего отца. Отец занимался в то время исследованием Евангелия и посвящал Урусова в свою работу. Урусов усвоил себе его толкование первых слов Евангелия от Иоанна: «Началом всего было разумение жизни» и т. д., и любил говорить на эту тему. И вот, вечером, за чайным столом, Урусов стал доказывать Тургеневу, что начало всего есть разумение жизни. Не помню, что и как возражал Тургенев, но, по-видимому, его мало интересовал предмет разговора, и он старался перейти на другую тему. Но Урусов настойчиво продолжал доказывать свои тезисы, сильно жестикулируя и не замечая того, что он продвинулся на кончик стула. Вдруг стул выскользнул из-под него, и он упал на пол с вытянутой вперед ладонью. Нисколько не смутившись, он из-под стола продолжал начатую фразу. Тургенев не удержался и громко, слишком громко расхохотался.
— Il m’assomme, се Трубецкой (он убивает меня, этот Трубецкой), — сквозь смех фальцетом кричал Тургенев, спутав фамилию Урусова и называя его Трубецким.
Все также рассмеялись, кроме самого Урусова и моего отца. Отец только улыбнулся; ему было неприятно несколько пренебрежительное отношение Тургенева к Урусову и к вопросам, им поднятым. После этого разговор о разумении жизни уже не возобновлялся.
Кажется, тогда же по поводу того, что нас сидело за столом тринадцать человек, зашел разговор о страхе смерти. Тургенев находил, что страх смерти — естественное чувство. Он сознавался, что боится смерти, и откровенно говорил, что он не приезжает в Россию, когда в России холера. Отец и Урусов говорили, что тот не живет, кто боится смерти. Смерть так же неизбежна, как ночь, зима. Мы готовимся к ночи и зиме; также надо готовиться к смерти, только тогда она не страшна. Тургенев продолжал: «Qui craint la mort leve la main» * , — и сам первый поднял руку, но, кроме него, никто руки не поднял. Он сказал: «А се qu’il parait je suis le suel» ** . Тогда отец тоже поднял руку. Я думаю, что он это сделал не из учтивости, а вспомнив свою арзамасскую тоску — те тяжелые минуты, когда на него находил страх смерти 1 .
* ( Кто боится смерти, пусть поднимет руку (фр.))
1 ( О тяжком душевном состоянии, испытанном Толстым ночью в Арзамасе, где он остановился на ночлег по пути в Пензенскую губернию, писатель сообщал жене 4 сентября 18G9 г.: «Было два часа ночи, я устал страшно, хотелось спать, и ничего не болело. Но вдруг на меня нашла тоска, страх, ужас такие, каких я никогда не испытывал» (Л. Толстой, т. 83, с. 167))
В тот же приезд Тургенева, в один из вечеров, разговор принял чисто тургеневский характер, как будто это был эпизод из какого-нибудь его рассказа. Не помню, кто по какому поводу поднял вопрос о том, какие минуты самые счастливые в жизни. Тогда, кажется, Иван Сергеевич предложил, чтобы каждый рассказал пережитую им самую счастливую минуту своей жизни. Все стали припоминать. Мой дядя Сергей Николаевич шепнул на ухо Т. А. Кузминской, с которой у него когда-то был роман, что-то такое, что ей польстило, но отчего она покраснела и сказала: «Вы невозможный человек, Сергей Николаевич». Л. Д. Урусов сказал что-то вроде того, что самая счастливая минута в его жизни была бы тогда, когда он узнал бы о торжестве идеи добра.
Мы, конечно, обратились к Тургеневу: «Расскажите, какая была самая счастливая минута в вашей жизни». Он ответил: «Разумеется, самая счастливая минута жизни связана с женской любовью. Это когда встретишься глазами с ней, с женщиной, которую любишь, и поймешь, что и она тебя любит». Он помолчал и затем добавил: «Со мной это было раз в жизни, а может быть, и два раза».
Вспоминая теперь эти слова Тургенева, я вспоминаю также язвительное суждение о его романах, высказанное недружелюбным его критиком — Н. Н. Страховым: почти во всех романах Тургенева один молодой человек хочет жениться на одной девице и никак не может. Это довольно верно: герои Тургенева влюбляются с юношеской страстью, но не женятся. Но Страхов хотел побранить Тургенева, а вместо этого его похвалил. Тургенев — певец не плотской любви, а чистой, самоотверженной любви, которая может ограничиться взглядами и намеками, но которая нередко, по выражению Мопассана, сильнее смерти. Так он понимал любовь, поэтому ему не было надобности женить своих героев. Он сам до старости лет был тем юношей, который умел любить глубоко и самоотверженно, но никак не мог жениться. Его мать говорила про него: он однолюб, он может любить только одну женщину.
В этот последний свой приезд И. С. Тургенев поддался общему настроению нашей молодежи, бесшабашно веселившейся 1 . Как-то вечером затеяли кадриль. Во время кадрили кто-то спросил Ивана Сергеевича, танцуют ли еще во Франции старую кадриль или же ее заменили непристойным канканом.
1 ( «В это лето в Ясной Поляне царил дух оживления, пения, танцев, романов — вообще очень ранней молодости» (Т. Л. Сухотина-Толстая, с. 250))
— Старый канкан, — сказал Тургенев, — совсем не тот непристойный танец, который танцуют в кафешантанах. Старый канкан — приличный и грациозный танец. Я когда-то умел его танцевать. Пожалуй, и теперь потанцую.
И вот Иван Сергеевич пригласил себе в дамы мою двоюродную сестру, Машу Кузминскую, двенадцати летнюю девочку, и, заложив пальцы за проймы жилета, по всем правилам искусства, мягко отплясал старинный канкан с приседаниями и выпрямлениями ног. Кончился этот танец тем, что он упал, но вскочил с легкостью молодого человека. Все хохотали, в том числе он сам, но было как будто немножко совестно за Тургенева.
В этот день отец отметил в своем дневнике: «Тургенев — cancan. Грустно».
Это был последний приезд Тургенева в Ясную Поляну. Дополню сказанное некоторыми отрывочными воспоминаниями о слышанных мною тогда разговорах.
Помню один отрывок разговора о силе воображения. Тургенев говорил, что он, лежа на боку, мог воображением довести себя до невыносимой боли от давления бедра на подушку дивана или на матрац.
Помню еще, как Иван Сергеевич рассказывал, что он присутствовал в Париже на лекции по порнографии, причем на лекции производились опыты с живыми людьми.
Он много рассказывал про близкий ему кружок французских писателей: Флобера, Золя, Доде, Гонкуров, Мопассана и др. Он не одобрял преднамеренный реализм, слог и язык Золя, а Гонкуров он не считал даровитыми. Выше других он ставил Флобера и Мопассана. Между прочим, он так отозвался о писателе, известном под псевдонимом Жюля Верна:
— Я с ним провел целый вечер. Трудно встретить более скучного и неинтересного человека. К тому же он никогда не путешествовал.
Иван Сергеевич высоко ценил Шекспира. Помню, как он старался отцу внушить свое убеждение о величии Шекспира 1 . Он указывал на истинно драматические положения, в которые Шекспир ставит своих героев.
1 ( Толстой под влиянием Тургенева начал читать Шекспира, по, изучив его, не изменил своего взгляда. «Сколько я помучился, когда, полюбив Тургенева, желал полюбить то, что он так высоко ставил. Из всех сил старался, и никак не мог, — записано в «Дневнике» Толстого. — Какой ужасный вред авторитеты. » (Л. Толстой, т. 55, с. 248). Эта запись имеет отношение и к спорам с Тургеневым о Шекспире (см.: Ю. Левин. Лев Толстой, «Шекспир и русская литература 60-х годов XIX в.». — «Вопросы литературы», 1968, № 8))
— Истинно драматические положения, — так приблизительно говорил он, — возникают не тогда, когда добродетельные люди борются с злыми, как в мелодраме, или когда люди страдают от внешних бедствий, например, от моровой язвы или от землетрясения. Драматические положения возникают тогда, когда страдание неизбежно вытекает из характеров людей и их страстей. В драмах Шекспира мы находим именно такие положения.
Как-то зашел разговор о Достоевском. Как известно, Тургенев не любил Достоевского. Насколько я помню, он так говорил про него:
«Знаете, что такое обратное общее место? Когда человек влюблен, у него бьется сердце, когда он сердится, он краснеет и т. д. Это все общие места. А у Достоевского все делается наоборот. Например, человек встретил льва. Что он сделает? Он, естественно, побледнеет и постарается убежать или скрыться. Во всяком простом рассказе, у Жюля Верна, например, так и будет сказано. А Достоевский скажет наоборот: человек покраснел и остался на месте. Это будет обратное общее место. Это дешевое средство прослыть оригинальным писателем. А затем у Достоевского через каждые две страницы его герои — в бреду, в исступлении, в лихорадке. Ведь этого не бывает».
После 1881 года Тургенев уже по приезжал в Россию. Он заболел той мучительной болезнью, которая свела его в могилу
Из последнего предсмертного письма Тургенева, которое можно назвать его последним стихотворением в прозе, видно, насколько близок был его сердцу Лев Толстой как русский писатель.
«В начале июля по русс. ст. Буживаль. 1883
Bougival. Les Frenes. Chalet.
Милый и дорогой Лев Николаевич! Долго Вам не писал, ибо был и есмь, говоря прямо, на смертном одре. Выздороветь я не могу, — и думать об этом нечего. Пишу же я Вам, собственно, чтобы сказать Вам, как я был рад быть Вашим современником, — и чтобы выразить Вам мою последнюю, искреннюю просьбу. Друг мой, вернитесь к литературной деятельности! Ведь этот дар Вам оттуда же, откуда все другое. Ах, как я был бы счастлив, если б мог подумать, что просьба моя так на Вас подействует!! Я же человек конченый, — доктора даже не знают, как назвать мой недуг, nevralgie stomacale goutteuse * . Ни ходить, ни есть, пи спать, да что! Скучно даже повторять все это! Друг мой, великий писатель русской земли, — внемлите моей просьбе! Дайте мне знать, если Вы получите эту бумажку, и позвольте еще раз крепко, крепко обнять Вас, Вашу жену, всех Ваших. Не могу больше. Устал».
* ( желудочно-подагрическая невралгия (фр.))
Отец не ответил на последнее письмо Тургенева, может быть, потому, что получил его слишком поздно, — он был в то время в Самарской губернии, а письмо было адресовано в Тулу; может быть, потому, что ему трудно было на него отвечать. А 22 августа Ивана Сергеевича уже не стало.
Во время болезни Тургенева отец относился к нему с большим участием, а когда Тургенев умер, он живо почувствовал его утрату. Тогда он, несмотря на всю нелюбовь к публичным выступлениям, решился прочесть доклад о Тургеневе в Обществе любителей российской словесности 1 .
1 ( Узнав о тяжелой болезни Тургенева, Толстой писал ему: «В первую минуту, когда я поверил — надеюсь, напрасно, — что вы опасно больны, мне даже пришло в голову ехать в Париж, чтобы повидаться с вами. «В этом письме Толстой называет Тургенева «очень дорогим» ему «человеком и другом» (Л. Толстой, т. 63, с. 96). Когда Тургенев скончался, Толстой написал жене: «О Тургеневе все думаю и ужасно люблю его, жалею и все читаю. Я все с ним живу. Непременно или буду читать, или напишу и дам прочесть о нем» (там же, с. 138). Л. Н. Толстой должен был выступать со словом об И. С. Тургеневе на публичном заседании памяти писателя, которое Общество любителей российской словесности собиралось провести в октябре 1883 г. Предстоящее публичное выступление Л. Толстого вызвало неудовольствие в официальных кругах. Начальник Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистов («этот архимерзавец», как называл его Тургенев) предупреждал Д. А. Толстого, министра внутренних дел: «Толстой — человек сумасшедший, от него следует всего ожидать, он может наговорить невероятные вещи — и скандал будет значительный. » Московский генерал-губернатор В. А. Долгоруков издал приказ: «Под благовидным предлогом» объявить заседание «отложенным на неопределенное время» («Былое», 1918, № 1, с. 207). Некоторое представление о характере несостоявшегося «слова» Толстого о Тургеневе дает письмо С. А. Толстой Г. А. Кузминской от 29октября 1883 г.: «. Левочка для речи ничего не написал, хотел только говорить, вероятно, накануне набросал бы, но так как запретили, то так и не написалось, и не сказалось. О Каткове он упомянул бы, но в смысле, что не все пишущие люди свободны от подслушивания властям и правительству, а Тургенев был свободный и независимый человек и служил только делу. а дело его была литература. » (Государственный музей Толстого). В письме к А. Н. Пыпину от 10 января Толстой в сжатой форме выразил, видимо, основное, что он думал и хотел сказать об И. С. Тургеневе: «. Воздействие Тургенева на нашу литературу было самое хорошее и плодотворное. Он жил, искал и в произведениях своих высказывал то, что он нашел, — все, что нашел. Он не употреблял свой талант (умение хорошо изображать) на то, чтобы скрывать свою душу, как это делали и делают, а на то, чтобы всю ее выворотить наружу. Ему нечего было бояться. По-моему, в его жизни и произведениях есть три фазиса: 1) вера в красоту (женскую любовь — искусство). Это выражено во многих его вещах; 2) сомнение в этом и сомнение во всем. И это выражено трогательно и прелестно в «Довольно» и 3) не формулированная, как будто нарочно из боязни захватить ее (он сам говорит где-то, что сильно и действительно в нем только бессознательное), не формулированная, двигавшая им в жизни, и в писаниях вера в добро — любовь и самоотвержение, выраженная всеми его типами самоотверженных. » («Тургенев и его время», М. — Л., 1923, с. 5 — 6))
Я помню, как в то время отец тепло относился к Тургеневу, как перечел все его произведения и как ему хотелось добром помянуть своего старшего сотоварища и указать на его значение в литературе. Как известно, администрация воспрепятствовала ему это сделать. Но совесть его могла быть спокойна. Он в последние годы жизни Ивана Сергеевича сделал все, что мог, для того, чтобы изгладить воспоминания о черной кошке, пробежавшей когда-то между ними.
источник
— Григорий,- говорила ему два часа спустя Ирина, сидя возле него на кушетке и положив ему обе руки на плечо,- что с тобой? Скажи мне теперь, скорее, пока мы одни.
— Со мною? — промолвил Литвинов.- Я счастлив, счастлив, вот что со мной.
Ирина потупилась, улыбнулась, вздохнула.
— Это не ответ на мой вопрос, мой милый.
— Ну так знай же. так как ты этого непременно требуешь (Ирина широко раскрыла глаза и слегка отшатнулась),я сегодня все сказал моей невесте.
Литвинов даже руками всплеснул.
— Ирина, ради бога, как могла тебе такая мысль в голову прийти! чтобы я.
— Ну извини меня. извини меня. Что же ты сказал?
— Я сказал ей, что я не люблю ее более.
— Я не скрыл от нее, что я полюбил другую и что мы должны расстаться.
— Ах, Ирина! что это за девушка! Она вся самоотвержение, вся благородство.
— Верю, верю. впрочем, ей другого ничего и не оставалось.
— И ни одного упрека, ни одного горького слова мне, человеку, который испортил всю ее жизнь, обманул ее, бросил безжалостно.
Ирина рассматривала свои ногти.
— Скажи мне, Григорий. она тебя любила?
Ирина помолчала, оправила платье.
— Признаюсь,- начала она,- я хорошенько не понимаю, зачем это тебе вздумалось с нею объясняться?
— Как зачем, Ирина! Неужели бы ты хотела, чтоб я лгал, притворялся перед нею, перед этою чистою душой ? Или ты полагала.
— Я ничего не полагала,- перебила Ирина.- Я, каюсь, мало о ней думала. Я не умею думать о двух людях разом.
— То есть ты хочешь сказать.
— Ну и что ж? Она уезжает, эта чистая душа? — вторично перебила Ирина.
— Я ничего не знаю,- отвечал Литвинов.- Я еще должен увидаться с ней.Но она не останется.
— Нет, она не останется. Впрочем, я теперь тоже не о ней думаю, я думаю о том, что ты мне сказала, что ты обещала мне.
Ирина исподлобья посмотрела на него.
— Неблагодарный! ты еще не доволен?
— Нет, Ирина, я не доволен. Ты меня осчастливила, но я не доволен, и ты меня понимаешь.
— Да, ты понимаешь меня. Вспомни твои слова, вспомни, что ты мне писала. Я не могу делиться с другим, нет, нет, я не могу согласиться на жалкую роль тайного любовника, я не одну мою жизнь, я и другую жизнь бросил к твоим ногам, я от всего отказался, я все разбил в прах, без сожаления и без возврата, но зато я верю, я твердо убежден, что и ты сдержишь свое обещание и соединишь навсегда твою участь с моею.
— Ты хочешь, чтоб я бежала с тобою? Я готова. (Литвинов восторженно припал к ее рукам.) Я готова, я не отказываюсь от своего слова. Но ты сам обдумал ли те затруднения. приготовил ли средства?
— Я? Я еще ничего не успел ни обдумать, ни приготовить, но скажи только: да, позволь мне действовать, и месяца не пройдет.
— Месяца! Мы через две недели уезжаем в Италию.
— Мне и двух недель достаточно. О Ирина! ты как будто холодно принимаешь мое предложение, быть может, оно кажется тебе мечтательным, но я не мальчик, я не привык тешиться мечтами, я знаю, какой это страшный шаг, знаю, какую я беру на себя ответственность; но я не вижу другого исхода.
Подумай наконец, мне уже для того должно навсегда разорвать все связи с прошедшим, чтобы не прослыть презренным лгуном в глазах той девушки,которую я в жертву тебе принес!
Ирина вдруг выпрямилась, и глаза ее засверкали.
— Ну уж извините, Григорий Михайлыч! Если я решусь, если я убегу, так убегу с человеком, который это сделает для меня, собственно для меня, а не для того, чтобы не уронить себя во мнении флегматической барышни, у которой в жилах вместо крови вода с молоком, du lait coupe! И еще скажу я вам: мне, признаюсь, в первый раз довелось услышать, что тот, к кому я благосклонна, достоин сожаления, играет жалкую роль! Я знаю роль более жалкую: роль человека, который сам не знает, что происходит в его душе!
Литвинов выпрямился в свою очередь.
Но она вдруг прижала обе ладони ко лбу и, с судорожным порывом бросившись ему на грудь, обняла его с не-женскою силой.
— Прости меня, прости меня,- заговорила она трепетным голосом,- прости меня, Григорий. Ты видишь, как я испорчена, какая я гадкая, ревнивая, злая!
Ты видишь, как я нуждаюсь в твоей помощи, в твоем снисхождении ! Да, спаси меня, вырви меня из этой бездны, пока я не совсем еще погибла! Да, убежим, убежим от этих людей, от этого света в какой-нибудь далекий, прекрасный, свободный край! Быть может, твоя Ирина станет, наконец, достойнее тех жертв, которые ты ей приносишь! Не сердись на меня, прости меня, мой милый,- и знай, что я сделаю все, что ты прикажешь, пойду всюду, куда ты меня поведешь!
Сердце перевернулось в Литвинове. Ирина сильнее прежнего прижималась к нему всем своим молодым и гибким телом. Он нагнулся к ее душистым рассыпанным волосам и, в опьянении благодарности и восторга, едва дерзал ласкать их рукой, едва касался до них губами.
— Ирина, Ирина,- твердил он,- мой ангел..
Она внезапно приподняла голову, прислушалась.
— Это шаги моего мужа. он вошел в свою комнату, — прошептала она и, проворно отодвинувшись, пересела на кресло. Литвинов хотел было встать. — Куда же ты? — продолжала она тем же шепотом,- останься, он уже и так тебя подозревает. Или ты боишься его? — Она не спускала глаз с двери.- Да, это он; он сейчас сюда придет . Рассказывай мне что-нибудь, говори со мною. — Литвинов не мог тотчас найтись и молчал.- Вы не пойдете завтра в театр? — произнесла она громко.- Дают «Lе Verre d’eau, устарелая пиеса, и Плесси ужасно кривляется . Мы точно в лихорадке,- прибавила она, понизив голос, — этак нельзя; это надо хорошенько обдумать.Я должна предупредить тебя, что все мои деньги у него; mais j’ai mes bijoux. Уедем в Испанию, хочешь? — Она снова возвысила голос.- Отчего это все актрисы толстеют? Вот, хоть Маdeleine Brohan. Да говори же, не сиди так молча. У меня голова кружится. Но ты не должен сомневаться во мне. Я тебе дам знать, куда тебе завтра прийти .
Только ты напрасно сказал той барышне. Ah, mais c’est charmant! — воскликнула она вдруг и, засмеявшись нервически, оборвала оборку платка.
— Можно войти? — спросил из другой комнаты Ратмиров.
Дверь отворилась, и на пороге появился генерал. Он поморщился при виде Литвинова, однако поклонился ему, то есть качнул верхнею частью корпуса.
— Я не знал, что у тебя гость,- промолвил он,je vous demande pardon de mon indiscretion. А вас Баден все еще забавляет, мсье. Литвинов?
Ратмиров всегда произносил фамилию Литвинова с запинкой, точно он всякий раз забывал, не тотчас припоминал ее. Этим да еще преувеличенно приподнятою шляпой при поклоне он думал его уязвить.
— Я здесь не скучаю, мсье le general.
— В самом деле? А мне Баден страшно приелся. Мы скоро отсюда уезжаем, не правда ли, Ирина Павловна? Assez de Bade comme ca. Впрочем, я на ваше счастье сегодня пятьсот франков выиграл.
Ирина кокетливо протянула руку.
— Где ж они? Пожалуйте. На булавки.
— За мной, за мной. А вы уже уходите, мсье. Литвинов.
— Да-с,ухожу,как изволите видеть.
Ратмиров опять качнул корпусом.
— Прощайте, Григорий Михайлыч,- промолвила Ирина.- А я сдержу свое обещание.
— Какое? Можно полюбопытствовать? — спросил ее муж.
— Нет, это так. между нами. С’est a propos du voyage ou il vous plaira. Ты знаешь — сочинение Сталя?
— А! как же, как же, знаю. Премилые рисунки.
Ратмиров казался в ладах с женою: он говорил ей «ты».
источник
| Название | Иван Тургенев Дым Тургенев Иван Дым Иван Тургенев дым I |
| страница | 19/23 |
| Дата публикации | 26.12.2013 |
| Размер | 2.24 Mb. |
| Тип | Документы |
litcey.ru > Литература > Документы
Ирина, Ирина, твердил он, мой ангел..
Она внезапно приподняла голову, прислушалась.
Это шаги моего мужа. он вошел в свою комнату, прошептала она и, проворно отодвинувшись, пересела на кресло. Литвинов хотел было встать. Куда же ты? продолжала она тем же шепотом, останься, он уже и так тебя подозревает. Или ты боишься его? Она не спускала глаз с двери. Да, это он; он сейчас сюда придет . Рассказывай мне что нибудь, говори со мною. Литвинов не мог тотчас найтись и молчал. Вы не пойдете завтра в театр? произнесла она громко. Дают «Lе Verre d’eau, устарелая пиеса, и Плесси ужасно кривляется .
Мы точно в лихорадке, прибавила она, понизив голос, этак нельзя; это надо хорошенько обдумать.Я должна предупредить тебя, что все мои деньги у него; mais j’ai mes bijoux. Уедем в Испанию, хочешь? Она снова возвысила голос. Отчего это все актрисы толстеют? Вот, хоть Маdeleine Brohan. Да говори же, не сиди так молча. У меня голова кружится. Но ты не должен сомневаться во мне. Я тебе дам знать, куда тебе завтра прийти . Только ты напрасно сказал той барышне. Ah, mais c’est charmant! воскликнула она вдруг и, засмеявшись нервически, оборвала оборку платка.
Можно войти? спросил из другой комнаты Ратмиров .
Дверь отворилась, и на пороге появился генерал. Он поморщился при виде Литвинова, однако поклонился ему, то есть качнул верхнею частью корпуса.
Я не знал, что у тебя гость, промолвил он, je vous demande pardon de mon indiscretion. А вас Баден все еще забавляет, мсье. Литвинов?
Ратмиров всегда произносил фамилию Литвинова с запинкой, точно он всякий раз забывал, не тотчас припоминал ее. Этим да еще преувеличенно приподнятою шляпой при поклоне он думал его уязвить.
Я здесь не скучаю, мсье le general.
В самом деле? А мне Баден страшно приелся. Мы скоро отсюда уезжаем, не правда ли, Ирина Павловна? Assez de Bade comme ca. Впрочем, я на ваше счастье сегодня пятьсот франков выиграл.
Ирина кокетливо протянула руку.
Где ж они? Пожалуйте. На булавки.
За мной, за мной. А вы уже уходите, мсье. Литвинов.
Да с, ухожу,как изволите видеть.
Ратмиров опять качнул корпусом.
Прощайте, Григорий Михайлыч, промолвила Ирина . А я сдержу свое обещание
Какое? Можно полюбопытствовать? спросил ее муж.
Нет, это так. между нами. С’est a propos du voyage ou il vous plaira. Ты знаешь сочинение Сталя?
А! как же, как же, знаю. Премилые рисунки.
Ратмиров казался в ладах с женою: он говорил ей «ты».
«Уж лучше не думать, право, твердил Литвинов, шагая по улице и чувствуя, что внутренняя возня снова поднимается в нем. Дело решенное. Она сдержит свое обещание, и мне остается принять все нужные меры. Но она словно сомневается. » Он встряхнул головой. Ему самому в странном свете представлялись собственные намерения; чем то натянутым и неправдоподобным отзывались они. Нельзя долго носиться с одними и теми же мыслями: они передвигаются постепенно, как стеклышки калейдоскопа. смотришь: уж образы совсем не те перед глазами. Ощущение глубокой усталости овладело Литвиновым . Отдохнуть бы хоть часик. Но Таня? Он встрепенулся и, уже не рассуждая, покорно побрел домой, и только в голову ему пришло, что его сегодня как мяч перебрасывает от одной к другой. Все равно: надо было покончить . Он вернулся в гостиницу и так же покорно, почти бесчувственно, без колебания и замедления, отправился к Татьяне.
Его встретила Капитолина Марковна. С первого взгляда на нее он уже знал, что ей все было известно: глаза бедной девицы опухли от слез, и окаймленное взбитыми белыми локонами покрасневшее лицо выражало испуг и тоску негодования, горя и безграничного изумления. Она устремилась было к Литвинову, но тут же остановилась и, закусив трепетавшие губы, глядела на него так, как будто и умолить его хотела, и убить, и увериться, что все это сон, безумие, невозможное дело, не правда ли?
Вот вы. вы пришли, пришли, заговорила она.
Дверь из соседней комнаты мгновенно распахнулась и до прозрачности бледная, но спокойная, легкою походкой вошла Татьяна.
Она тихонько обняла тетку одною рукой и посадила ее возле себя.
Сядьте и вы, Григорий Михайлыч, сказала она Литвинову, который стоял, как потерянный, у двери. Я очень рада, что еще раз вижусь с вами. Я сообщила тетушке ваше решение, наше общее решение, она вполне его разделяет и одобряет. Без взаимной любви не может быть счастья, одного взаимного уважения недостаточно (при слове «уважение» Литвинов невольно потупился) и лучше расстаться прежде, чем раскаиваться потом. Не правда ли, тетя?
Да, конечно, начала Капитолина Марковна, конечно, Танюша, тот, кто не умеет оценить тебя. кто решился .
Тетя, тетя, перебила ее Татьяна, помните, что вы мне обещали. Вы сами мне всегда говорили: правда, Татьяна, правда прежде всего и свобода. Ну, а правда не всегда сладка бывает, и свобода тоже; а то какая была бы наша заслуга?
Она нежно поцеловала Капитолину Марковну в ее белые волосы и, обратившись к Литвинову, продолжала:
Мы с тетей положили уехать из Бадена. Я думаю, для всех нас этак будет лучше.
Когда вы думаете уехать? глухо проговорил Литвинов . Он вспомнил, что те же самые слова ему недавно сказала Ирина.
Капитолина Марковна подалась было вперед, но Татьяна удержала ее, ласково коснувшись ее плеча.
Вероятно, скоро, очень скоро.
И позволите ли вы мне спросить, куда вы намерены ехать? тем же голосом проговорил Литвинов
Сперва в Дрезден, потом, вероятно, в Россию. Да на что же вам теперь это нужно знать,
Григорий Михайлыч. воскликнула Капитолина Марковна.
Тетя, тетя, вмешалась опять Татьяна.
Наступило небольшое молчание.
Татьяна Петровна, начал Литвинов, вы понимаете, какое мучительно тяжелое и скорбное чувство я должен испытывать в это мгновение.
Григорий Михайлыч, промолвила она, не будемте говорить об этом. Пожалуйста, прошу вас, если не для вас, так для меня. Я не со вчерашнего дня вас знаю и хорошо могу себе представить, что вы должны чувствовать теперь. Но к чему говорить, к чему растравливать.
(Она остановилась: видно было, что она хотела переждать поднявшееся в ней волнение, поглотить уже накипавшие слезы; ей это удалось.) К чему растравливать рану, которую нельзя излечить? Предоставимте это времени. А теперь у меня до вас просьба, Григорий Михайлыч; будьте так добры, я вам дам сейчас письмо: отнесите это письмо на почту сами, оно довольно важно, а нам с тетей теперь некогда. Я вам очень буду благодарна. Подождите минутку . я сейчас.
На пороге двери Татьяна с беспокойством оглянулась на Капитолину Марковну; но она так важно и чинно сидела, с таким строгим выражением в нахмуренных бровях и крепко сжатых губах, что Татьяна только головой ей кивнула и вышла.
Но едва лишь дверь за ней закрылась, как всякое выражение важности и строгости мгновенно исчезло с лица Капитолины Марковны: она встала, на цыпочках подбежала к Литвинову и, вся сгорбившись и стараясь заглянутъ ему в глаза, заговорила трепетным, слезливым шепотом.
Господи боже мой, заговорила она, Григорий Михайлыч, что ж это такое: сон это, что ли? Вы отказываетесь от Тани, вы ее разлюбили, вы изменяете своему слову! Вы это делаете, Григорий Михайлыч, вы, на кого мы все надеялись, как на каменную стену! Вы? Вы? Вы?
Ты, Гриша. Капитолина Марковна остановилась. Да ведь вы ее убьете, Григорий Михайлыч, продолжала она, не дождавшись ответа, а слезы так и покатились мелкими капельками по ее щекам. Вы не смотрите на нее, что она теперь храбрится, вы ведь знаете, какой у ней нрав! Она никогда не жалуется; она себя не жалеет, так другие должны ее жалеть! Вот она теперь мне толкует: «Тетя, надо сохранить наше достоинство!», а какое тут достоинство, когда я смерть, смерть предвижу. Татьяна стукнула стулом в соседней комнате. Да, смерть предвижу, подхватила еще тише старушка. И что такое могло сделаться? Приворожили вас, что ли?
Давно ли вы писали ей самые нежные письма? Да и, наконец, разве честный человек так может поступать? Я, вы знаете, женщина без всяких предрассудков, esrit fort, я и Тане дала такое же воспитание, у ней тоже свободная душа.
Тетя! раздался из соседней комнаты голос Татьяны .
Но честное слово это долг, Григорий Михайлыч. Особенно для людей с вашими, с нашими правилами! Коли мы долга признавать не будем, что ж у нас останется? Этого нельзя нарушать так, по собственной прихоти, не соображаясь с тем, что каково, мол, другому! Это бессовестно . да, это преступление; какая же это свобода!
Тетя, поди сюда, пожалуйста, послышалось снова.
Сейчас, душа моя, сейчас. Капитолина Марковна схватила Литвинова за руку. Я вижу, вы сердитесь, Григорий Михайлыч. («Я?! я сержусь?!» хотелось ему воскликнуть, но язык его онемел.) Я не хочу сердить вас о господи! до того ли мне! я, напротив, просить вас хочу: одумайтесь, пока есть время, не губите ее, не губите собственного счастия, она еще поверит вам, Гриша, она поверит тебе, ничего еще не пропало; ведь она тебя любит так, как никто, никогда не полюбит тебя! Брось этот ненавистный Баден Баден, уедем вместе, выйдь только из под этого волшебства, а главное: пожалей, пожалей.
Да тетя, промолвила Татьяна с оттенком нетерпения в голосе.
Но Капитолина Марковна не слушала ее.
Скажи только «да!» твердила она Литвинову а уж я все улажу. Ну хоть головой мне кивни! головкой то хоть разочек, вот так!
Литвинов охотно, кажется, умер бы в эту минуту; но слова «да!» он не произнес; и головой он не кивнул.
С письмом в руке появилась Татьяна. Капитолина Марковна тотчас отскочила от Литвинова и, отвернув лицо в сторону, низко нагнулась над столом, как бы рассматривая лежавшие на нем счеты и бумаги.
Татьяна приблизилась к Литвинову.
Вот, сказала она, то письмо, о котором я вам говорила . Вы сейчас пойдете на почту, не правда ли?
Литвинов поднял глаза. Перед ним действительно стоял его судья. Татьяна показалась ему выше, стройнее; просиявшее небывалою красотой лицо величаво окаменело, как у статуи; грудь не поднималась, и платье, одноцветное и тесное, как хитон, падало прямыми, длинными складками мраморных тканей к ее ногам, которые оно закрывало. Татьяна глядела прямо перед собой, не на одного только Литвинова, и взгляд ее, ровный и холодный, был также взглядом статуи. Он прочел в нем свой приговор; наклонился, взял письмо из неподвижно протянутой к нему руки и удалился молча.
Капитолина Марковна бросилась к Татьяне, но та отклонила ее объятия и опустила глаза, краска распространилась по ее лицу, и с словами: «Ну, теперь скорее!» она вернулась в спальню; Капитолина Марковна последовала за ней, повесив голову.
На письме, врученном Литвинову Татьяной, стоял адрес одной ее дрезденской приятельницы, немки, которая отдавала внаем небольшие меблированные квартиры. Литвинов опустил письмо в ящик, и ему показалось, что вместе с этим маленьким клочком бумажки он все свое прошедшее, всю жизнь свою опустил в могилу. Он вышел за город и долго бродил по узким тропинкам между виноградниками; он не мог отбиться, как от жужжания назойливой летней мухи, от постоянного ощущения презрения к самому себе: уж очень незавидную роль разыграл он в этом последнем свидании. А когда он вернулся в гостиницу и спустя несколько времени осведомился о своих дамах, ему ответили, что они тотчас после его ухода велели отвезти себя на железную дорогу и отправились с почтовым поездом неизвестно куда. Вещи их были уложены и счеты уплачены с утра. Татьяна попросила Литвинова отнести письмо на почту, очевидно, с целью удалить его. Он попытался спросить швейцара, не оставили ли эти дамы на его имя записки; но швейцар отвечал отрицательно и даже изумился; видно было, что и ему этот внезапный отъезд с нанятой за неделю квартиры казался сомнительным и странным. Литвинов повернулся к нему спиной и заперся у себя в комнате.
Он не выходил из нее до следующего дня: большую часть ночи он просидел за столом, писал и рвал написанное . Заря уже занималась, когда он окончил свою работу, то было письмо к Ирине.
Вот что стояло в этом письме к Ирине:
«Моя невеста уехала вчера: мы с ней никогда больше не увидимся. я даже не знаю наверное, где она жить будет. Она унесла с собою все, что мне до сих пор казалось желанным и дорогим; все мои предположения, планы, намерения исчезли вместе с нею; самые труды мои пропали, продолжительная работа обратилась в ничто, все мои занятия не имеют никакого смысла и применения; все это умерло, мое я, мое прежнее я умерло и похоронено со вчерашнего дня. Я это ясно чувствую, вижу, знаю. и нисколько об этом не жалею. Не для того, чтобы жаловаться, заговорил я об этом с тобою. Мне ли жаловаться, когда ты меня любишь, Ирина!
Я только хотел сказать тебе, что из всего этого мертвого прошлого, изо всех этих в дым и прах обратившихся начинаний и надежд осталось одно живое, несокрушимое: моя любовь к тебе. Кроме этой любви, у меня ничего нет и не осталось; назвать ее моим единственным сокровищем было бы недостаточно; я весь в этой любви, эта любовь весь я; в ней мое будущее, мое призвание, моя святыня, моя родина! Ты меня знаешь, Ирина, ты знаешь, что всякая фраза мне чужда и противна, и, как ни сильны слова, в которых я стараюсь выразить мое чувство, ты не заподозришь их искренности, ты не найдешь их преувеличенными .
Не мальчик в порыве минутного восторга лепечет пред тобою необдуманные клятвы, а человек, уже испытанный летами, просто и прямо, чуть не с ужасом, высказывает то, что он признал несомненною правдой. Да, любовь твоя все для меня заменила все, все!
источник
Упражнение 275. Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания.
1.1. И видел он себя богатым как во сне (Кр.). 2. Вокруг высокого чела как тучи локоны чернеют (П.). 3. Ямщик был в таком же изумлении от его щедрости как и сам француз от предложения Дубровского (Я.). 4. Руки его дрожали как ртуть (Г.). 5. Нигде при взаимной встрече не раскланиваются так благородно и непринужденно как на Невском проспекте (Г.). 6. Все явления природы суть не что иное как частные и особенные проявления общего (Бел.). 7. На небе ярко сверкнула как живой глаз первая звездочка (Гонч.). 8. Внизу как зеркале стальное синеют озера струи (Тютч.). 9. Воздух чист и свеж как поцелуй ребенка (Л.). 10. Как чайка парус там белеет в высоте (Фет). 11. На самом дне сухом и желтом как медь лежали огромные плиты глинистого камня (Т.), 12. Слова бесконечно тянулись одно за другим как густая слюна (С.-Щ.). 13. Черты лица его были такие же как и у сестры (Л. Т.). 14. Существование его заключено в эту тесную программу как яйцо в скорлупу (Ч.). 15. Я через всю свою жизнь как через тысячу лет пронес это воспоминание (Пришв.). 16. Он двигался сдержанно как человек умеющий хорошо обращаться со своим временем (Фед.). 17. Молнии как галстуки по ветру летят (Багр.). 18. К Москве как и ко всей стране я чувствую свою сыновность как к старой няньке (Пауст.). 19. Степь уходила вдаль обширная и ровная как море (Соб.). 20. На улице было множество людей как в праздник (Тих.). 21. А жена уже в дверях стоит и сковородник как ружье на изготовке держит (Шол.). 22. Голова острижена так как у мальчишки (Пан.). 23. Как невесту родину мы любим бережем как ласковую мать (Л.-К.). 24. И обнялись как братья отец и мальчик-сын (Твард.).
П. 1. Разбойник мужика как липку ободрал (Кр.). 2. У льва как гору с плеч свалило (Кр.). 3. Она сама ходила как дикая (Гонч.). 4. Ты любил меня как собственность как источник радостей тревог и печалей (Л.). 5. Как ребенок душою я стал (Т.). 6. Перстенек как жар горит (Н.). 7. Наш сад как проходной двор (Ч.). 8. Да все он делал не как люди (М. Г.). 9. Часть их [рабочих] с первых же дней стала смотреть на меня как на забавного шута (М. Г.). 10. Все относились к Ване как к своему человеку (Пришв.). 11. Я смотрел как очарованный (Арс.). 12. Я говорю о поэте Николае Тихонове как о счастливейшей писательской судьбе (Фед.). 13. Он говорил о привычных вещах как о чем-то необычайно интересном (Пауст.). 14. Я хочу за нарушение этих правил взыскивать как за самый злой и вредный для МТС поступок (Никол.).
1. 1. Сравнительные обороты с союзом как выделяются запиши, если они, обозначая уподобление, никаких других оттенков не содержат (как имеет значение «подобно»), например: И подлинно, как жар, червонец заиграл (Кр.); Герасим, как лев, выступал сильно и бодро (Т.); Пили бабушкины наливки, желтую, как золото, темную, как деготь, и зеленую (М. Г.).
2. Всегда выделяются обороты, начинающиеся с как и, а также обороты с как, если им предшествует так, такой и т. п., например: В ее глазах, как и во всем лице, было что-то необычное; Ямщик был в таком же изумлении от его щедрости, как и сам француз от предложения Дубровского (П.).
П р и м е ч а н и е . Если союз как и указательное слово так с частицей же оказываются рядом, то они могут сливаться в единое союзное сочетание (сложный союз): Наша группа досрочно сдала все зачеты, так же как и параллельная.
3. Запятая ставится перед как в оборотах не кто иной, как и не что иное, как: Вдали виднелось не что иное, как небольшая башня.
4. Запятая ставится перед как, если сравнительный оборот содержит оттенок причинного значения, например: Она была, как меньшая, любимица отца («поскольку она была меньшая»).
5. Запятая ставится, если оборот выражен сочетанием как правило, как исключение, как обычно, как всегда, как прежде, как сейчас, как нарочно, как на грехип. п., например: Как нарочно, ни души! День начался, как всегда, в густом тумане.
П р и м е ч а н и е . Указанные сочетания не выделяются запятыми, если входят в состав сказуемого или тесно связаны с ним по смыслу: Вчерашний день прошел как обычно (по обыкновению).
II. Не выделяются запятыми обороты с как в следующих случаях:
а) если на первый план в обороте выступает обстоятельственное значение (обычно образа действия на вопрос к а к?), например: Как дым рассеялись мечты (Л.), (ср. рассеялись дымом);
Как град посыпалась картечь (Л.) (ср. посыпалась градом); Как демон коварна и зла (ср. демонически коварна). Обычно обороты с как в этих случаях можно заменить творительным падежом существительного или наречием;
б) если основное значение оборота — приравнивание или отождествление, например: Старайтесь смотреть на меня как на пациента, одержимого болезнью, вам еще неизвестной (Л.) (ср. смотреть на меня, считая меня пациентом);
в) если союз как имеет значение «в качестве», например: Богат, хорош собою, Ленский везде был принят как жених (П.);
г) если сравнительному обороту предшествует отрицание не или слова совсем, совершенно, почти, вроде, точь-в-точь, именно, просто, прямо и т. п., например: Было светло почти как днем; Волосы у девочки вьются точь-в-точь как у матери;
д) если оборот образует именную часть составного сказуемого или тесно связан по смыслу со сказуемым, например: Одни как изумруд, другие как коралл (Кр.); Отец как отец (С.-Щ.); Совсем как сумасшедший стал (Л. Т.); Отец и мать ей как чужие (Добр.); Брызги и волны были как в жизни (Фед.); Как солнышке она (Сейф.); ср.: это звучит как ирония, определить как член предложения, осознать как опасность, воспринимать как угрозы, оценить как положительный факт, осмыслить как новое явление, расценить как необоснованное требование, рассматривать как особый случай, квалифицировать как нарушение порядка, характеризовать как положительный факт, представить как знакомого,выдвинуть как кандидата, отметить как перелом к лучшему, говорить как о чем-то новом, входить как неотъемлемая составная часть, выделяться как художник, фигурировать как представитель, существовать как особый вид растения, прозвучать как призыв, выглядит как самовосхваление, сложилось как традиция, развивается как прогрессивное явление, формируется как новая конструкция и т. п. (в этих случаях глаголы сами по себе не выражают сказуемого);
е) если оборот имеет характер устойчивого выражения; важнейшие из таких выражений следующие: беден как церковная мышь, белый как лунь (как полотно, как снег), биться как рыба об лед, бледный как смерть, блестит как зеркало, болезнь как рукой сняло, бояться как огня, бродит как неприкаянный, бросился как безумный, бубнит как пономарь, вбежал как сумасшедший, везет как утопленнику, вертится как белка в колесе, видно как днем, визжит как поросенок, врет как сивый мерин, все идет как по маслу, все как на подбор, вскочил как ошпаренный (как ужаленный), глуп как пробка, глядел как волк, гол как сокол, голодный как волк, далек как небо от земли, дрожал как в лихорадке (как осиновый лист), ему все как с гуся вода, ждать как манны небесной (как праздника), жить как кошка с собакой, жить как птица небесная, заснул как мертвый, застыл как статуя, затерялся как иголка в стогу сена, звучит как музыка, здоров как бык, знать как облупленного (как свои пять пальцев), идет как корове седло, идет рядом как пришитый, как в воду канул, кататься как сыр в масле, качается как пьяный, колыхался как студень, красив как бог, красный как рак, крепок как дуб, кричит как оглашенный, легкий как перышко, летит как стрела, лысый как колено, льет как из ведра, машет руками как мельница, мечется как угорелый, мокрый как мышь, мрачный как туча, мрут как мухи, надеяться как на каменную стену, народу как сельдей в бочке, наряжать как куклу, не видать как своих ушей, нем как могила (как рыба), нестись как угорелый (как шальной), носится как дурак с писаной торбой (как курица с яйцом), нужен как воздух, нужен как прошлогодний снег (как пятая спица в колеснице, как собаке пятая нога), ободрать как липку, один как перст, остановился как вкопанный, остался как рак на мели, острый как бритва, отличаться как день от ночи ,сак небо от земли), печь как блины, побледнел как полотно (как смерть), повторял как в бреду, пойдешь как миленький, поминай как звали, помнить как во сне, попасть как кур во щи, поразить как обухом по голове, посыпаться как из рога изобилия, похожи как две капли воды, пошел ко дну как камень, появиться как по щучьему велению, преданный как собака, пристал как банный лист, провалиться как сквозь землю, проку как от козла молока, пропал как в воду канул, прямо как нож по сердцу, пылал как в огне, работает как вол, разбирается как свинья в апельсинах, развеялся как дым, разыграть как по нотам, расти как грибы после дождя (как на дрожжах), свалиться как снег на голову, свеж как кровь с молоком(как огурчик), сидеть как на иголках (как на угольях), сидел как прикованный, сидеть как рак на мели, слушал как завороженный, смотрел как зачарованный, спал как убитый, спешить как на пожар, стоит как истукан, стройный как кедр ливанский, тает как свечка, твердый как камень, темно как ночью, точен как часы, тощий как скелет, труслив как заяц, умер как герой, упал как подкошенный, уперся как баран (как бык), упрям как осел, устал как собака, хитер как лиса, хлещет как из ведра, ходил как в воду опущенный, ходил как именинник, ходить как по ниточке, холодный как лед, худой как щепка, черный как смоль (как черт), чувствовать себя как дома (как за каменной стеной, как рыба в воде), шатался как пьяный, шел как на казнь, ясно как дважды два четыре (как день) и т. п.
Упражнение 276. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.
1. А волоса у нее [русалки] зеленые что твоя конопля (Г.). 2. Откуда-то тянуло затхлой сыростью точно из погреба (М.-Сиб.). 3. Иной раз подстрелишь зайца ранишь его в ногу а он кричит словно ребенок (Ч.). 4. На Красной площади будто сквозь туман веков неясно вырисовываются очертания стен и башен (А. Н. Т.). 5. Ночью лететь было безопаснее нежели днем: устойчивее воздушный океан (Пере.). 6. Лучше поздно чем никогда (посл.).
Д л я с п р а в о к . Запятыми выделяются сравнительные обороты, начинающиеся союзами будто, как будто, нежели, словно, точно, чем, что и др.
Упражнение 277. Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания.
1. Участников состязания оказалось больше чем ожидали. 2. Количество спортсменов в школе увеличилось больше чем вдвое. 3. Он вернется не позже чем обещал. 4. Сообщите об этом не позже чем завтра. 5. Я уважаю гебя не меньше чем его.
6. Тормозить нужно не меньше чем за 100 метров. 7. Выеду не раньше чем получу вызов. 8. Результаты будут известны не раньше чем через два дня. 9. Он готов сделать что угодно. 10. В лесу собирали что попало. 11. Бранить есть кому кормить некому. 12. Я его не то чтоб любил не то чтоб не любил. 13. Живу где придется. 14. Приезжай во что бы то ни стало. 15. Это вы найдете где угодно.
16. Время проводили не так чтобы уж очень весело. 17. Не нашелся что сказать.
Д л я с п р а в о к . Если обороты (не) больше чем, (не) меньше чем, (не) раньше чем, (не) позже чем и т.п. не выражают сопоставления, то они рассматриваются как цельные выражения и запятая перед союзом чем не ставится: На работу понадобится не меньше чем три часа (ср. не меньше трех часов).
Слова угодно и попало в сочетании с вопросительно-относительными местоимениями и наречиями образуют цельные выражения и запятыми не отделяются: что угодно (все), кто угодно (любой), какой угодно (всякий), где угодно (везде), откуда угодно (отовсюду), что попало (все), куда попало (всюду) и т. д.
Запятая не ставится перед подчинительным союзом или союзным словом в составе неразложимых сочетаний: сделать как следует, хватать что подвернется, явиться как ни в чем не бывало и т.п. Не разделяются запятой выражения с глаголом хотеть, образующие цельные по смыслу выражения: пиши как хочешь, бери сколько хочешь, женись на ком хочешь и т. п.
Запятая не ставится внутри сочетаний не то что, не то чтобы, не так чтобы, не иначе как, например: Не то чтобы очень доволен, но жаловаться не могу.
Запятая не ставится внутри выражений типа есть чем заняться, было о чем подумать, осталось на что жить, например: Нашли чем удивить; Было отчего приуныть.
Упражнение 278. Объясните пунктуацию при сравнительных оборотах.
I. 1. Под ним, как океан, синеет степь кругом (Кр.). 2. И сон и сладостный покой, как прежде, посетили мой угол тесный и простой (Я.). 3. Так же, как и в пещерах киевских, тут видны были углубления в стенах и стояли кое-где гробы (Г.). 4. Я загорел, как арап, и одичал (Акс.). 5. Сии светила, как живые очи, глядят на сонный мир земной (Тютч.). 6. Литвинов вышел на улицу как отуманенный, как оглушенный (Т.). 7. Он подавал свой камень как единственное, что он мог дать
(С.-Щ.). 8. И вдруг, сознав сие преступление, сложил руки и, как малое дитя, заплакал (Леск.). 9. Он не спускал глаз с Хаджи Мурата, про которого он слышал как про необыкновенного воина (Л. Т.). 10. Потом оба продолжали есть молча, как незнакомые (Л.). 11. Сестра вела себя как чужая (М. Г.). 12. Как приговоренные, поднимались по одному, по два и, не строясь, не дожидаясь команды, шли как попало, положив давящие винтовки на плечи, глядя воспаленными глазами (Сераф.). 13. Все слуги как сумасшедшие, никто меня не слушает (А. Н. Т.). 14. Белая тонкая и едкая известковая пыль стояла, как туман, в воздухе (Купр.).
15. Старого-то кладбища нет уж, а новые кресты как частокол (Гладк.). 16. Корка наста от лыжи, как стекло, со звоном разлетается (Пришв.). 17. Курносая Шура из Криводановки ходила как именинница (Эренб.). 18. В ответ на все его речи мы молчали как убитые (В. Инб.). 19. Были причины Мишке ходить как буря (Леон.). 20. Наконец полковник поймал какого-то железнодорожника, который тоже шепотом, как о большой тайне, сказал, что на путях за водокачкой формируется товарный состав на Могилев (Сим.).
II. 1. Ее уста, как роза, рдеют (77.). 2. На беззаботную семью как гром слетела божья кара (Л.). 3. Как чайка, парус там белеет в высоте (Фет). 4. Мы точно в лихорадке (Т.). 5. Однако после этого Ермил не скоро справился, с год как шальной ходил (Н.). 6. Офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица (Л. Т.). 7. Я страдала за милого, доброго Ивана Андреича, как за сына (Ч.). 8. Ночное небо над городом было черное, и по небу таинственно неслись огромные белые хлопья облаков, как гигантские белые птицы (Л. Андр.). 9. Мы сели пить чай, Аксинья разливала, ласковая и добрая как никогда (М. Г.). 10. Улица была как буря (Брюс.). 11. Как муравьи, всюду копошатся люди, таскают, складывают, прилаживают (Сераф.). 12. Как сквозь сон, шумел нарядный, сверкающий экипажами и стеклами Невский (А. Н. Т.). 13. Ваши солдаты, граф, достойны удивления . Они как железные (Шишк.). 14. Потом караульщикам на околицах было приказано не пускать голодающих в село, и они брели по полям и, как саранча, поедали пустые колосья (Гладк.). 15. Весной жизнь как река: одни переходят через реку, другие остаются (Эренб.). 16. Лес был как море, и море как лес, только лес чуть темнее, почти синий (Вс. Ив.). 17. Да ты выглядишь прямо-таки как комсомолец (Панф.). 18. И сплетаются, рвутся, хрипят, обгоняют друг друга два голоса, как два ручья (Нее.). 19. А выражение лица было как у маленького, который может заплакать от огорчения (Никол.). 20. Весь этот день Синцов прожил как в тумане — от усталости, от голода, оттого, что почти не спал третьи сутки (Сим.).
Упражнение 279. Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания.
1.1. Вижу как теперь самого хозяина (П.). 2. Гляжу как безумный на черную шаль (Я.). 3. Повесивши голову и опустивши руки сидел он в своей комнате как бедняк нашедший бесценную жемчужину и тут же выронивший ее в море (Г.). 4. Искали они князя и чуть-чуть в трех соснах не заблудились да спасибо случился тут пошехонец-слепород который эти три сосны как свои пять пальцев знал (С.-Щ.).
5. Мою любовь широкую как море вместить не могут жизни берега (А. К. Т.). 6. Хан был телом сильный как бык и храбрый как лев а душой слабый как вода (Л. Т.). 7. Анна Сергеевна не снилась ему, а шла за ним всюду как тень и следила за ним. Закрывши глаза он видел ее как живую (Ч.). 8. Глаза его горели словно у волка и были остры как жало осы (Л. Андр.), 9. Моя маленькая приятельница почти никогда не бегала и смеялась очень редко когда же смеялась то смех ее звучал как самый маленький колокольчик которого за десять шагов уже не слышно (Кор.). 10. Снова закрыл глаза и как от боли крепко сжал зубы обнажив их (М. Г.). 11. И ляжем мы в веках как перегной мы все кто ищет верит страстно дышит (Брюс.). 12. Море было как молоко песок сыроватый (А. Н. Т.). 13. И уже смешались облака и дымы будто рядовые одного полка (Маяк.). 14. Дальше простирался как эта темь безграничный круг неведомых людей (Сераф.). 15. И можно знать все на свете но не чувствуя единства всего в одной необъятно великой мысли повторять как индюк то что уже не раз говорили другие (Пришв.). 16. Потом громыхнуло ржавое железо зазвенел как старые часы замок и молниеподобный свет резанул Андрея по глазам (Фед.). 17. Странно что Вера москвичка. Она как весна на севере: серая розовая и туманная (Эренб.). 18. В конце розового марта утренние оловянные заморозки становятся нежными как фиалки (Панф.). 19. Работники райкома были как правило людьми пожилыми и работали в райкоме многие годы (Никол.). 20. Маша села уронила голову на руки и не шевелясь сидела как бесчувственная (Сим.).
II. 1. Во все время обеда Полина сидела как на иголках (П.). 2. Разбитый в прах спасаяся побегом беспечен он как глупое дитя (Я.). 3. Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам (П.). 4. И сладкий трепет как струя по жилам пробежал природы (Тютч.). 5. Она как пчела знала в какое место больнее ужалить его (Л. Т.). 6. Старый мост сломали и на его место сделали цокольную прямую как палка набережную (Л. Т.). 7. Людей одиноких по натуре которые как рак-отшельник или улитка стараются уйти в свою скорлупу на этом свете немало (Ч.). 8. Оба вы прекраснейшие умнейшие люди а глядите друг на дружку как волки (Ч.). 9. Оставались неподвижными только углы зала туго как подушка пером набитого гостями налитого шумом (М. Г.). 10. Но все-таки ежели я захочу прытко действовать пол-улицы как после пожара очутится (М. Г.). П. Буфетчик круглый и надутый спесью лыс как мяч (М. Г.). 12. Как-то вдруг точно с потолка спрыгнув явился дедушка (М. Г.). 13. А теперь все норовят в баре а повадки как у твари (М. Г.). 14. Во мраке носился ураган и его бешеный гул словно похоронный звон уныло звучал над одинокой юртой (Сераф.). 15. Голос его звучит точно чужой издалека (А. Н. Т.). 16. Никита ощущал совершенно черную глухоту и горло его было сдавлено как в приступе слез (Фед.) 17. Дорога гладка как водяная поверхность и покойно как лодка скользит по каменной глади автомобиль (Фед.). 18. Зелень как ковер услужливо поглощала нечаянно долетевший шум (Фед.). 19. В самом воздухе планеты шла схватка человеческого и звериного на волнах разной частоты как на рапирах дрались два мира (Никол.). 20. Как никогда парадный с высоко поднятой головой но с тревогой и неуверенностью в душе я ждал под огромной колонной у входа в областной театр (Тендр.).
Папиллярные узоры пальцев рук — маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни.
источник