О более раннем периоде истории Калифорнии — История Калифорнии. Испанцы и русские.
Уже в двадцатых-тридцатых годах XIX века территорию Калифорнии начали исследовать американцы. Поначалу в основном это были охотники и торговцы мехами, в том числе такие известные первопроходцы Запада США, как Джозеф Уокер, Джедедиа Смит, Кит Карсон и другие.
В 1841 году первая организованная экспедиция под руководством Джона Бартлисона и Джона Бидвелла прошла в Калифорнию через земли современных штатов Миссури, Канзас, Небраска, Вайоминг, Айдахо, Юта и Невада по маршруту, ставшему известным как «Калифорнийская тропа». В последующие десятилетия по этой дороге в Калифорнию пришли более двухсот тысяч переселенцев.
В том же, 1841 году по «Тропе Сиския» из Орегона в Калифорнию пришла организованная правительством США экспедиция под руководством Чарльза Уилкса и Джорджа Эммонса, в составе которой были картографы и ученые.
В мае 1846 года началась война между Соединенными Штатами Америки и Мексикой. 14 июня того же года несколько американских поселенцев в калифорнийском городе Сонома, не знавших о начале военных действий, захватили мексиканский военный гарнизон, арестовали коменданта и объявили о создании нового, независимого от Мексики, государства — Калифорнийской республики.
Был выбран президент новой республики, Вильям Ид, но фактически повстанцы не создали полноценного правительства, Калифорнийскую республику не признало ни одно государство мира и даже в самой Калифорнии не все знали о восстании. Когда через двадцать шесть дней майор армии США Джон Фримонт с шестьюдесятью солдатами принял командование над регионом от имени Соединенных Штатов Америки, флаг повстанцев с изображением медведя-гризли был заменен на звездно-полосатый флаг США (позднее именно «медвежий» флаг Калифорнийской республики послужил основой для создания флага штата Калифорния). 7 июля 1846 года три корабля ВМФ США захватили порт Монтерей, окончательно подтвердив принадлежность Калифорнии Соединенным Штатам.
24 января 1848 года Джеймс Маршалл, строивший на реке Американ-Ривер («Американская река») в Коломе, Калифорния, лесопилку для Джона Саттера (того самого, который в 1841 году купил Форт-Росс), обнаружил самородки. Он рассказал о своей находке Саттеру, который проверил образцы Маршалла и подтвердил, что это почти чистое золото.
Джон Саттер хотел сохранить находку в тайне, он понимал, что обнаружение золота вызовет ажиотаж и помешает ему развивать основанное им в Калифорнии сельскохозяйственное поселение «Новая Гельвеция». Он не мешал своим работникам мыть золото, но не спешил извещать весь мир об обнаруженном драгоценном металле. Но очень скоро новость распространилась, во многом благодаря бизнесмену, журналисту и издателю газеты из Сан-Франциско Сэмюэлю Бреннану. Когда кто-то из работников Саттера расплатился золотым песком в магазине Бреннана, предприимчивый торговец отправился на лесопилку и узнал о находке. По легенде, Сэмюэль Бреннан скупил все лопаты в городе, а 12 мая 1848 года пробежал по улицам Сан-Франциско держа в руке пузырек с золотом и с криками «Золото! Золото! Золото на реке Американ-Ривер!
Так началась золотая лихорадка в Калифорнии. Джеймс Маршалл потерял свою работу (все работники ушли с лесопилки в погоне за золотом), он пытался тоже добывать драгоценный металл, но неудачно и закончил свои дни бедняком. Из-за золотой лихорадки потерял свои вложения (а позднее и земли) и Джон Саттер. А вот Сэмюэль Бреннан, открывший несколько магазинов для старателей, стал первым миллионером калифорнийской золотой лихорадки, а позднее крупным землевладельцем и сенатором штата Калифорния.
Большинство жителей Сан-Франциско, бывшего тогда маленьким (несколько сотен жителей) поселком бросили свои занятия и двинулись на Американ-Ривер. Закрылись магазины, склады, гостиницы, город опустел. С нескольких судов (и даже с военных кораблей), стоявших в гавани Сан-Франциско, дезертировали матросы, «переквалифицировавшиеся» в золотоискателей.
19 августа 1848 года об открытии золота в Калифорнии сообщила крупнейшая на то время газета на восточном побережье США, «Нью-Йорк Геральд», а в декабре того же года уже официально подтвердил эту новость в своем обращении к Конгрессу США одиннадцатый Президент США Джеймс Полк.
В Калифорнию устремились тысячи охотников за золотом, но в то время попасть сюда было совсем не просто. Существовало два способа добраться до Калифорнии — морской и сухопутный. Тех искателей сокровищ, которые выбирали морской путь, называли «аргонавтами». Им нужно было либо обогнуть Южную Америку (путешествие длилось от пяти до восьми месяцев), либо добраться до Панамского перешейка, пересечь его и ожидать попутного судна на север. По суше в Калифорнию можно было попасть по «Калифорнийской тропе», из Орегона или через Мексику, но все эти дороги были трудными и опасными.
Среди прибывших в Калифорнию в конце 1848 — начале 1849 года старателей (их называют «сорокдевятниками») было несколько тысяч американцев, пришедших с северо-запада США, много латиноамериканцев (в том числе из Мексики, Перу и даже Чили), жителей Гавайев (которые тогда называли Сандвичевыми островами) и китайцев. Позднее в Калифорнию приехжали золотоискатели со всего мира, в том числе из европейских стран, из Азии, Южной Америки и, конечно же, американцы. Считается, что к концу 1849 года в Калифорнию приехали около девяноста тысяч старателей, а к 1855 году — более трехсот тысяч человек.
Лишь немногие из устремившихся в Калифорнию в погоне за золотом людей на самом деле разбогатели. Простой и сравнительно легкой добыча золота была лишь в самом начале золотой лихорадки, когда драгоценный металл можно было добывать даже с помощью сковородок и корзин (так называемый шлиховый метод, когда золотосодержащий грунт промывается водой, можно даже вручную). Тогда большинство старателей добывали столько золота, что его стоимость в десять-пятнадцать раз превышала средний заработок рабочего на восточном побережье США за то же время. Но очень быстро доходы золотоискателей резко снизились, несмотря на то, что в Калифорнии были открыты еще несколько «золотых полей».
Постепенно технологии добычи усложнялись, для дробления и промывки породы требовалось использование дорогостоящего оборудования. Примерно к середине пятидесятых годов XIX века время старателей-одиночек в Калифорнии закончилось. Позднее именно здесь были разработаны новые методы промышленной добычи золота, с успехом применявшиеся во всем мире (в том числе и во время золотых лихорадок в Колорадо, Монтане и на Аляске).
Считается, что намного больше людей в Калифорнии заработали состояния во время золотой лихорадки, занимаясь торговлей и снабжением старателей, чем непосредственно добычей золота. Очень дорогими были одежда, инвентарь, жилье. Пользовались огромным спросом услуги стирки и починки одежды, не говоря уже о барах или борделях.
Именно в Калифорнии времен золотой лихорадки появились джинсы, без которых трудно представить гардероб современного человека.
В марте 1853 года в Сан-Франциско приехал выходец из Германии Леви Страусс, братья которого уже несколько лет успешно торговали галантереей в Нью-Йорке. Когда в Калифорнию со всего мира устремился поток золотоискателей, семья решила расширить свой бизнес, создав филиал на Западе США.
По легенде, Леви Страусс быстро распродал почти все привезенные с востока товары (одежду, постельные принадлежности, кошельки), а из оставшейся невостребованной парусины пошил брюки. Неожиданно грубые и очень прочные штаны оказались очень популярными среди старателей. Позднее джинсы стали шить из производимой в французском городе Ним ткани (отсюда название материала «деним»), на них появились заклепки, а в двадцатом веке джинсы перестали быть только «рабочей» одеждой, став неотъемлемым элементом молодежной культуры.
В 1848 году сын Джона Саттера, на землях которого было найдено первое калифорнийское золото, Джон Саттер-младший, основал Сакраменто. Уже через несколько лет новый город стал одним из экономических и транспортных центров Калифорнии, а в 1854 году и столицей штата.
Опустевший поначалу Сан-Франциско очень быстро начал расти, строились новые жилые дома, гостиницы, магазины, церкви. В город приходило множество судов с товарами и пассажирами. Для доставки прибывающих в Калифорнию переселенцев открылось регулярное пароходное сообщение по реке между Сан-Франциско и Сакраменто.
В стремительно развивающейся Калифорнии было созвано законодательное собрание и принята конституция, а 9 сентября 1850 года Калифорния стала тридцать первым штатом США.
Золото в Калифорнии моют и сегодня. Конечно же, сейчас это скорее равлечение или хобби, но в многочисленных реках и ручьях штата и в наши дни находят золотой песок или маленькие самородки.
Всего за период золотой лихорадки в Калифорнии было добыто более ста двадцати пяти миллионов тройских унций золота (почти четыре тысячи тонн) на сумму более 50 миллиардов долларов в современных ценах. Самый большой самородок, найденный в Калифорнии, весил 195 фунтов (около 88,5 килограмма).
Именно золотая лихорадка превратила Калифорнию из отдаленного, труднодоступного и малоизвестного региона в один из самых богатых штатов США, заложив основы его будущего процветания.
О более позднем периоде истории Калифорнии — История Калифорнии. Золотой штат.
источник
Таутона в Wikipedia
Как только речь заходит о «золотой лихорадке», перед глазами встают кадры из старых американских вестернов вроде «Золота Маккены», в которых дикие апачи гоняются за отчаянными белыми парнями в ковбойских шляпах, а древние индейские боги стерегут сверкающие на солнце каньоны. Мало кому приходит в голову, что и сейчас на планете есть места, где люди гибнут за металл.
В самом верху списка таких мест — Южно-Африканская Республика, первая в Африке страна, где проводится чемпионат мира по футболу, а также одна из стран — лидеров по добыче золота. В ЮАР, недалеко от самого крупного города Йоханнесбурга, находится самое крупное в мире золотое месторождение —Витватерсранд, или «Хребет белой воды», если перевести с африкаанс. Но и на этом все «самости» данного места не кончаются. Главная достопримечательность Витватерсранда — Таутона, самая глубокая шахта на планете, погрузившаяся в земную кору на 3910 метров.
Как рассказал «Часкору» Виктор Григорьевич Невструев, кандидат геолого-минералогических наук и главный специалист-геолог компании «Золотая мысль», в мире известны месторождения золота на такой глубине в трёх точках: в Бразилии, в Индии и в ЮАР. В России среди известных таких месторождений нет.
Таутона — не только одно из немногих мест, где настолько глубокое месторождение разработано, это ещё и прекрасный пример для того, чтобы понять, что такое промышленная добыча золота.
Каждое утро рабочие Таутоны совершают путешествие к центру Земли на скоростном индустриальном лифте — своеобразном вертикальном метро, у них даже скорости соотносимы — 16 метров в секунду. Тем, кому надо опуститься на самое дно, приходится делать две пересадки — шахта разбита на три уровня. Лучший друг шахтера — индикатор метана. Метан очень опасен для Таутоны, потому что может вызывать подземные пожары и взрывы. Вышел из лифта, проверил уровень метана — и ещё километра три идёшь пешком по туннелю до выработки… Как и в мегаполисе, в мегаруднике дорога до рабочего места иногда занимает почти два часа.
Но метан — далеко не единственная опасность в Таутоне. Прокладывая новые шахты, геологи и инженеры регулярно сталкиваются с почти кипящими подземными реками и озёрами, которые норовят затопить весь их многолетний труд. Несмотря на все предосторожности, из-за высокой температуры и частых землетрясений время от времени всё-таки случаются пожары. Их в Таутоне боятся больше всего на свете — на улицу ведь оттуда не выбежишь и даже через аварийный выход не эвакуируешься. А несильных подземных землетрясений бывает по десять штук в день — так Земля-матушка платит незваным пришельцам за то, что они нарушили её целостность. Иногда, когда трясёт сильнее обычного, на Таутоне гаснет электричество, и рабочие остаются в полной темноте, отрезанные от поверхности почти четырьмя километрами камней и грунта…
Помимо электричества вся жизнь в Таутоне держится на трёх системах: транспортной, вентиляционной, а также системе охлаждения. Вентиляционная система Таутоны позволяет выталкивать из туннелей 900 кубометров воздуха в секунду. В специальных вентиляционных помещениях жарко и влажно, как в сауне. К тому же ужасно шумно, поток воздуха буквально сносит с ног и нужно громадное усилие, чтобы открыть или закрыть двери. Так что работники вентиляционной системы никогда не ходят туда поодиночке, дабы их не унесло ветром, как Дороти из страны Оз, или не прихлопнуло отяжелевшими от давления воздуха дверями.
На глубине почти четырёх километров столбик термометра поднимается до отметки 60 градусов, а это даже для жителей Африки жарковато. Для того чтобы охладить воздух до приемлемых 28 °C, в Таутоне работает система охлаждения просто гигантской мощности. Фактически там, под землёй, одновременно работают сто двадцать тысяч обычных домашних холодильников, которые могли бы морозить 16 тонн льда каждый день.
По своей форме Таутона похожа на легендарное скандинавское дерево Иггдрасиль, которое растёт вверх тормашками, — от основной центральной шахты ответвляются туннели, а от них, в свою очередь, туннели поменьше, так что общая длина этих «веток» — 800 километров. Чтобы это «дерево» не раздавило огромной массой земли, своды нужно поддерживать с помощью сверхпрочных подпорок. Как тяжело приходится этим подпоркам, можно легко понять, если представить себе слона в женских туфельках на шпильках… И тем не менее, как это ни удивительно, когда-то колонны были деревянные, теперь же их делают из мешков с выработанной породой, которая, в отличие от дерева, не горит.
Несмотря на все выкрутасы инженерной мысли, Таутона — вредное и опасное место, работать там жарко и ничего не стоит заполучить тепловой удар. Единственные, кому всё нипочём, — это крысы. Да-да, они живут даже там! Может быть, их давно бы вытравили, но шахтёры верят, что крысы способны чувствовать приближающиеся сейсмические толчки. В Таутоне, как и в других золотых шахтах ЮАР, несчастные случаи происходят регулярно, и каждый год несколько шахтёров так и не выбираются на поверхность.
Всего в золотых шахтах, по разным данным, гибнет 150—250 человек ежегодно. Много это или мало? По словам Виктора Невструева, опасность на современных золотодобывающих предприятиях среднестатистическая, смертельные случаи там редки, а травмы — как на любом промышленном производстве. Во всяком случае, по приказу Минздравсоцразвития РФ добыча золота относится к 23 классу профессионального риска, а добыча каменного угля — к 32-му.
Тут нужно оговориться, что классов риска всего 32, то есть, по версии Минздравсоцразвития, ничего опаснее добычи каменного угля не бывает, а добывать в России золото чуть менее опасно, чем разводить овец, коз, лошадей, ослов, мулов и лошаков. Это, конечно, не то, что в XIX веке. Но, как и тогда, ради золота люди всё ещё готовы идти на многое, а когда с наступлением кризиса цены на жёлтый металл поползли вверх, интерес к нему ещё больше обострился.
Желающие сохранить свои сбережения и мелкие инвесторы, опасаясь неустойчивости валют, стали скупать золото и золотые изделия. Так появились торговые автоматы, которые продают не привычные газеты и кока-колу с чипсами, а самые настоящие золотые слитки и монеты. Слитки, конечно, малюсенькие: одно-, пяти- и десятиграммовые. Первый такой автомат был установлен в 2009 году на Франкфуртском железнодорожном вокзале, а поскольку эксперимент прошёл успешно, примерно через год в Германии появился второй такой же — и ещё один в отеле Emirates Palace в Объединенных Арабских Эмиратах. Обещают, что если дела у железных продавцов пойдут хорошо, то со временем и у нас в России такой «цыганский» автомат поставят…
Промышленная добыча с огромными шахтами, как в Таутоне, — это только одна сторона охоты за драгоценным металлом. Во многих странах, где найдены запасы золота, есть золотодобытчики-одиночки, которые готовы часами стоять в холодной воде, моя золотой песок в реках, или пускаться в далёкие путешествия, чтобы найти целинные месторождения. Например, в Америке специальная Ассоциация разведчиков золота Америки (Gold Prospectors Association of America) вот уже почти тридцать лет каждое лето устраивает для своих членов недельные «золотые каникулы» на Аляске. Желающих обеспечивают продуктами, жильём и необходимым оборудованием и отправляют «поддерживать великое наследие старателей». Говорят, в среднем за неделю в такой поездке можно намыть золота примерно на 900 долларов.
Ещё одно место, куда по-прежнему стекаются старатели, – это Калифорния. По законам штата Калифорния, никаких лицензий или разрешений на добычу золота получать не нужно. Если вы решили непременно найти здесь золотой самородок, но не знаете, где для начала воткнуть лопату и поставить промывочный лоток, запишитесь в школу золотоискателей, и за небольшую плату для вас проведут мастер-класс. Найденное золото, как и в старые добрые времена, можно продать тут же, в фургончиках ювелиров, по вполне приличной цене.
Поохотиться за золотом со всеми удобствами можно также в Швейцарии, Италии, Новой Зеландии, Австралии. Причина столь жгучего желания отдать своё золото туристам очень проста — промышленная добыча на мелких месторождениях невыгодна, а отдыхающие, намыв драгоценного металла на какие-нибудь тридцать-сорок долларов, оставляют в магазинах, гостиницах, барах и карманах проводника и арендодателя оборудования несколько тысяч.
А вот в России стать легальным золотоискателем-одиночкой нельзя, поскольку непромышленная добыча золота запрещена нашим законодательством. Можно стать только «чёрным старателем», за которым будут охотиться милиция и контрабандисты, желающие заполучить ваше золото за бесценок и потом перепродать на чёрном рынке. Но если вы всё ещё очень хотите добывать жёлтый металл, то, как говорится, велкам: зарегистрируйте фирму и припасите некоторое количество денег — совсем недавно в Красноярском крае с аукциона продавали участки под добычу золота со стартовой ценой всего в 5 миллионов рублей.
источник
Чтобы получить одну-единственную унцию золота – примерно столько содержится в обычном обручальном кольце, – нужно выработать более 250 тонн грунта и руды.
По данным Организации по промышленному развитию ООН (United Nations Industrial Development Organization, UNIDO), по всему миру насчитывается от 10 до 15 миллионов золотоискателей-кустарей. Для этих людей, которые добывают около четверти всего извлекаемого золота, работа зачастую становится не только источником средств к существованию, но и причиной смерти. Чтобы отделять драгоценный металл от горной породы, самодеятельные старатели применяют ртуть. Токсично как само вещество, так и его пары.
По оценкам UNIDO, треть всей ртути, выбрасываемой в окружающую среду, «поставляют» именно кустарные золотодобытчики. Но этим проблемы не исчерпываются. В Демократической Республике Конго местные вооруженные группировки, борющиеся за контроль над приисками и торговыми путями, уже десять лет терроризируют и истязают рудокопов. Их прибыль от торговли золотом идет на покупку оружия. В индонезийской провинции Восточный Калимантан армейские подразделения вместе со службой безопасности одной англо-австралийской золотодобывающей компании выгнали кустарей с перспективной территории и сожгли их деревни, чтобы начать крупномасштабные работы. Многотысячную демонстрацию против расширения золотых приисков в перуанском районе Кахамарка разогнали с помощью слезоточивого газа и полицейских дубинок.
Все это проблемы кустарей и незаконной добычи. А как обстоят дела с огромными легальными приисками крупнейших золотодобывающих компаний мира? Принадлежащие им шахты, где работают множество большегрузных машин, наносят огромный ущерб окружающей среде и при этом на три четверти обеспечивают мировой рынок золота. Конечно, крупные компании дают людям легальную работу, способствуют внедрению новых технологий и развитию экономически отсталых регионов. Однако, несмотря на все достижения техники, золотодобыча по-прежнему остается производством с гигантскими объемами отходов. Масштабы открытых золотых разработок огромны. Эти шрамы на теле Земли настолько велики, что видны из космоса, а добываемые частички металла столь малы, что на булавочной головке помещается более двух сотен крупиц.
Жестокая арифметика золотодобычи. Чтобы получить одну-единственную унцию золота – примерно столько содержится в обычном обручальном кольце, – нужно выработать более 250 тонн грунта и руды. Причем это касается даже образцово-показательных приисков – таких, как Бату-Хиджау в восточной Индонезии. За 16 часов здесь накапливается больше отходов, чем было добыто золота за всю историю человечества. Это отработанная порода, груды которой плосковерхими горами высятся там, где некогда был девственный дождевой лес, и отходы от процесса химического обогащения, сливаемые в море. В большинстве развитых стран этот метод запрещен: сбрасываемые отходы могут наносить ущерб экологии океана.
Легальны прииски или нет, рядовым работникам все равно достаются лишь крупицы прибыли. Нур Пиа, сотрудница фирмы, ведущей работу на прииске Бату-Хиджау, за десять лет в глаза не видела золота, в добыче которого участвует. Зато она получает небольшую, но стабильную зарплату. А на приисках вроде Ла-Ринконады в перуанских Андах люди работают бесплатно, лишь один день в месяц трудятся на себя. И окажется ли руда, добытая в долгожданную вахту, золотоносной, не знает никто. «Это жестокая лотерея, – говорит Хуан Апаса, рудокоп с золотым зубом. – Но по крайней мере она дает нам надежду».
На небольших приисках по всему свету добыча золота – семейное дело. По некоторым оценкам, из 12–15 миллионов золотоискателей-кустарей 30 процентов – женщины и дети. В Ла-Ринконаде мужчины трудятся в шахтах, а их жены дробят отработанную породу в надежде найти хоть крупицу золота, не замеченную рудокопами. Малышню оставить не с кем, поэтому женщины, одетые в традиционные длинные юбки и шляпы-котелки, иногда приводят детей с собой, заодно приобщая их к работе. Кроме шанса увеличить семейный бюджет, женщин гонит сюда еще одно обстоятельство. Они могут быть уверены, что большая часть добытого золота (в среднем восемь граммов, которые стоят примерно 200 долларов) попадет в семью, а не в бары и бордели Ла-Ринконады.
Этот город разительных контрастов порожден именно золотом – предметом вожделения, вызывающим пагубные страсти. Он расположен в труднодоступной и негостеприимной местности, на высоте 5100 метров над уровнем моря – даже кислород здесь в дефиците – и все же растет с поразительной скоростью. Подъезжая к Ла-Ринконаде со стороны плоскогорья, первым делом замечаешь блестящие крыши под величественным ледником. Потом в ноздри ударяет зловоние. Источник запаха – не только мусор, который сбрасывают вниз по склону, но также нечистоты и промышленные отходы, заполнившие улицы. Несмотря на бурный рост – за шесть лет число шахт, изъязвивших ледник, увеличилось с 50 до 250, – Ла-Ринконада не обзавелась практически никакими благами цивилизации: здесь нет ни водопровода, ни канализации, ни санитарного контроля, ни почты, ни даже полицейского участка. Ближайший находится в часе езды вниз по склону, и служат там всего несколько стражей порядка.
Причиной столь стремительного роста Ла-Ринконады стало стечение двух обстоятельств: взлет цен на золото и появление в здешних краях электричества (это случилось в 2002 году). Электричество, впрочем, не сделало золотодобычу чище – ртути и других токсичных веществ в окружающую среду выбрасывается больше, чем раньше. Изменилось другое – никогда в Ла-Ринконаде не добывалось столько золота, сколько сейчас: по разным оценкам, от двух до десяти тонн в год (от 60 до 300 миллионов долларов в денежном эквиваленте). Но точных цифр не знает никто, поскольку значительная часть золота, добываемого здесь, нигде не регистрируется.
Перуанское министерство энергетики и полезных ископаемых пристально следит за добычей золота, и не зря: этот металл – главный продукт экспорта Перу, сегодня эта страна – пятый в мире его производитель. Объем добычи – 187,5 тонны, что в восемь раз превышает показатели 1992 года. Однако у министерства нет представительства в Ла-Ринконаде, и местные жители говорят, что количество золота, добытого на здешних приисках, подсчитывается очень приблизительно – в частности, потому, что золотодобытчики систематически занижают цифры в отчетах, чтобы платить меньше налогов. «На бумаге мы почти банкроты!» – смеется один из них. Часть неотработанной руды попросту исчезает. В одной из местных лавок, скупающих золото, 19-летний старатель Лео легко признался мне, что 1,9 грамма золота, которые он принес на продажу, добыты из кусков породы, украденных со склада, где его отец работает охранником. «Мы воруем четыре-пять раз в неделю», – говорит он с усмешкой.
Смерть в шахте у оставшихся в живых считается добрым предзнаменованием. Человеческие жертвоприношения, веками практиковавшиеся в Андах, до сих пор рассматриваются здесь как наилучший способ умилостивить божество горы.
Час расплаты. Средняя продолжительность жизни в Ла-Ринконаде – всего 50 лет, на 21 год меньше, чем в целом по стране. Несчастные случаи в шахтах, влекущие за собой человеческие жертвы, – обычное дело. Люди гибнут из-за некачественной взрывчатки или угарного газа. В Перу строгие нормативы техники безопасности, но в Ла-Ринконаде за их соблюдением почти не следят. «Из двухсот компаний, работающих здесь, только в пяти у рабочих есть полный набор соответствующего снаряжения», – рассказывает Андрес Паниура Киспе, инженер по технике безопасности одной из тех немногих компаний, которые стремятся соблюдать правила, однако требуют, чтобы старатели сами покупали себе снаряжение.
Рудокопы – фаталисты, к постоянной угрозе гибели относятся философски. Смерть в шахте, между прочим, считается добрым предзнаменованием – у оставшихся в живых. Человеческие жертвоприношения, веками практиковавшиеся в Андах, до сих пор рассматриваются здесь как наилучший способ умилостивить божество горы. По местным поверьям, химический процесс поглощения горой человеческого мозга вызывает перемещение золотой руды ближе к поверхности, и ее становится легче извлечь. Но причина самой распространенной, медленной смерти – тонны ртути, попадающие в окружающую среду в процессе отделения золота от породы. По оценкам UNIDO, при кустарной золотодобыче выбрасывается от двух до пяти граммов ртути на каждый грамм извлеченного из породы золота. А отравление ртутью может вызывать серьезнейшие поражения нервной системы и всего организма в целом. Болезни грозят даже тем, кто не занимается золотодобычей, а просто живет неподалеку от рудников. По данным перуанских экологов, следы ртути из Ла-Ринконады и близлежащего городка старателей Ананеи обнаруживаются в реках и озерах вплоть до берега озера Титикака, которое находится в 250 километрах от разработок.
«Я понимаю, что шахты отняли у меня годы жизни, – говорит Эстебан Санчес Мамани, проработавший на прииске двадцать лет. – Но другой жизни я не знаю». Те, кто имеет дело непосредственно с ртутью, рискуют сильнее других. Чтобы отделить золото от породы, кусок руды помещают в ртуть. Получившийся серебристый шарик сжигают паяльной лампой, при этом ядовитый газ уходит в холодный разреженный воздух, неся угрозу всему, что оказалось неподалеку. И все это ради крупиц золота. Есть страны, где люди одержимы золотом вовсе не потому, что ищут способ выжить. Все дело в их национальной культуре. Самый яркий пример – Индия, безоговорочный лидер по спросу на золото. В 2007 году здесь было реализовано 773,6 тонны желтого металла – пятая часть мировых продаж! При этом здесь, в стране с миллиардным населением, ежегодный доход составляет 2700 долларов на душу населения. Своего золота Индия добывает очень мало, но ее граждане скопили около 18 тонн этого металла – в сорок с лишним раз больше запасов индийского центрального банка. И дело не только в расточительности или растущем благосостоянии среднего класса. Основная причина в том, что для всех жителей Индии, будь то мусульмане, индуисты, сикхи или христиане, золото играет самую значимую роль почти во всех важных событиях жизни. В первую очередь речь идет о свадьбах – их в Индии играют около десяти миллионов в год. С помощью золота церемонии придается пышность, а кроме того, подчеркивается важнейшая для индийской культуры преемственность поколений. «Для нас золото – символ счастья и успеха», – говорит К. А. Бабу, менеджер ювелирного магазина в городе Кочин на юго-западе Индии.
Не роскошь, а необходимость. Украшения одно за другим появляются на свет из бархатных коробочек. 23-летняя Нагави, старшая дочь владельца кофейной плантации в южном индийском штате Карнатака, всегда знала, что наденет эти фамильные драгоценности на свадьбу. Роскошные торжества, которые устраивают богатые индийские семьи, решившие породниться, она видела еще в детстве. Но лишь в день собственной свадьбы – девушка выходит за сына другого кофейного плантатора – она осознала всю красоту традиции.
Когда в Керале на свет появляется ребенок, бабушка капает на язык новорожденного немножко меда, которым протерла золотую монету – на счастье.
Нагави, поклонница джинсов и футболок, постепенно превращается в индийскую принцессу. Когда подготовка невесты к торжеству заканчивается, от нее исходит золотое сияние. Диадема изящной работы настолько тяжела, что голова немного клонится назад. Три золотых ожерелья и дюжина браслетов служат противовесом. Невеста, облаченная в пять с половиной метров сари, сотканного из позолоченных нитей, медленно выходит из дома. Она подбрасывает над головой пригоршни риса – таков традиционный знак прощания с родными, – стараясь сохранить при этом равновесие. Золото, украшающее сегодня Нагави, равно как и другие драгоценности и наряды, лежащие в багажнике автомобиля, который везет ее во дворец бракосочетаний, – не приданое. Среди кофейных плантаторов в окрестностях города Чикмагалур, в отличие от многих бедных районов страны, считается неподобающим, если семья жениха выдвигает какие-то материальные требования.
«Это просто мой вклад в благосостояние семьи», – говорит Нагави, глядя на золотые украшения, стоящие миллионы долларов. Золото также подчеркивает важность роли невесты в брачном союзе. «Когда в семье рождается девочка, нужно сразу начинать копить золото, – говорит С. П. Рави Шанкар, отец Нагави. – Когда она подрастет, ей можно будет найти хорошую партию». Самым благоприятным временем для приобретения золотых изделий считается весенний праздник Акшая-Трития. Количество золота, которое жители Индии покупают в этот день (в 2008 году – 49 тонн), настолько превышает объемы торговли в любой другой день года во всем мире, что цена унции слегка повышается. В течение всего года главным местом торговли золотом остается Керала, процветающий штат на южной оконечности Индостана. Там проживает три процента населения страны. Но именно в Керале реализуется семь-восемь процентов золота, продающегося в Индии. Так уж сложилось исторически. Керала – древний центр торговли специями. Золото тоже появилось здесь очень давно, гораздо раньше, чем в других областях Индии. Некогда римляне расплачивались им за перец, кардамон и корицу. Затем сюда пришли колонизаторы: сначала португальцы, потом голландцы, англичане. Однако местные историки уверяют, что причиной превращения золота в нечто большее, чем товар, а именно – в символ независимости и успеха, – послужили два события. В регионе произошел бунт против индуистской кастовой системы (ранее представителям низших каст дозволялось носить украшения лишь из кости и полированных камней). А за ним последовало массовое обращение местных жителей в христианство и ислам. Несмотря на долгую историю торговли золотом в Керале, этот металл именно сейчас пользуется наивысшим спросом.
Дорогу из аэропорта в Кочин обрамляют рекламные щиты с изображением женщин в золотых свадебных украшениях. Все крупнейшие индийские компании, торгующие золотом, были основаны в Керале; на трехкилометровой главной улице Кочина – вечные пробки, ведь здесь находятся 13 крупных магазинов, торгующих золотыми украшениями. Возможно, в Дели и Мумбае люди побогаче и посовременнее перестали интересоваться золотом, отдав предпочтение платине и бриллиантам. Но в Керале, несмотря на рост благосостояния (спасибо спросу на рабочую силу в странах Персидского залива) и повышение грамотности местного населения (91 процент жителей штата умеют читать и писать), привязанность к золоту только крепнет. Редкая свадьба здесь обходится без приданого (хотя официально оно необязательно), и большую часть его, как правило, составляет золото.
Дело привычки. «Нас растят в атмосфере почитания золота», – говорит Ренджит Лин, редактор The Week, общенационального новостного журнала, издающегося в Кочине. Когда в Керале на свет появляется ребенок, бабушка капает на язык новорожденного немножко меда, которым протерла золотую монету – на счастье. В первые полгода ребенок получает в подарок золотые украшения по случаю каждого значимого события его жизни. Когда же ему исполняется три года, какой-нибудь образованный родственник берет золотую монету и чертит ею на языке ребенка слова, чтобы тот обрел дар красноречия. Золото также играет большую роль в экономике Индии. «Этот металл – основа нашей финансовой системы, – объясняет менеджер Бабу. – Люди считают, что это лучшая форма хранения средств. К тому же за него всегда можно быстро получить наличные». Делать семейный «золотой запас» на черный день – древняя индийская традиция. В экстренных случаях золотые украшения закладывают, а потом выкупают. В 1990-е годы государство попыталось запретить эту услугу, но начались массовые беспорядки и самоубийства отягощенных долгами людей, так что практику возобновили. Однако многие фермеры в Керале предпочитают пользоваться быстрыми и легкодоступными услугами частных финансистов – таких, как Джордж Варгезе, открывший офис в трех часах езды к югу от Кочина. В месяц через его руки проходит около полумиллиона долларов в виде заложенного золота, а в период сбора урожая или в сезон свадеб – и того больше. Это практически идеальный бизнес – ведь даже притом, что процентная ставка при краткосрочных кредитах может достигать одного процента в день, не возвращают деньги буквально единицы. Ни один индиец не захочет расстаться со своими драгоценностями навсегда.
«Даже когда цена золота поднялась до тысячи долларов за унцию, мало кто продавал свои украшения или монеты, – говорит Варгезе. – Это их запас на черный день, и они верят, что его стоимость будет увеличиваться и дальше». Желтый металл растет в цене – и бедным индийским семьям становится все труднее собирать дочерям приданое, которое по-прежнему играет важную социальную роль. А рост цен на золото способствует тому, что негативные стороны этого явления усугубляются. В штате Тамилнад нередки случаи домашнего насилия (родственники жениха избивают невесту за то, что она принесла в семью мало золота) и принудительных абортов, если женщина беременна девочкой, – семьи боятся грядущих финансовых тягот. Бедняки влезают в многолетние долги, но покупают заветный металл, надеясь, что их дети будут жить лучше. И все же золото обладает магическими свойствами. Пожалуй, нет на свете другого вещества, терзавшего и дразнившего воображение человека столь же сильно. Тысячелетиями жажда обладания золотом заставляла людей совершать безрассудные и жестокие поступки, разжигала войны и побуждала к завоеваниям, укрепляла империи и валюты, сравнивала с землей горы и уничтожала леса. Для человека золото не является чем-то жизненно необходимым, но оно всегда было одним из самых желанных товаров, высшим символом красоты, богатства и – порока. Но, если верить словам гуру бизнеса Питера Л. Бернстайна, автора книги «Власть золота», «невозможно определить, то ли мы владеем золотом, то ли оно владеет нами».
источник
Первые сообщения о новой вспышке «золотой лихорадки» на американском Западе, поступившие летом 1973 г., казались сначала сомнительной сенсацией. Но эта вспышка приобрела масштабы и характер, достойные внимания. Районы, еще год назад ничем не привлекавшие современного американца, были наводнены тысячами людей, бросивших привычные занятия, пожертвовавших своими отпусками или презревших неспешный пенсионерский быт. Случайному человеку, попавшему в те края, эта картина могла бы по-казаться киносъемками гигантского вестерна из жизни золотодобытчиков середины прошлого века. Однако одежда и инвентарь свидетельствуют о современности происходящих событий. На берегах Америкэн-ривер и Юба-ривер обосновались вполне сегодняшние американцы, одержимые, впрочем, той же идеей, что и их далекие, но более удачливые предшественники. Вооружившись картами и справочниками, мотопомпами и примитивными лотками, они проводят долгие часы под палящим калифорнийским солнцем. На «джипах» и пешком перебираются они с места на место с единственной целью — во что бы то ни стало отыскать золото, никогда не терявшее для них своей притягательности, а за последние три года феноменально возросшее в цене (более чем в три раза).
Неизвестно, откуда пошел слух о том, что столетием ранее не все было извлечено из недр Калифорнии. Но результат оказался поразительным: люди, никоим образом не связанные с «золотым» бизнесом, бросились в места, давным-давно признанные бесперспективными с точки зрения золотодобычи. Американская пресса сообщала, что нашествие новых старателей охватило не только Калифорнию, но и некоторые районы Невады, Аризоны, Аляски. Газеты писали о трудностях, лишениях, несчастных случаях и актах насилия, сопровождавших эту дикую историю. И неизменно сравнивали все это с тем, что было 125 лет назад,— со знаменитой калифорнийской «золотой лихорадкой» и ее «героями» (как их принято называть, «сорокадевятниками», «людьми сорок девятого»).
Достойно удивления то, что американские историки не так уж часто обращались к теме «золотой лихорадки» середины прошлого века. Академическая наука, учебные курсы отводят ей место в ряду не более чем занимательных эпизодов, не заслуживающих научной оценки. Немалую роль играет здесь, видимо, и то обстоятельство, что это явление считается общеизвестным, «запетым», если можно так выразиться, чему оно обязано сотням литературных и особенно кинематографических поделок, до сих пор не сходящих с экранов. 1 Между тем выяснение рассмотренных в общем контексте американской истории социально-экономических и психологических причин и следствий «золотой лихорадки», а также самого хода событий, ее составлявших, может основательно расширить представление о важных чертах развития США и становлении того «американского характера», о котором так много пишут социологи и историки.
Любопытно, что «золотая лихорадка» могла вспыхнуть и за несколько лет до 1849 года. Еще в пору мексиканского владения Калифорнией, за семь лет до ее апогея, один из ранчеро, выкапывая пучок дикого лука на холме северо-восточнее Лос-Анджелеса, наткнулся на золото. Местные обитатели занялись добычей желтого металла и за три года намыли его на 8 тыс. долларов. Два десятка унций было даже прислано на филадельфийский монетный двор, но все это ни на кого не произвело впечатления и не вызвало сколько-нибудь заметного ажиотажа. «Причиной могло быть то,— замечает по этому поводу американский историк и писатель Дж. Фэрнас,— что человека, который выкопал лук, звали Франсиско Лопес, и история предпочла отложить золотую лихорадку до тех пор, пока она случится при содействии гринго (так латиноамериканцы называют янки.— А. Ш.)». 2
Между открытием золота и «золотой лихорадкой» Калифорния пережила, пожалуй, самую драматическую страницу своей истории.. Спровоцировав по приказу тогдашнего американского президента Дж. Полка пограничный инцидент, отряд генерала 3. Тэйлора (будущего президента) вторгся на мексиканскую территорию и в течение двух лет совместно со 2-й армией генерала У. Скотта завладел обширными землями, ставшими впоследствии штатами Калифорния и Нью-Мексико. Мексика, потерпевшая поражение, вынуждена была признать границей реку Рио-Гранде-дель-Норте. Затевая войну, Соединенные Штаты не принимали в расчет «золотое» будущее Калифорнии. Она виделась им прежде всего как район, важный стратегически й к тому же с богатыми сельскохозяйственными угодьями.
Освоением новых земель занимался, в частности, капитан Дж. Саттер, швейцарец по происхождению, человек причудливой и в конечном счете несчастливой судьбы. Это ему была продана русская колония Форт Росс, а затем он приобрел и другие калифорнийские земли. В один из январских дней 1848 г. некий Дж. Маршалл, батрачивший на Саттера, расширяя русло канавы у лесопилки вблизи Сакраменто, обнаружил крупинки желтого металла. Хозяин, узнав о драгоценной находке, приказал помалкивать. Однако вскоре один из людей Саттера, будучи на сан-францисском рынке, выдал тайну, и слух об этом молниеносно распространился по селению и близлежащим поселкам и фермам. Началось нечто невообразимое. Свидетельства современников и описания историков позволяют воссоздать картину необузданного ажиотажа, поразившего калифорнийцев, а вскоре и обитателей отдаленных штатов. «Земледельцы покидали поля, ремесленники — мастерские, учителя — школы, пасторы — паству, солдаты и матросы дезертировали». 3 Матросы составляли внушительную часть среди людей, поддавшихся всеобщему движению,— это были команды торговых и даже военных судов, прибывавших в сан-францисскую гавань с хозяйственными грузами, оружием и увозивших оттуда кожи и прочую немудреную продукцию, изготовляемую местными жителями. Отныне но прибытии в гавань корабли мгновенно пустели. Бегство матросов ставило под угрозу обратные рейсы. Капитаны были в отчаянии, если, конечно, сами не покидали корабли вместе со своими командами. В гавани ржавело около 200 судов. В середине июня того же года Сан- Франциско остался без своей газеты: редакторы, издатели, наборщики ринулись на россыпи. Туда же устремились многие чиновные люди, полицейские.
К осени слух о калифорнийском золоте достиг восточных штатов, а затем распространился по всему свету: об открытии стало известно в Южной Америке, в Европе и Азии. И потянулись на американский Запад тысячные разношерстные потоки людей, решивших попытать счастья, оставивших семьи, дела, землю. В 1849 г. в Калифорнию прибыла 81 тыс. человек, а в 1850 г. количество переселенцев достигло 100 тысяч. 4 За год население скромной деревни, какой был до того Сан- Франциско с его 800 жителями, выросло до 40 тысяч. Путь в Калифорнию для большинства будущих золотоискателей был нелегок и неблизок. Собственно, существовало два пути. Один —морской, вокруг мыса Горн до Панамского перешейка, а оттуда по суше вдоль берега,— был длительным, но относительно безопасным. Второй, пролегавший через весь североамериканский континент с востока на запад, был короче, но изобиловал множеством опасностей. Избиравшие его снаряжали полотняный фургон, запряженный лошадьми. На пути в 3 тыс. миль предстояло преодолеть леса и болота, а затем безводные степи и пустыни Дальнего Запада. «Здесь была опасность умереть от голода, индейцы, иногда холера и несколько страшных случаев каннибализма», 5 — пишет Дж. Фэрнас. Комический эпизод в чаплинской «Золотой лихорадке» (действие ее разыгрывается, правда, на Аляске), когда герой варит и съедает свой башмак, не был просто художественным вымыслом: он имел под собой реальную основу. Но пути будущие старатели вступали в кровавые стычки с индейцами, защищавшими свои исконные земли. Обосновавшись, золотоискатели время от времени устраивали подлинную охоту на аборигенов, не щадя при этом ни женщин, ни детей. После эпопеи 1850-х годов в Калифорнии уцелела лишь десятая часть местных индейцев—обитателей католических миссий. 6
Прибывавшие в Калифорнию наводняли Сан-Франциско и близлежащие поселки, устраивались непосредственно в предгорьях Сьерра-Невады на берегах Америкэн-ривер и Юба-ривер, вбивали заявочные столбы. Лопата, кирка, лоток для промывания золотоносного песка — вот, пожалуй, и весь инвентарь тогдашних старателей. О том, как складывался промысел, немецкий писатель Ф. Герштэкер, непосредственный участник калифорнийской эпопеи, свидетельствовал в своих дневниковых записях: «Если верить картам, которые продаются почти всюду, или тем людям, которые встречаются на пути, можно заключить, что найти в день унцию золота — дело довольно легкое. Вроде ничего особенного. В действительности большинство золотоискателей должно трудиться в поте лица по 12—14 часов в сутки, чтобы наскрести четыре-пять долларов. Были, конечно, и более везучие, которые производили неплохое впечатление, но, по сути, все мы там влачили жалкое существование. И многие из нас согласились бы охотно на любую работу за два доллара в день, если бы таковую можно было найти. Я не стану отрицать, что некоторые на этих горах нажили состояние. Но в то же время я должен признать, что кирка и лопата— самые жестокие из инструментов, когда-либо изобретенных человеком». 7
Из кого же состояло это своеобразное сообщество старателей, из каких источников оно так быстро пополнялось? Социально и этнически оно являло собой чрезвычайно пеструю картину. К калифорнийцам — американским колонистам присоединялись прибывавшие с востока искатели счастья, люди различного социального происхождения и профессий, недавно осевшие на американской земле переселенцы из Европы. Резко возросла и сама иммиграция, представление о чем дают следующие цифровые показатели: в 1848 г. в США иммигрировало 229 483 человека, в 1849 г.— 299 683, в 1850 г.— 380 904, в 1851 г.— 408 828, в 1852 г,- 397 343, в 1853 г. — 400 982, в 1854 г.— 400 474, в 1855 г.— 230 476 человек. 8 Не трудно заметить возрастание иммиграции в 1849—1851 гг. и значительное ее уменьшение в 1855 году. Такова была реакция на вспышку, а затем на спад «золотой лихорадки». Разумеется, не только этому обязана иммиграционная волна своими колебаниями. Совершенно очевидно, что не все прибывавшие в США устремлялись в Калифорнию; часть из них, как и прежде, обосновывалась на Восточном побережье. Но столь же очевидно, что среди тысячных масс людей, наводнивших Калифорнию, было немало выходцев из Старого Света — англичан и немцев, ирландцев и скандинавов, что подтверждается многими документами и свидетельствами.
«В Калифорнии произошел, можно сказать, почти молниеносный сдвиг в этническом составе: явление, в достаточной мере редкое вне военной ситуации… Открытие золота вызвало огромный единовременный приток очень большого числа людей самой разной национальной принадлежности». 9 Судьба мексиканских обитателей Калифорнии оказалась различной. Одни, принадлежавшие к местной «элите», постарались слиться с новыми хозяевами путем установления деловых связей и смешанных браков. Другие — мелкие ранчеро — были в массе своей вытеснены с собственной земли и разорились, превратившись в батраков-поденщиков и рабочих на приисках. В целом, однако, число мексиканцев в те годы не уменьшилось. Более того, оно увеличилось за счет прилива рабочих из Мексики, преимущественно из района Сопоры. Привлеченные «золотым бумом», потянулись также в Калифорнию шахтеры из Неру и Чили. Испаноязычные пришельцы сосредоточивались в основном на юге Калифорнии, на севере же явно доминировали переселенцы с востока и европейские иммигранты.
В старатели шел, как уже отмечалось, разношерстный люд: ремесленники и торговцы, матросы и уголовные элементы, рассчитывавшие на легкую добычу. Далеко не все из нахлынувших в Калифорнию испытывали прежде нужду. Дж. Фэрнас по эпитафиям на могилах умерших и погибших золотодобытчиков установил, что среди выходцев из северо-восточных штатов было немало довольно состоятельных людей, даже окончивших колледжи. 10 Были там, разумеется, и рабочие, для которых исход в Калифорнию не только давал шанс разбогатеть, но и возможность избавиться от предпринимательского произвола. Социально-психологический портрет тогдашнего американского пролетария, данный Ф. Энгельсом, позволяет сделать вывод о мотивах, побуждавших американских рабочих участвовать в калифорнийской эпопее. Ф. Энгельс писал: «До 1848 г. о постоянном, коренном рабочем классе можно было говорить только как об исключении: его немногочисленные первые представители в городах на востоке в то время все еще могли надеяться превратиться в крестьян или буржуа». 11 «Золотая лихорадка», казалось, подкрепляла эти надежды.
Открытие золотых россыпей совпало по времени с определением политического статуса Калифорнии. Только что завоеванная у Мексики территория, имевшая временное управление, казалось бы, очень быстро могла обрести права штата. Дело, однако, серьезно осложнилось тем, что новые земли, их политическая судьба стали объектом острых схваток на федеральном уровне между представителями буржуазных штатов Северо-Востока и рабовладельческих штатов Юга. В ту пору соотношение их сил было равным: и тех и других штатов было по 15, и вхождение Калифорнии в состав США в том или ином статусе нарушило бы равновесие в разгоравшемся противоборстве Севера и Юга. В этом конфликте многое зависело от Калифорнии, от ее внутриполитической ситуации. Калифорнии было предоставлено право определить, станет ли она свободным штатом или введет у себя рабовладение.
Среди жителей будущего штата противники рабства явно преобладали. Оно не было характерным для Калифорнии и до ее завоевания. Практически не было рабовладельцев и в среде искателей золота, наводнивших край, а старательский промысел во своему характеру не нуждался в рабском труде. Все это, естественно, повлияло на умонастроения собравшихся в сентябре 1849 г. избранных населением представителей, которые должны были заняться выработкой конституции будущего штата. Конституция, не допускавшая введения рабства, была принята в декабре того же года, и законодательное собрание обратилось в союзный конгресс с просьбой о принятии Калифорнии в состав США в качестве свободного штата. Но калифорнийское обращение стало в конгрессе предметом длительных и жарких дебатов. Южане ополчились против северян, боясь их возможного усиления тем более, что одновременно рассматривался статус Нью-Мексико и Юты, где позиции рабовладельцев также оказались под угрозой. Знаменитые ораторы того времени Дж. Калхун 12 и Д. Вебстер призывали не ущемлять интересов Юга. Южанам сделали серьезные уступки: не был окончательно определен статус Нью-Мексико и Юты, не было отменено рабство в округе Колумбия и принят закон о возвращении беглых рабов. Но Калифорния все-таки стала 16-м свободным штатом. Это произошло в сентябре 1850 года.
Пока столичные законодатели вели словесные бои, на калифорнийской земле происходили иные сражения. Все новые и новые толпы золотодобытчиков набрасывались на горные склоны, размывая и изрывая их, чтобы извлечь из неподатливых, обманчиво щедрых недр желтый металл. И по сей день на этой земле не затянулись рубцы и шрамы. Поглощенных одной страстью золотоискателей не очень заботил вопрос о том, должны ли они как-то взаимодействовать с властями и соблюдать только что установленный правопорядок. Порядок же этот был еще довольно зыбким. Полномочия губернатора были неопределенными, а от прежнего мексиканского правления унаследовали и некоторое время еще сохраняли власть алькальды (старшины общин), отправлявшие как исполнительные, так и судебные функции. Однако алькальды, как оказалось, не смогли справиться с нахлынувшим в Калифорнию разношерстным потоком старателей.
Первоосновой множества конфликтов, с которыми пришлось столкнуться властям, явилось то, что земли Калифорнии, отчасти свободные,, а отчасти принадлежавшие мексиканцам-ранчеро или перекупщикам-американцам вроде Дж. Саттера, захватывались старателями, которые становились таким образом фермерами-скваттерами. Скваттер, не имея зачастую средств для покупки земли и не утруждая себя оформлением в местных органах своего приобретения, просто занимал облюбованный им участок. При этом вспыхивали кровавые стычки с землевладельцами и с выступавшими в их защиту представителями властей. Порой землевладельцу удавалось через суд восстановить свои права. Тогда скваттеры решили действовать организованно и в начале 1850 г. объединились в ассоциацию, призванную защищать их права на землю.
Вскоре ассоциации представился случай проявить себя в деле. В мае того же года один из скваттеров, Дж. Мадден, решением суда был лишен права на занятый им участок, а его имущество подлежало конфискации. В ответ ассоциация объявила решение суда незаконным на том основании, что право на землю даровано скваттерам «страной, природой и богом», и они решили «обратиться к оружию, чтобы защитить свои священные права, если понадобится, ценою собственных жизней». 13 Вооруженные скваттеры охраняли дом Маддена. Шериф арестовал несколько человек. Через день, однако, группа скваттеров, насчитывавшая около 40 человек, двинулась по улицам Сакраменто, направляясь к тюрьме, чтобы освободить своих товарищей. Мэр города X. Биглоу призвал на помощь «добропорядочных» граждан и вместе с полицейскими встретил отряд. Но в ответ на его требование, обращенное к скваттерам, бросить оружие и разойтись раздались выстрелы. Мэр получил ранение. В завязавшейся перестрелке несколько человек было убито. Скваттеры рассеялись, кое-кого из них удалось арестовать. К вечеру в город, объявленный на военном положении, ввели воинский отряд и дополнительный отряд полицейских. На следующий день шериф графства Маккини с полицейскими прочесывал город в поисках бунтовщиков. Группу скваттеров окружили в гостинице, но те решили не сдаваться. Снова поднялась пальба. На этот раз жертвой пал шериф. Силы, однако, оказались неравными, и после ожесточенной перестрелки сопротивление скваттеров стало ослабевать: некоторые из них были убиты, другие арестованы. Это событие, известное в истории США как «скваттерский мятеж 1850 г.»,— разумеется, далеко не единственное в длинной цепи стычек, неповиновения властям и самосудов, характеризовавших скваттерскую вольницу.
Однако в хаотичной, анархической жизни старательских общин появились вскоре некоторые весьма своеобразные элементы организации. Старатели зачастую брали на себя управленческие и судебные дела. Эти дела обычно решались на общем собрании приисковых городков и поселков, где устанавливались размеры заявленных участков, улаживались споры между «коренными» и «пришлыми». Выделенные собранием судьи занимались разбором подобного рода «текущих дел», руководствуясь кодексами, выработанными самими же старателями. Какое-то время во многих старательских колониях удавалось сохранять относительный порядок, избегать самовольных захватов ранее заявленных участков, воровства. Вскоре, однако, этому пришел конец. Устремившиеся в Калифорнию спекулянты и уголовные элементы не желали считаться с кодексом своеобразного джентльменства старателей. Насилие стало всеобщей нормой. «На приисках пьяные драки, кражи, грабежи и убийства были заурядным явлением. Так как власть или отсутствовала, или была не в силах защищать обиженных, то всем приходилось лично заботиться о своей безопасности. Охотничьи ножи и револьверы были жизненною необходимостью». 14
В приисковых поселках бурлила полная опасностей жизнь. Вот любопытное описание одного из таких поселков, принадлежащее перу Э. Истмена, путешественника и старателя: «Поселок Гардинг стал теперь городом в эмбриональной стадии его развития. Уже около двух тысяч жителей населили его, и среди них можно было найти представителей всех ступеней цивилизации и варварства в особенности. Ночью он являл собою очень живое зрелище, так как каждая третья лачуга была кабаком или картежным адом. В них горел яркий свет, и двери, выходившие на улицу, были широко распахнуты, так что можно было видеть возбужденных людей вокруг карточных столиков и у стоек. Каждый был вооружен до зубов. Схватки и потасовки происходили ежедневно — да что там — ежечасно! Пистолетный выстрел стал для моих ушей привычным звуком, а случаи насилия и убийств были настолько часты, что я начал думать, что люди, окружавшие меня, были хуже дикарей…». 15
Поскольку преступники вершили свои дела открыто, ни о каком правопорядке не могло быть и речи. Однако насилия, грабежи, убийства приняли такой характер, что угрожали полной дезорганизацией старательского промысла. И тогда в приисковых городках стали появляться тайные «комитеты бдительности». Один из первых таких комитетов возник именно в Гардинге. Члены его вылавливали самых оголтелых преступников, устраивали короткое разбирательство, утверждали голосованием приговор и отправляли их на виселицу. Так в Гардинге расправились, например, с бандой Рейда, долгое время безнаказанно орудовавшей в городке. В июне 1851 г. «комитет бдительности» был создан в Сан-Франциско. Здешние старатели не менее других страдали от грабежей и насилий, а городские чиновники, суды и полиция, коррумпированные и бездеятельные, показали свое полное бессилие в борьбе с преступным миром. Комитет принял конституцию старателей, установил систему конспирации,_ организовал собственную полицию. В комитет входили торговцы, мелкие предприниматели, старатели. Ему удалось выявить нескольких опасных преступников. Несмотря на противодействие властей, в том числе губернатора, преступников после разбирательства повесили. Власти хотя и пытались дискредитировать самозваных линчевателей и помешать им, были, по существу, бессильны сделать это. В течение полугода комитет в целом успешно боролся с преступностью и способствовал ее снижению, но вскоре его деятельность пошла на убыль. Объяснение этому заключалось в том, что, обратив свой гнев против уголовников, старатели оказались не в силах бороться со всеобщей коррупцией, разъедавшей город. 16
Сан-Франциско рос неимоверно быстро и беспорядочно. В течение четырех лет, которыми в основном ограничивалось время «золотой лихорадки», его облик определяла атмосфера беспрецедентного разгула, пьянства и насилия, которая ничуть не изменилась, несмотря на все старания «бдительных». Статистика 1852 г. зафиксировала в городе наличие 350 баров, 18 игорных домов, 27 танцевальных залов, 110 отелей, постоялых дворов, ресторанов, не считая различных незарегистрированных заведений. На каждых 100 жителей Сан-Франциско приходилось по одному питейному заведению. 17 Город стал тогда «самым пьющим» в мире. Нечто подобное представляли собой и другие приисковые городки и поселки. Живописаний тамошнего времяпрепровождения, заключавшегося в картежной игре, пьяном разгуле, диких драках со стрельбой, более чем достаточно. Немало историй связано с отдельными счастливчиками, в течение дня становившимися миллионерами, а к утру проигрывавшими все свое состояние. Пьянство распространилось в таких масштабах, что, подобно преступности, вызвало ответную реакцию. Зародилось движение за введение «сухого закона». В 1850 г. в Сан-Франциско, а затем в Сакраменто и других городах была основана организация «Сыновья трезвенности», деятельность которой имела, впрочем, весьма скромные результаты. 18
Последствия «золотой лихорадки», разумеется, не ограничивались тем влиянием, которое она оказала на политическую атмосферу и нравы Калифорнии. Немалым было экономическое воздействие «золотой лихорадки» на жизнь не только этого штата, но и всей страны. Существенными явились и социально-психологические последствия этого бума.
В первый же год в Калифорнии было намыто золота на 5 млн. долл., а общая сумма золотодобычи с 1849 по 1853 г. составила 20 млн. долл., что существенно увеличило тогдашний золотой запас США и вызвало инфляционный бум. Если же говорить о воздействии этой эпопеи на благосостояние старателей, то здесь обнаруживается попросту мизерный итог. Буквально единицы из многотысячной массы золотоискателей «вышли в люди», то есть действительно разбогатели. А что же сталось с Дж. Саттером, на земле которого, собственно, и вспыхнула «золотая лихорадка»? Землю эту растаскали скваттеры для промывки на лотках. Через десяток лет Саттер вконец разорился. Масса старателей, изуверившись в удаче и покинув истощенные россыпи, вынуждена была искать работу на строительстве, на предприятиях Сан-Франциско, на плантациях. Золота «мало осталось на побережье. Оно прямо пошло на Восток и в Европу в оплату за консервы, кирки и лопаты, красные фланелевые рубашки, фетровые шляпы, высокие сапоги, крепкие напитки, тонкие вина… Было доказано, что общая сумма в 200 млн. долларов ни в коей мере не покрывала затрат на транспорт, снабжение и развлечения и что в целом золотоискательство не было выгодным делом. Большинство прогорало». 19
Подлинно золотоносной жилой оказалось все, что было связано с обслуживанием старателей и удовлетворением их нужд. «За счет огромного прироста населения цены на обычные товары, пищу, одежду поднялись до небес. Прачке в Сан-Франциско платили по восемь долларов за стирку дюжины шахтерских одежек. В маленьких ночлежках, называемых отелями, за бедную комнату и отвратительное обслуживание требовали от семи до четырнадцати долларов в день». 20 Владельцы кабачков и отелей, изготовители старательского инвентаря, торговцы собрали обильный урожай в годы золотоискательской страды. Примечательно, что среди королей тогдашнего сан-францисского бизнеса (М. Хопкинс, Ч. Крокер, К, Хантингтон, Л. Стэнфорд) лишь один Ч. Крокер в течение короткого времени занимался старательским делом. Обогатились же все они в других сферах бизнеса.
«Золотая лихорадка» имела своим результатом необычайно возросший интерес к разработке природных ресурсов, беспрецедентный приток людей и капиталов в штат и в итоге — быстрое хозяйственное освоение Калифорнии. Нельзя считать простым совпадением тот факт, что в 1849 г. была заложена и вскоре выстроена прошедшая через Панамский перешеек и принесшая гигантские прибыли железнодорожная магистраль. Все это как бы способствовало «популяризации экономической привлекательности территории». 21 Открытие золотых россыпей в Калифорнии и Австралии Ф. Энгельс называет в числе факторов, стимулировавших быстрый рост английской промышленности и всей международной торговли. 22 Главным итогом «золотой лихорадки» для США следует считать не пополненпе, пусть и значительное, золотого запаса страны, а ускорение хозяйственного освоения Запада. После спада «золотого бума» Калифорния не пришла в запустение. Она располагала чрезвычайно плодородными землями. Вскоре производство овощей, фруктов, винограда, а затем и виноделие наряду с лесоразработками стали определяющими в се хозяйственной жизни. Вспышки «золотой лихорадки» случались позже и в других штатах — в Неваде, Колорадо, Монтане, на Аляске, сохраняя те же черты. Но в Калифорнии она во всех своих проявлениях была выражена ярче. В память о ней Калифорнию и сейчас именуют «золотым штатом».
Велико было воздействие «золотой лихорадки» на социально-психологический облик Америки. Речь идет не только и не столько, например, о суде Линча—самочинной репрессивной мере, обращенной тогда против преступников и ставшей впоследствии обычным средством расистского, в особенности антинегритянского террора. Более показательно, что стихия стяжательства, пренебрежения моральными устоями, столь характерная для «золотой лихорадки», усиленно культивировалась и культивируется в США по сей день. Неустроенность быта, насилие, стоившее многим старателям жизни, головокружительные, но редкие удачи и жесточайшее разочарование, безудержная спекуляция паразитировавших на нуждах золотоискателей дельцов создали особый климат «золотой лихорадки» и не могли не отразиться на нравах калифорнийцев. Д. Броган, автор книги об «американском характере», отрицает это, утверждая, что «мужское, анархическое варварство было вскоре атаковано женщинами, учителями, политиками». 23 Трудно установить, какие плоды принесли эти «атаки», но одно несомненно: нравственные стереотипы «золотой лихорадки» оказались весьма живучими в общественном сознании. Эти стереотипы утверждались также усилиями многих и многих беллетристов и кинодельцов, постоянно предлагавших читателю и зрителю героизацию жестокостей, насилия, вседозволенности, ассоциируемой с временами «золотой лихорадки». Полнокровное описание атмосферы стяжательства и аморализма мы находим в произведениях Б. Гарта, М. Твена, Дж. Лондона, хотя последний не избежал известной романтизации черт «искателя счастья». В обычной массе литературной и кинопродукции «человек сорок девятого» предстает не знающим страха, преодолевающим всяческие трудности на пути к удаче и материальному успеху, невзыскательным в выборе средств достижения цели. Именно этот стереотип «сорокадевятника» почитается многими в США как олицетворение лучших черт «американского характера».
В чем же схожесть нынешнего приступа «золотой лихорадки» с ее предшественницей, довольно масштабной и, главное, давшей ощутимые результаты? Налицо стремление с помощью современной технической оснащенности извлечь еще что-то из уже отощавших недр. Такое порой случалось, и, во.тможно, эти попытки могли бы иметь смысл в целях пополнения золотых запасов страны, испытывающей в последние годы немало тревог из-за ухудшения валютной ситуации. Но необоснованность, бесперспективность подобных попыток, с точки зрения специалистов, очевидны. Калифорния достаточно изучена, и там, где это еще возможно, золото в штате добывается. В районах же, которые были недавно наводнены новоявленными старателями, шансы на удачу более чем призрачны. Примечательно, что лишь немногие из золотодобывающих компаний поддались этому психозу и запланировали возобновление работ в заброшенных шахтах. Кроме того, предприниматели ссылались на дороговизну возобновления добычи и на трудности, сопряженные с неизбежным нарушением экологических запретов.
Беспочвенной и даже попросту нелепой кажется версия о том, что нынешних «искателей счастья» привело туда новое, быстро распространившееся увлечение, эдакое массовое хобби. Слишком сумрачно, даже зловеще выглядят некоторые коллизии. Слишком серьезны намерения и надежды золотоискателей, чтобы представлять ситуацию в таком свете. Новая «золотая лихорадка» есть феномен социально-психологический. При всей его внешней бессмысленности это явление имеет вполне определенные истоки, заключенные в реальностях современного американского общества с утвердившейся в нем системой ценностей и нравов. Корреспонденту журнала «U. S. News and World Report» один из старателей сказал: «Когда я гляжу на лоток. я не думаю о людях, несчастных случаях, ограбленных магазинах, о том, что страна переживает трудности». 24 Человек целиком подпадает под власть одержимости, всепоглощающего азарта. Не потому ли в наши дни нередко можно видеть «искателей счастья» на опустевших осенних пляжах нью-йоркских пригородов: фигуры мужчин со странным предметом в руках, напоминающим миноискатель. С его помощью удается отыскать утерянные в песке кольца, серьги, чаще всего несколько монет. И все тот же азарт, все та же одержимость. Можно допустить, что среди них есть люди, для которых это единственный шанс поправить дела, вырваться из тисков безнадежности и лишений. Вряд ли, однако, именно они составляли большинство среди тех, кто ринулся в заброшенное калифорнийское Эльдорадо.
Одно несомненно: налицо продукт той атмосферы, которая десятилетиями и последовательно создавалась усилиями авторов бесчисленных трудов, варьирующих тему «Как стать богатым». Помимо этих изданий типа рецептурных справочников, предлагающих способы быстрого и чудодейственного обогащения, выходит, например, журнал «Capitalist Reporter», ежемесячно дающий соответствующую «оперативную» информацию. Журнал рекламирует себя следующим образом: «Вы обнаружите остроумные скрытые пути умножения маленького капитала, иногда удвоения или даже утроения его в течение одного года и одновременно возможность позабавиться… В конечном счете финансовые возможности окружают нас, часто в самых неправдоподобных местах, о которых вы узнаете, чтобы увидеть и быстро действовать… Здесь вы найдете информацию, которая превратит финансовые возможности в цветущую действительность!». 25
Но даже в этих более чем сомнительных рекомендациях их составители не решились посоветовать своим клиентам применить давно забытый «калифорнийский вариант». Тем не менее слух, пущенный какими-то дельцами, дал в климате стяжательства свои плоды. По признаниям владельца золотодобывающей фирмы, это стало «главным источником дохода для производителей оборудования». 26 Кстати, стоимость его колеблется от 150 до 400 долларов. А если учесть стоимость прочих аксессуаров старательского быта, то сумма окажется еще более внушительной. Однако многие люди решились на эти затраты и потянулись на берега Америкэн-ривер и Юба-ривер. Недавний рецидив «золотой лихорадки», ажиотаж, массовое ослепление миражами обогащения — явление, не только имеющее исторические корни и повторяющее прецедент 125-летней давности, но и далеко не случайное для социально-психологической атмосферы американской действительности наших дней.
1 В советской исторической литературе характеристики «золотой лихорадки» ки» ограничиваются упоминанием о ее начальной стадии в работе: А. В. Ефимов. США: пути развития капитализма (М. 1969) и довольно обстоятельной оценкой в книге: В. Петровский. Суд Линча. Очерки истории терроризма и нетерпимости в США (М. 1967).
2 J. Furnas. The Americans. A Social History of the United States 1587—1914. N. Y. 1969, p. 373.
3 А. В. Бабин. История Северо-Американских Соединенных Штатов. Т. 2. СПБ. 1912, стр. 51.
4 Ch. Beard, W. В a g l е у. The History of American People. N. Y. 1947, p. 307.
5 J. Furnas. Op. cit., р. 373.
6 «Национальные процессы в США». М. 1973, стр. 127.
7 См. «За рубежом», 20—26. IX. 1973, стр. 25.
8 «Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1957». Washington. 1960, p. 62.
9 «Национальные процессы в США», стр. 263.
10 J. Furnas. Op. cit., р. 374.
11 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 38, стр. 273.
12 Бурная политическая карьера Дж. Калхуна закончилась считавшимся до последнего времени уникальным прецедентом: он был первым и (до С. Агню) единственным вице-президентом США, подавшим в отставку.
13 «American Violence. A Documentary History». N. Y. 1970, p. 130.
14 Л. В. Бабин. Указ. соч., стр. 52.
15 Цит. по: В. Петровский. Указ. соч., стр. 45.
16 Подробнее о деятельности «комитета бдительности» в Сан-Франциско см.з В. Петровский. Указ. соч., стр. 49—72.
17 G. Ostrander. The Prohibition .Movement in California, 1848—1933. Berkeley-Los Angeles. 1957, p. 4.
18 Ibid., pp. 8—9.
19 J. Furnas. Op. cit., pp. 374—375.
20 Ch. В e a r d, W. В a g I e у. Op. cit., p. 307.
21 «Dictionary of American History». Totowa. 1968, p. 252.
22 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 22, стр. 327—328.
23 D. В rо g а n. The American Character. N. Y. 1962, p. 19.
24 «U. S. News and World Report», September 3, 1973, p. 45
25 «The New York Times Book Review», October 3, 1971, p. 23.
26 «U. S. News and World Report», September 3. 1973, p. 45.
источник