Меню Рубрики

Трактат об оспе и кори

Per Apollinem medicum et Aesculapium, Hygiamque

et Panaceam juro, deos deasque omnes testes citans, mepte

viribus et judicio meo hos jusjurandum et hanc stipulationem

Ilium nempe parentum meorum loco habitumm spondeo,

qui me artem istam docuit, eique alimenta impertirurum,

et quibuscunque opus habuerit, suppeditaturum.

Victus etiam rationem pro virili et ingenio meo aegris

salutarem praescripturum a pemiciosa vero et improba

eosdem prohibiturum. Nullius praeterea precibus adductus,

mortiferum medicamentum cuique propinabo, neque huius

rei consilium dabo. Casie et sancte colam et artem meam.

Quaecumque vero in vita hominum sive medicinam factitans,

sive non, vel videro, vel audivero, quae in vulgus efferre

non decet, ea reticebo non secus atque аrсanа fidei meae

Quod si igitur hocce jusjurandum fideliter servem, neque

violem, contingat et prospero successu tarn in vita, quam

in arte mea fruar et gloriam immortalem gentium consequar.

Sine autem id transgrediar et pejerem contraria hisce mihi

ок. 460 г. до н. э. – ок. 370 г. до н. э.

ок. 124 или 129 г. до н. э. – ок. 40 г. до н. э.

около 40 г. н. э. – около 90 г. н. э.

ок. 25 г. до н. э. – ок. 50 г. н. э.

129 г. или 131 г. – ок. 200 г. или ок. 210 г.

Абу Бакр Мухаммад Ибн Закария Ар-Рази

ок. 865 г. до н. э. – ок. 925 г. до н. э.

Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек

Рудольф Людвиг Карл Вирхов

Христиан АльбертТеодор Бильрот

Николай Васильевич Склифосовский

Владимир Федорович Снегирев

Владимир Михайлович Бехтерев

Александр Васильевич Вишневский

Владимир Петрович Филатов

Герхард Йоханнес Пауль Домагк

Владимир Александрович Неговский

Владимир Петрович Демихов

Латинское изречение «Aliis inserviendo consumor», в переводе на русский означающее «Светя другим, сгораю сам», стало девизом врачей всего мира и ни в коей мере не является преувеличением, ведь тем врачам, которые совершали эпохальные открытия в области медицины, зачастую приходилось сгорать, светя другим, куда быстрее, но и, несомненно, ярче.

Борьба за свою жизнь – это безусловный рефлекс человека.

Тем интереснее тот факт, что первым врачом мы по праву можем назвать того, кто впервые в истории не пожалел своих сил, а может быть, и жизни, чтобы избавить другого человека от страданий, порожденных его болезнью. Конечно же, имя того героя неизвестно, но его доброе дело продолжили многие и многие поколения таких же неравнодушных и самоотверженных людей, чье призвание требовало мудрости и чуткости, наблюдательности и решимости, ответственности и стойкости. Людей, которым во все времена противостояли не только косность и предрассудки, но порой и зависть и злоба. Так, на долю великих Авиценны и Парацельса выпали долгие скитания и преследования со стороны сильных мира сего. Научные работы, над которыми основоположник микроскопии Мальпиги трудился годами, сгорели в пламени разожженного недругами пожара. Родоначальника асептики и антисептики, «спасителя матерей» Земмельвейса, коллеги, не желавшие принять простые истины, упрятали в психиатрическую лечебницу… Но гонители и недоброжелатели не учли того, что справедливость торжествует во всех без исключения случаях. Пусть для этого должны были пройти годы, десятилетия, а иногда и века – великому делу во благо жизни и здоровья людей не суждено погибнуть в вихре времени.

источник

Ар-Рази, известный в Европе под именем Разес (865—925), был основателем больницы в Багдаде. Интересно предание о способе, каким Ар-Рази выбирал место, наиболее подходящее для постройки больницы: он развешивал куски мяса в разных частях города и наблюдал, где оно дольше сохраняется, не загнивает. Это место он считал наиболее здоровым и, следовательно, подходящим для постройки лечебного заведения. Как и во многих больницах Востока, при багдадской больнице была школа врачей, которой также руководил Ар-Рази, связывая теоретическое обучение с больничной практикой. Ар-Рази принадлежит до 200 трудов, наибольшее значение имеет его труд «Об оспе и кори». Ар-Рази дал описание их течения, предвестников, симптомов, лечения, отличия оспы и кори. Ар-Рази знал о невосприимчивости к повторному заболеванию оспой и применял вариоляцию (прививку здоровым содержимого оспенных пустул). Среди детально разработанных мер по уходу за больным ребенком Ар-Рази указывал на уход за ртом и зевом, рекомендуя полоскание подкисленной водой, осторожное промывание глаз и др. Будучи знаком с химией, Ар-Рази на обезьянах исследовал действие лекарств.

В области хирургии Ар-Рази описал инструмент для извлечения инородных тел из глотки и один из первых начал применять вату при перевязках, нитки из кишок барана для зашивания ран брюшной полости. Ар-Рази написал обширные медицинские руководства: «Всеобъемлющая книга по медицине» (в 25 томах) и «Медицинская книга» (в 10 томах), энциклопедических по содержанию. Ему принадлежат сочинения на частные темы, в которых проявился его разносторонний интерес к различным медицинским проблемам. Так, им написаны работы: «Один врач не может лечить все болезни» (о значении специализации врачей), «Легкие болезни могут быть трудно излечимы» и др. Специально для нуждающихся пациентов им написана книга «Для тех, у кого нет врача» (или «О медицине бедных»). Книги Ар-Рази долго служили учебниками на медицинских факультетах в средневековых университетах Западной Европы.

Философский трактат Рази послужил истоком памфлета «О трех обманщиках», благодаря которому автор получил известность как вольнодумец. В медицине арабский врач следовал методикам Гиппократа и считался хорошим клиницистом.

6. Литература для преподавателей (в т.ч. на электронных носителях).

1.Лисицын, Ю. П. История медицины: учебник для студ. мед. вузов / Ю. П. Лисицын. – М, 2010. – 304 с. – Режим доcтупа:

1.Мирский, М.Б. История медицины и хирургии: учеб. пособие для студентов / М.Б. Мирский – М., 2010. – 528 с. – Режим доступа: http://www.studmedlib.ru/book/ISBN9785970414293.html.

1. Тема и ее актуальность. Медицина Средневековья ХV-ХVI вв. Медицина Западной Европы и народов Американского континента.

Изучение основных этапов развития медицины Средневековья ХV-ХVI вв. имеет большое значение для формирования научного мировоззрения, позволяет ознакомиться с основными достижениями медицины Западной Европы и народов Американского континента.

Показать основные аспекты развития медицины Западной Европы и народов Американского континента в ХV-ХVIвв.

-основные этапы и важнейшие черты медицины Средневековья;

— систему высшего медицинского образования в Западной Европе.

— негативное влияние теологического мировоззрения и схоластики на медицину.

— причины средневековых эпидемий (чумы, лепры, оспа).

— особенности медицины народов Американского континента

-использовать литературу для подготовки реферативных сообщений,

Общая характеристика состояния медицины Западной Европы в эпоху классического средневековья.

Характерные черты средневековой науки Западной Европы. Схоластика и медицина.

Развитие образования. Университеты. Научные центры: Салерно, Монпелье и др. Арнольд из Виллановы и его труд «Салернский кодекс здоровья».

Эпидемии и борьба с ними. Больничное дело в странах Западной Европы.

Особенности медицины народов Американского континента (майя, ацтеки, инки).

4.Темы реферативных сообщений

Эпидемии и борьба с ними. Больничное дело в странах Западной Европы.

Особенности медицины народов Американского континента (майя, ацтеков и инков).

источник

Это произведение, предположительно, находится в статусе ‘public domain’. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Текущая страница: 48 (всего у книги 55 страниц)

Я сохраню документы для времени, которое уже не будет понимать их, чтобы не сказали, что это подделки. Но нет, время, когда так скажут, не наступит. В своих книгах я пишу о трагедии, побежденным противником в которой оказалось человечество, его конфликт с миром и природой заканчивается смертью. Ах, у меня нет иных героев, кроме людей, поэтому и нет у этой драмы других зрителей. Но от чего умирает мой трагический герой? Он погибает в ситуации, которая засасывала его, как болото, пьянила, заставляла возвращаться к себе вновь и вновь?

Но… что, если люди однажды выберутся из этого приключения благодаря милости Божьей – захирев, обеднев, постарев, конечно же, – и высшим законом воздаяния их привлекут к ответу, одного за другим, руководителей универсального преступления, которые выживают всегда: Палатино, Пеничек и другие слуги, палачи и сатрапы, рабы Вельзевула? Ах, если бы мы могли запереть их в храмах и по жребию приговорить к смерти каждого десятого, чтобы потом не убить их, а дать пощечину! И сказать им: как, разве вы не знали? Вы не думали, что после объявления войны среди множества вероятностей горя и позора существует еще несчастье, что детям будет не хватать материнского молока? Как, вы не измерили безутешность одного-единственного страшного часа за время многолетнего плена? Вы не взвесили страдание тоскливого вздоха, замаранной, израненной, убитой любви? И вы не заметили, как трагедия превратилась в фарс – ведь вездесущий ужас навсегда соединился с древним безумием формально вполне корректно, – преобразившись в комическую оперу? Поистине, это будет одна из тех противоестественных комических опер, написанных сегодня, текст которой – оскорбление, а музыка – мучение.

В тени нового демона из Англии, финансового монстра, природа была изнасилована истеричным старанием. На вооружении у него бумага. Газеты за последние годы пережили настоящий взрыв, и ничто не указывает на то, что он вскоре закончится. А я в молодости хотел стать газетчиком! К счастью, в тот далекий 1683 год аббат Мелани позаботился о том, чтобы у меня исчезло желание заниматься этой деятельностью.

Газеты – это машины, и жизнь людей бросают им на поругание. Жизнь, конечно же, это только то, чем она может быть в такую эпоху, как эта, эпоху машин; и так возникают глупые, дурацкие порождения, и все они несут на себе клеймо вульгарности.

Бумага командует оружием и превратила нас в инвалидов еще до того, как пушки нашли свои первые жертвы. Разве не были уже разорены все царства фантазии, когда втиснутый в клише листок объявил войну населенному миру? Нет, не печатный станок привел в действие машины смерти. Но он опустошил наши сердца, чтобы мы уже не могли себе представить, как выглядит мир без войны и газет. Вы опьянили ими народы, и короли земные блудили с ними, и мы все пали от вины вавилонской блудницы, которая – напечатанная и распространенная на всех языках мира – убедила нас в том, что мы враги друг другу и что должна быть война.

Сделано. Я написал. Я выполнил свой долг, до последнего. Мои книги сражаются с газетами. Ну и хорошо. Никто не может больше отрицать, что теперь я достиг совершенства. «Камень, отвергнутый строителями, стал краеугольным камнем», – говорится в псалме, и Симонис сказал это дервишу в ту ночь в Месте Без Имени.

Подобно солнечной колеснице, которая галопом несется по небу, в голове у меня всплывают другие слова, которые произносил Симонис: игра никогда не закончится полностью, потому что мы все – часть Божественного плана, даже его враги. Слишком рано забыл я эти слова, которые потрясли даже Палатино. Мне очень жаль, Симонис, мое отчаяние – выпущенная Кассандра последних дней человечества – мешает твоим словам созреть во мне, по крайней мере, теперь.

Сейчас я спасаюсь, я один, в своем молчании, своим молчанием, которое сделало меня настолько совершенным, как того требует время.

Только Клоридия постепенно стала это понимать: она весело улыбается мне, и наши объятия такие же благословенные, как когда-то. А вот мои храбрые зятья не хотят понимать этого. Они приходят каждый день, пытаясь вытрясти меня из молчания, в которое я, вещь среди людей, погружен полностью. Они хотят, чтобы я плакал над своей судьбой, чтобы в моих глазах промелькнула хотя бы тень гнева или горя, они хотят, чтобы я, как и они, поверил, что жизнь там, снаружи, в избытке жизни. Я и глазом не моргнув опускаю перо обратно в чернильницу и смотрю на своих зятьев неподвижным, застывшим взглядом. И обращаю их в бегство. Мои дочери ради меня занимаются изучением новых трактатов о нервных болезнях, которые так популярны среди молодых врачей – врачей, которые не могут ничего, кроме как держать в руках скальпель и препарировать трупы. Они уже не могут написать ни единого стихотворения. Как будто наука может существовать без искусства… Мои девочки предлагают мне пункции и бальзамы, они настаивают, пытаются уговорить меня, чтобы я дал обследовать свои голосовые связки какому-то известному медику.

Нет, благодарю. Я благодарен вам всем. Довольно теперь. Я хочу, чтобы все оставалось как есть. Время такое, жизнь такая; а в том смысле, который я придаю своему занятию, я хочу только так и никак иначе – немой и непоколебимый – быть писателем.

Карета скрипит, лошади в мыле, а пыль, попадающая в карету, покрывает нас, словно слой пудры. До прибытия в Рим мы наглотаемся ее более чем достаточно. Мы едем всего четверть часа, но мое несчастное тело скрипит уже точно так же, как оси нашей коляски.

Я высовываюсь из окна, чтобы посмотреть назад, и в утренней дымке вижу, как постепенно исчезают крыши Пистойи; скоро они совсем скроются из виду. Затем я смотрю вперед, на невидимый, далекий зенит, где нас ожидают объятия Священного города.

Мой молодой господин, восемнадцатилетний Атто Мелани, сидит рядом со мной. Глаза его закрыты, время от времени он открывает их, оглядывается по сторонам, а потом снова закрывает. Можно даже подумать, что все это путешествие ему безразлично, но я знаю, что это не так.

Прежде чем доверить его мне, крестный Атто, мессир Соццифианти всячески напутствовал меня:

– Он – натура импульсивная. Тебе придется присматривать за ним, давать советы, удерживать его. Такие выдающиеся таланты должны приносить плоды. Он должен во всем повиноваться мастеру, которого мы нашли для него, великому Луиджи Росси, и завоевать его благосклонность. Пусть избегает дурного общества, ведет себя похвально и никогда не вызывает раздражения, так он достигнет почестей. Рим – это змеиное гнездо, где горячие головы терпят крах.

Я кивал и благодарил, прежде чем, не задавая вопросов, поклониться. Я ведь и сам знал то, что не было сказано, самое главное.

Мне поручили талантливейшего кастрата, которого когда-либо рождала тосканская земля. В Риме мастер сделает из него величайшего сопраниста нашего века. Он станет богатым, и все будут восхищаться им.

Вполне понятно, что будет непросто заставить его сохранять трезвость рассудка. Он происходит из бедной семьи (его отец – простой звонарь Пистойского собора), но брат великого герцога, могущественный Маттиас де Медичи, уже на руках его носит. Я украдкой смотрю на него, на молодого Атто, вижу, как ямочка, красующаяся посреди его подбородка, слегка дрожит, и понимаю все. Хотя он прикрыл глаза и притворяется, будто спит, я вижу, как гордо вздымается его грудь от протекции, которой одарили его сильные мира сего. Вижу даже, как глаза его бегают под прикрытыми веками, пытаясь ухватить сны о славе, которые пляшут перед ним, словно рой взволнованных мотыльков. Вместо того чтобы думать о юбках, как все мальчики его возраста, в голове у него слава, почести и карьера в обществе. Нет, удержать его в узде будет нелегко.

И, кроме того: с чего молодому кастрату быть мудрым и вести себя сдержанно, если то, что привело его на дорогу в Рим, случилось ужасной, варварской ночью, когда его, ребенка, положили в ванну и ножницами отрезали мужское достоинство? Ведь в то время как вода окрашивалась пурпуром и звучали громкие крики, из ванны вышел не мужчина, а жестокая шутка природы!

Нет, непросто будет обуздать юного Атто Мелани. В Риме меня ждут интересные дни, в этом я уверен.

«Veritas написано на титульном листе этой книги. […] В этом утешительном убеждении я заканчиваю свою книгу, состоящую на службе истины. Мне пришлось поведать о мрачных и безотрадных вещах, ложь и предрассудки, подобно густым туманам, нависают над землей моей родины, но мы не остановимся, и не покинет нас мужество… Vincit Veritas! [117] »

этим письмом я хочу снова напомнить Вам о себе. Вы сразу поймете, как только откроете посылку: я послал Вам копию новой книги, которую получил от своих друзей Риты и Франческо. Следуя привычке, которая уже стала для нас традицией, они прислали мне и свой третий труд прежде, чем он был опубликован.

Читайте также:  Почему отменили прививку от оспы

Я уверен, что этот роман доставит Вам большое удовольствие, Вы ведь сумели оценить две предыдущие книги. Кстати, Вы видели? После «Imprimatur» была выпущена и вторая их книга, которая носит название «Secretum». И не кто иной, как я послал Вам рукопись аккурат год назад. Тогда я жил в Румынии, в Констанце, античном Томисе, куда император Август отправил в ссылку латинского поэта Овидия и где сейчас находитесь Вы сами.

Кто бы мог подумать, что все изменится за такое короткое время? Со смертью прежнего папы и выбором немецкого понтифика все стало по-другому. Его святейшество был так добр, что назначил меня кардиналом и указал мне место в Конгрегации доктрины веры. Когда я случайно прохожу мимо зеркала и вижу в нем свое незаслуженно украшенное пурпуром отражение, я невольно улыбаюсь, вспоминая, как всего лишь год назад, находясь в изгнании в Румынии, я полагал, что мне остался совсем другой пурпур – пурпур мученика.

А Вы, как Вы чувствуете себя в новом качестве – миссионера в Румынии? Что испытываешь, когда складываешь с себя облачение монсеньора и снова надеваешь одежды простого священника? Это может казаться Вам деградацией, однако для души не обязательно оценивать вещи только таким образом, какими они кажутся, Вы не находите?

Святой отец (который принял решение о Вашем немедленном переводе и моем столь же неотложном возвращении вскоре после конклава) несколько дней назад сказал мне, что он хорошо помнит Вас, когда Вы были моим учеником в духовной семинарии. Миссия в Констанце на неограниченное время, по его мнению, это именно то, что соответствует честолюбивым целям, которые Вы ставили себе еще будучи молодым человеком. Конечно же, я говорю о целях духовных.

Однако вернемся к прилагаемому манускрипту и к моим добрым друзьям Рите и Франческо. Его святейшество уже читал его, и поскольку сам он родом из тевтонских земель, в которых разворачиваются события, ему доставило большое удовольствие наблюдать за тем, как этот рассказ танцует вальс между историей и литературой, как объединяет цитаты из исторических источников с намеками на Шекспира, Пруста и Карла Крауса, а под конец предлагает читателю шутовские анахронизмы из известных венских оперетт вроде, к примеру, «Веселой вдовы» Франца Легара (из которой и появляются выдуманное небольшое государство Понтеведро и многое другое), «Летучая мышь» Иоганна Штрауса младшего (где Фрош является тюремщиком), «Графиня Марица» Имре Кальмана и, конечно же, «Нищий студент» Карла Миллекера.

Кроме этого, я посылаю Вам запись хора, который поет средневековую мелодию «Quem queritis». Я услышал эту музыку случайно, на днях, когда читал третью книгу моих друзей. Прежде чем объяснить, почему Вы получили эту рукопись, мне нужно Вам кое-что рассказать.

Imprimatur Secretum Veritas Mysterium: так, судя по рукописи двух моих друзей, звучит послание, выгравированное архангелом Михаилом на вершине собора Святого Стефана. Или же это просто бред осквернителя святынь Угонио? Когда я прочел эти слова, то сразу предположил, что они могут быть взяты из «Flos sententiarium», [118] одного из тех сборников латинских девизов, вроде in vino Veritas или же est modus in rebus.

Как правильно отмечает рассказчик, надпись следует эпиграфическому узусу, когда опускаются глаголы и наречия, и полное предложение должно было бы звучать так: imprimatur et secretum, Veritas mysteriumst, причем mysteriumst в данном случае заменяет mysterium.

Использование союза et в значении «также» или «даже» и задуманный в двух частях предложения глагол est в значении «есть» имеет давнюю традицию. Но все это восходит не к Сенеке или Марциалу, и даже не к Цицерону и не к Плинию.

Использование понятия imprimatur, иными словами, «можно печатать», что, кроме прочего, означает дозволение церковных властей на публикацию книги, однозначно относится к печати текста и исключает датировку древними классиками. Значит, речь идет не о словах римского писателя из позднеримской империи или времени раннего христианства, а принадлежат они одному из современных авторов.

Я искал в различных антологиях латинских крылатых выражений, даже в несколько устаревшем, но превосходном сборнике Де Маури, который выпустил Хепли. Ничего, ни малейшего намека.

Я то и дело повторял эти слова, словно тайную, еретическую молитву, или слова, обладающие таинственной силой, которые, как говорят, на протяжении всей жизни монотонно повторяют тибетские монахи.

А потом это слово unicum… это искаженное завершение, которое намекает на что-то, что еще не сказано. Но что остается в лесу неизвестностей, в который гонит нас непознаваемость истины? Ответ, вот только я не сразу заметил, уже витал в воздухе. Это было пение монахинь, музыка, которая постоянно доносится из проигрывателя рядом с моим письменным столом: Quem queritis из репертуара средневековых литургических песнопений, исполняемый русским певцом, воспоминание о моем изгнании в Томисе, сувенир, как говорил святой отец.

Это название – Quem queritis – не утверждение. Это вопрос. Латинский текст, диалог, звучит так:

Quem queritis in sepulchro, christicole?

JESVM Nazarenum crueifixum, оcelicole.

Non est hic, resurrexit sicut predixerat, ite nunciate quia surrexit de sepulchro.

Quem queritis? JESVM. Jesum, Иисус. Это сладкое имя что-то шептало мне. Что-то, что я уже знал, сам того не понимая. Но что? После многих часов напрасных сосредоточенных размышлений я почувствовал желание записать это: JESVM, по-латыни, с V вместо U.

Следующий шаг получился сам собой. Я записал слова загадочного послания в столбик:

Это был акростих. И этот стих открывал имя Иисуса, IESVM. Оно тоже стояло в винительном падеже, как и слово unicum. В этом и заключался ответ на мои вопросы. IESVM unicum. «Только Иисус», Иисус – единственная уверенность.

Так вот что хотел сказать Quem queritis. Речь идет об одной из последних сцен Евангелия, упрощенного в Средние века для простого народа, чтобы его могли петь и читать вслух. Образы незамысловатые, почти примитивные: Мария Магдалена и Мария идут к могиле; ангел, образ которого сверкает, подобно молнии, одетый в белоснежные одежды, появляется вместе с сильным землетрясением, и стража у могилы замертво падает на землю. И ангел (или ангелы, версии были разные) объявляет женщинам, что они не найдут здесь Иисуса, поскольку Он воскрес, как и говорил. Затем ангел велит женщинам отнести эту весть Его ученикам.

Для музыкальных исполнений в Средние века был выбран соответствующий раздел Евангелий (Матфея 28, 1–7; Марка 16, 1–7; Луки 24, 1–7; Иоанна 20, 1 – 18) и упрощен до нескольких очень грубых слов:

– Распятого Иисуса из Назарета, о ангел.

Его здесь нет, Он воскрес, как и предсказывал. Так идите же и объявите, что Он восстал из мертвых.

IESVM – винительный падеж, поскольку является предметом, потому что отвечает на вопрос: кого вы ищете? Мы ищем Иисуса. Получается, что слово отвечает на вопрос, единственный истинный вопрос для того, кто верит. Кого мы ищем на самом деле, кого мы должны искать, если не Иисуса? Кто остается, если не Он?

Quem queritis? Ответ – Jesum, которого на некоторых могильных плитах (в память об эпизоде с ангелом, провозглашающим воскресение Иисуса) периода раннего христианства обозначали как ISVM, с «V» вместо «U» и без «Е», а иногда и как I’SVM, то есть с выпущенным «Е». Рядом на тех же могильных плитах можно обнаружить символ ATTQ, означающий, что альфа и омега жизни, то есть ее начало и конец, находятся в храме Господнем, который обозначается двумя буквами ТТ. Но можно прочесть эту надпись и как «Атто».

Атто – или, лучше, ATTQ – это мы все: хотим мы того или нет, мы все под дланью Господней.

Я знаю, что вообще-то не хватает еще двух слов из семи, которые и составляют послание. Будем надеяться, что оно и в самом деле не просто плод страшной фантазии Угонио…

Кардинал Лоренцо дель’Аджио.

Оспа Иосифа I – Летающий корабль и его изобретатель – Место Без Имени и его враги – Евгений Савойский – Иосиф Победоносный – Цензурованная биография Карла и его тайны – Атто Мелани – Камилла де Росси – Турецкое посольство и легенды – Илзунг, Хаг, Унгнад, Марсили – Нищие студенты и трубочисты – Досуг, пивные, пирушки и другие особенности – Венцы и их история

Император Иосиф І умер в пятницу, 17 апреля 1711 года, в 10 часов 15 минут, на тридцать третьем году жизни. Официальный диагноз: оспа.

Примечание: оспа, ужасное, сегодня (практически полностью) исчезнувшее заболевание, еще ни разу не было вылечено успешно. Лекарства от оспы не существует.

В известном справочнике Гаррисона по внутренним болезням (М. Дитель. Терапия Гаррисона. Берлин, 2005,16-е изд., 1377 с), настольной книге каждого студента медицины, можно прочесть, что вирус оспы наряду с бактерией сибирской язвы входит в десятку самых опасных возбудителей болезней класса А, за которыми особенно пристально следят в эпоху борьбы с биологическим терроризмом.

В 1996 году представители 190 стран утвердили резолюцию: 30 июня 1999 года все еще сохранившиеся в мире возбудители оспы должны быть уничтожены. Но этого не произошло. В CDC (Центре по контролю и профилактике заболеваний США) в Атланте сохранились вирулентные штаммы вируса оспы.

Когда 7 апреля Иосиф заболел, при дворе ни у кого не было оспы. Более поздние исторические исследования (к примеру: Б. Ц. Инграо. Иосиф I, «забытый император». Грац/Вена/Кельн, 1982) сообщают, что в то время эпидемия оспы свирепствовала во всей Вене. Это не подтверждается.

Рассматривая все эпидемии, которые случались в Вене с 1224 года (История болезней Вены. Вена, 1817), историк Герман Иосиф Фенгер ни словом не упоминает эпидемию оспы 1711 года. Равно как и Эрих Цельнер (История Австрии, с. 275–278).

Однако мы решили перепроверить лично. В городском архиве Вены мы просмотрели так называемые протоколы осмотра трупа, где здравоохранительные органы записывали каждый случай смерти. Мы просмотрели март, апрель и май 1711 года и не нашли ни следа эпидемии оспы. И не только это: количество смертей держалось все это время на обычном, среднем уровне.

До того дня, как он заболел, чтобы через десять дней умереть, Иосиф I был молодым человеком в полном расцвете сил, отличался отменным здоровьем, занимался спортом и был прекрасным охотником.

В медицинском заключении написано, что лицо мертвого было покрыто множеством пустул. Однако об этом ничего не говорится в напечатанной и распроданной сразу же после этого события газете, которая описывает смерть и выставленное на всеобщее обозрение тело покойного (Обстоятельное описание кончины Его Величества / ИОСИФА, / первого с таким именем / римского императора, / а также короля Венгрии и Богемии, / а также эрцгерцогства Австрийского, / славной памяти, испытавшего болезнь / и почившего, / u последовавшего за этим роскошного погребения, / собранное и записанное Иоганном Батистом Шенветтером, Вена, 1711 год). Кроме того, искаженное пустулами лицо наверняка не стали бы показывать подданным. Неужели все дело в искусном бальзамировщике?

Из написанного на латинском языке дневника доктора Франца Холлера фон Доблгофа (Государственный архив, Вена, Акты семейных состояний, 67-я коробка) следует, что император плевался кровью и слизью еще при первых симптомах. Непосредственно после его смерти, пишется в этом дневнике, «из обеих ноздрей и изо рта долго текла кровь». Будто бы шея опухла и была «atro livore soffuso», то есть темно-синей из-за внутренних кровоизлияний. Во время аутопсии, которую проводил сам Холлер, печень и легкие тоже описываются им как «синие и воспаленные, лишенные своего естественного цвета»: то есть кровоизлияния были и здесь. Из-за невыносимого запаха аутопсия была остановлена, череп не вскрывали.

Такое медицинское описание сегодня было бы классифицировано как геморрагическая оспа, особо заразный вариант с высоким шансом смертности. Однако такая разновидность оспы существовала не всегда.

До смерти Иосифа I ни в одной медицинской записи не идет речь о геморрагическом протекании оспы.

Первыми медиками, которые говорили об оспе, были, во-первых, Гален, а затем – врачи X века: перс Разес, Али Бен эль Аббас и Авиценна, кроме того – в XI веке – Константино л’Африкано, писарь Роберта Гвискара. Все они (см. полные названия их трудов в библиографии) занимаются пространными, подробными описаниями оспы, вероятных осложнений и протеканий болезни, однако никто не упоминает возможности кровотечений. Напротив: протекание оспы в большинстве случаев описывается доброкачественно; только в нескольких случаях она приводит ослабевшего пациента к смерти. Та же картина наблюдается в XVI–XVII столетиях: Амбруаз Паре, Никколо Масса, Джироламо Фракасторо, Альпинус, Очи Ризетти, Сципионе Меркурио и Сиденхем – и это только некоторые из известных имен – посвятили оспе пространные главы своих трудов, но о геморрагической оспе нет ни слова. Все эти врачи тоже описывают болезнь как широко распространенную и не опасную: смертью она заканчивается только в случае внезапно возникающих пандемий, которые вызывают война и голод. Медицинские трактаты обычно описывают оспу в главах, касающихся детских болезней, и часто объединяют ее с корью. В своей книге «Трактат об оспе и кори» Разес приводит очень точное различие между двумя этими болезнями: «Беспокойство, тошнота и приступы страха чаще возникают при кори, чем при оспе; боли в спине более характерны для оспы». Также и Амбруаз Паре (Труды. Лион, 1664,10-я книга, главы 1–2) пишет об оспе в общей главе наряду с корью, где уделяет большое внимание признакам, по которым можно отличить одну болезнь от другой. Для нас такие уточнения звучат совершенно непонятно: сегодня оспа, к сожалению, сильно отличается от почти всегда безобидной кори. Ужасные оспенные пустулы и вся тяжелая картина болезни не имеют ничего общего с красными точечками кори и сопровождающими ее симптомами. Сиденхем тоже сравнивал оспу и корь, признак того, что оспа с X по XVII век оставалась в целом неизменной, то есть это значит, что она была заразной болезнью, похожей на корь. Даже дочь Иосифа, Мария Жозефа заразилась оспой в январе 1711 года, за три месяца до отца, и выздоровела. Все обошлось без каких бы то ни было кровотечений.

Первым свидетельством геморрагической оспы, которое дошло до нас, является не что иное, как результат медицинского осмотра Иосифа I.

Два года спустя, в 1713 году, греческий врач (другие полагают, что он был родом из Болоньи) Эмануэль Тимони в своем трактате под названием «Historia variolarum quae per insitionem excitantur» (История выздоровевших после прививки оспы) впервые говорит о новой, используемой в Константинополе практике: инокуляции под кожу.

Следует заранее сказать: инокуляция означает не что иное, как традиционную, старую форму иммунизации, которую практиковали до того, как английский врач Эдвард Дженнер в конце XVIII века изобрел известную сегодня методику прививки. При инокуляции из пустул больного оспой со слабыми, доброкачественными симптомами брали сукровицу и вводили ее здоровому человеку через надрез в коже, чтобы вызвать такую же легкую форму болезни. Обработанный таким образом пациент должен был заболеть легко и ненадолго, чтобы навсегда избавиться от угрозы заражения тяжелой формой оспы. Всем было известно, что оспа никогда не поражает дважды одного и того же человека.

Читайте также:  Ветряная оспа на какой день можно купать

Конечно же, подкожная инокуляция могла служить как превентивным, так и преступным целям, если передавалась со смертельной формой вируса.

Тимони сообщает о двух старых греческих прорицательницах, именуемых Фессалийка и Филиппийка, которые на рубеже XVII и XVIII веков находились в Константинополе и занимались инокуляциями в столице Османской империи среди «свободного», то есть немусульманского народа, поскольку мусульмане отказывались инокулироваться. В 1701 и 1709 годах, то есть после того, как эта практика несколько распространилась в городе, в Константинополе случилась первая эпидемия оспы со множеством умерших. Обе прорицательницы, тем не менее, не были линчеваны, а наоборот, услышали в свой адрес восхваления. Поскольку некоторые признанные врачи утверждали, что без вмешательства обеих гречанок эпидемия могла быть еще более ужасной. И вскоре местное духовенство поручилось за женщин, что окончательно открыло двери инокуляции.

Год спустя после описанных Тимони событий, в 1714 году, венецианский посол в Константинополе в своих записках «Nova et tuta variolas excitandi per transplantationem methodus nuper inventa» (Недавно открытый новый и безопасный метод лечения оспы с помощью инокуляции) тоже сообщает о практике инокуляции.

Два года спустя, между 1716 и 1718 годами, подкожная инокуляция получила широчайшее распространение по всей Европе. Началось все с супруги английского посланника в Константинополе, леди Мэри Уортли Монтегю, которая официально привезла этот способ из Турции в Венецию. Во время своего путешествия английская леди горячо пропагандировала инокуляцию при всех европейских дворах, более того, она даже привила своих детей. В 1716 году она находилась в Вене, где, как можно прочесть в ее дневнике, познакомилась с вдовой и дочерью Иосифа. В 1720 году она уговорила английского короля привить нескольких каторжников, прикованных к галере. С 1723 года инокуляция стала массово применяемой методикой.

Однако именно в этот промежуток времени оспа изменилась, и вместо того чтобы стать слабее, превратилась из доброкачественной болезни в инфекцию, которая почти всегда протекает со смертельным исходом. Теперь оспа не считается детской болезнью: ее симптомы стали гораздо более тяжелыми, чем описанные в прошлых столетиях, и, в первую очередь, ужасные пустулы уже стало совершенно невозможно сравнивать с пузырьками ветрянки и еще менее с сыпью из красных точек при кори.

В сочинении Марко Чезаре Наннини «La storia del vaiolo» (История оспы), изданном в Модене в 1963 году, мы видим ужасающие цифры: за первые 25 лет после введения инокуляции умирает 10 % мирового населения. Крайне многочисленны случаи геморрагической оспы. Вскоре инокуляция оказывается отличным методом для колониальных завоевательных походов: число аборигенов Америки, индейцев Северной и Южной Америки, было уменьшено с ее помощью. Е. Бертарелли (Дженнер и изобретение прививки. Милан, 1932) сообщает, что в одном только Санто-Доминго за несколько месяцев умерло 60 % жителей, что оспа на Гаити, куда она была привезена в 1767 году, быстро убила две трети жителей и что в 1733 году четверть населения Гренландии была уничтожена оспой.

В Европе со времени введения подкожной инокуляции до конца XVIII века от оспы умерло 60 миллионов человек (Х.-Дж. Периш. История иммунизации. Лондон, 1965, с. 21). В современных источниках конца XVIII столетия можно отыскать похожие оценки (Д. Фауст. Сообщение на Раштадтском конгрессе по поводу искоренения оспы, 1798, Национальный архив Франции, F8 124). В 1716 году оспа вызвала в Париже 14 000 смертельных исходов и 20 000 в 1723 году; в 1756 году в России случилась крупная эпидемия оспы, в 1730-м таковая случилась в Англии, где за четыре десятилетия от оспы умерло 80 505 людей. В Неаполе в 1768 году за несколько недель умерло 6000 человек; в 1762 году в Риме тоже 6000; в Модене после нескольких подкожных инокуляций разразилась эпидемия, продолжавшаяся восемь месяцев и истребившая население города; 2000 умерших было в 1728 году в Амстердаме и 42 379 в 1798 году в Германии, в то время как в 1766 году только в одном Берлине умерло от оспы 1077 и 3528 – в Лондоне. Тем временем Англия хорошо наживалась на инокуляции: Даниэль Саттон основал процветающее предприятие по инокуляции, филиалы которого находились во второй половине XVIII столетия в таких удаленных регионах, как Новая Англия и Ямайка.

Как часто умирали от оспы до того, как появилась инокуляция? Возьмем, к примеру, Лондон: 38 умерших в 1660-м, 60 – в 1684-м, 82 – в 1636-м. Короче говоря, почти не умирали.

При венском дворе до Иосифа заболел оспой только Фердинанд IV. А после Иосифа болезнь начала распространяться со скоростью взрыва и до конца XVIII столетия убила еще девять Габсбургов. Случаи геморрагической оспы в те годы были уже просто бесчисленны, и во всех без исключения случаях заканчивались смертью больного.

Здесь для сравнения приведены два описания заболевания. Первое принадлежит Сципионе Меркурио, известному римскому врачу, жившему с 1540 по 1615 год (La commare (Костлявая). Венеция, 1676, третья книга, гл. XXIV, с. 276, Delle Varole e cura loro (Об оспе и ее лечении)), то есть до того, как была введена инокуляция. Необходимо обратить внимание на то, что Меркурио тоже указывает на схожесть оспы с корью (он подробно описывает оба заболевания в книге «De morbis puerorum», lib. 1, «De varolis et de morbilis». Венеция, 1588).

Второе описание оспы принадлежит доктору Фаусту и взято из уже цитированного нами труда, датируемого 1798 годом, когда прививочная эйфория достигла первого апогея.

«А теперь я опишу общие внешние признаки заболевания, и в первую очередь того, которое называется оспой, как именуют в этой стране «вариолу». Между оспой и корью существуют некоторые различия, невзирая на них я буду рассматривать сразу обе болезни. При оспе возникают маленькие пустулы или пузырьки, появляющиеся на всех частях тела, причем внезапно, сопровождаемые болью, зудом и высокой температурой, лопаясь, они превращаются в гнойники. (…) Признаком начала заболевания являются боль в теле, хрипота, покраснение лица, головная боль и частое чиханье. Признаками прорыва заболевания являются горячечный бред, пустулы и пузырьки на всем теле, то белые, то красные, то более, то менее крупные, в зависимости от степени поражения тела пациента. Оспа не смертельна, за исключением некоторых случаев, когда либо из-за зараженного воздуха, либо из-за ошибок врачей умирает много людей, как во время чумы».

А вот описание Фауста, датированное 1798 годом:

источник

Рисунок 1. Абу Бакр Мухаммад ибн Закария ар-Рази. Автор24 — интернет-биржа студенческих работ

Абу Бакр Мухаммад ибн Закария ар-Рази (лат. Разес) родился около 865 года в городе Рей неподалеку от Тегерана. В молодости он изучал, главным образом, философию. Затем увлекся алхимией. А в возрасте 30 лет он заинтересовался медициной и отправился в Багдад получать знания. Он осваивал азы дисциплины под руководством врача при дворе халифа Багдада, автора трактата «Рай знаний».

Со временем Ар-Рази прославился там как талантливый врач, основал собственную клинику, которой руководил долгие годы, а затем и школу врачей при ней, преимуществом которой была возможность совмещать теоретические лекции с практическими уроками.

Умер он в родном городе около 925 года.

Считается, что Ар-Рази является автором таких нововведений в хирургии, как использование ваты для обработки ран и создание специального медицинского инструмента для извлечения инородных тел из гортани. Одним из первых он стал использовать при закрытии ран брюшной полости саморассасывающиеся нитки, сделанные из стенки кишки барана.

Попробуй обратиться за помощью к преподавателям

Также, великий врач ввел в практику прививание жидкостью из пузырьков больных легкой формой оспы. Процедура был небезопасна и в некоторых случаев вызывала осложнения вплоть до летального исхода, однако в условиях эпидемий она все же помогала снизить смертность от оспы.

Наконец, Ар-Рази ввёл в медицинскую практику составление истории болезни для каждого больного.

Ар-рази был не только врачом, но и философом. Всего под его авторством было создано 184 сочинения, 61 из которых сохранилось. Лишь часть из них была посвящена медицине. Многие работы Ар-рази были переведены на латынь и широко распространились среди врачей Западной Европы.

Ар-Рази создал самую первую арабскую медицинскую эницклопедию – «Всеобъемлющую книгу по медицине» («Kitab al-Hawi»). Труд состоял из 25 томов и обобщил знания и опыт в области патологии, хирургии, фармацевтики, гигиены, инфекционных болезней и пр. Надо заметить, что Ар-Рази в своей работе рассмотрел болезни с разных точек зрения. Он изложил взгляды персидских и арабских, греческих, сирийских и индийских ученых, а также описал свое видение различных заболеваний. В XIII веке трактат был переведен на латынь и получил широкое распространение в Европе и Малой Азии. В течение нескольких столетий он был основной книгой, собирающей в себе все последние достижения медицины, руководством для врачей и одним из самых востребованных учебников во множестве европейских университетов.

Задай вопрос специалистам и получи
ответ уже через 15 минут!

Уникальный труд «Об оспе и кори» представляет собой собственные наблюдения Ар-Рази за течением двух опаснейших инфекционных болезней и методами борьбы с ними. Оспа и корь были тогда одними из самых распространенных причин смерти. В трактате были отражены идеи заразности, невосприимчивости к повторному заболеванию, профилактики с помощью оспопрививания, описаны первые симптомы болезней и различия клинической картины, приведены рекомендации по лечению, диете и уходу за больным. В Европе работа получила распространение только в эпоху Возрождения, когда была впервые напечатана. После этого книга была выпущена на нескольких языках, в том числе на латыни.

Для тех, кто был лишен возможности обратиться к образованному врачу, Ар-Рази изложил понятные и доступные рекомендации по профилактике болезней и укреплению здоровья в книге под названием: «Для тех, у кого нет врача».

Стоит также отметить сочинение «Один врач не может лечить все болезни». Уже тогда Ар-Рази указывал на необходимость разделения врачебного труда между более узкими специалистами.

Кроме перечисленных, к его авторству относят множество мелких сочинений, посвященных анатомии и физиологии различных органов, а также их заболеваниям.

Существует легенда, согласно которой Ар-Рази очень тщательно выбирал место для строительства своей клиники в Багдаде. Предполагая наличие связи между некоторыми болезнями и чистотой воздуха, мудрейший врач посчитал, что в наиболее безопасных местах гниение мяса происходит медленнее. По его указанию были вывешены куски мяса в разных частях города, и выбрано то место, где мясо начало гнить позже всего.

Ходила также другая легенда о том, как Ар-Рази потерял зрение. Некоторые исследователи считают, что на зрение повлияли многочисленные химические опыты с едкими веществами. Однако согласно легенде, слепоту вызвал удар кнутом, которым наградил его халиф Хорасан Абу Салих Мансур ибн Исхак. Заинтересовавшись сочинениями Ар-Рази по алхимии, он обеспечил строительство дорогостоящей лаборатории для него. Но когда он увидел неудачные опыты ученого, разозлился и ударил последнего.

Ар-Рази был не только талантливым врачом, но и великим ученым, оставившим после себя огромное наследие.

Так и не нашли ответ
на свой вопрос?

Просто напиши с чем тебе
нужна помощь

источник

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

129 г. или 131 г. – ок. 200 г. или ок. 210 г.

Собрание трудов Галена, благодаря охвату им практически всех существующих на тот момент разделов медицины, являлось на протяжении 15 столетий базовой системой знаний для врачевателей. В Риме еще при жизни ученого чеканились монеты с его профилем, а средневековые авторы именовали Галена не иначе как божественный. Не придерживаясь догм какой-либо одной из существующих врачебных школ, Гален шел своей дорогой, на опыте проверяя теории предшественников, – и стал первым, кому удалось свести в единую науку разрозненные в области врачевания знания античного мира.

Вклад в медицинскую науку:

• Создание системы медицинских знаний

• Описание анатомии и физиологии опорно-двигательного аппарата, сердечно-сосудистой, нервной, дыхательной и других систем

• Создание первой в истории теории кровообращения

Вклад в развитие медицины:

• Фармакология и фармацевтика

За два с половиной века до нашей эры царская династия Атталидов основала в городе Пергам, расположенном на побережье Малой Азии (ныне это территория Турции), одно из богатейших в античном мире хранилище книг, по числу рукописей уступавшее только Александрийской библиотеке. По легенде, цари Египта настолько испугались соперничества Пергама и Александрии, что под страхом сурового наказания запретили вывоз за пределы Египта производимого в долине Нила папируса – аналога бумаги в древности. Но мудрецы Пергама нашли свой вариант решения проблемы: они усовершенствовали старый персидский метод обработки сыромятной кожи скота и создали пергамент – более долговечный и прочный по сравнению с папирусом материал для письма, названный по имени города происхождения и служивший человечеству вплоть до развития книгопечатания.

Страсть к изучению строения человеческого тела окончательно овладевает Галеном. Он скрупулезно изучает труды врачей прошлого, чьи имена подчас известны теперь только благодаря цитатам в работах Галена

Три столетия спустя, в 130 году н. э., в Пергаме на свет появился великий ученый, известный под именем Гален. В эпоху Возрождения его называли Клавдием Галеном, однако тогда, судя по всему, имела место неверная расшифровка аббревиатуры Cl., означавшей «клариссимус» («славнейший») – один из титулов в римском сенаторском сословии или равном ему ранге. Отцом Галена был выдающийся пергамский зодчий и математик Никон, немалое состояние которого и позволило его сыну получить великолепное образование. Юный Гален обучался у виднейших пергамских ученых, в совершенстве владел помимо греческого латинским, эфиопским и персидским языками и готовился посвятить свою жизнь философии. Однако судьбу его предрешил вещий сон, который вдохновил юношу на изучение врачебного искусства. В возрасте 21 года он, получив богатое наследство после смерти отца, решает отправиться в длительное путешествие с целью познать все тайны медицинской науки. В Смирне Гален изучает анатомию, в Коринфе – аптекарское дело. Далее его путь лежит в Александрию, где его учителем становится прославленный врач и анатом Гераклион. В египетской Александрии, сохранившей древние традиции обработки тел после смерти, не существовало строгого запрета на вскрытие трупов, потому еще с III века до н. э. там накопился огромный пласт анатомических исследований. Гален проверяет на практике книжные истины, сам проводит анатомические исследования, попутно оттачивая хирургическое мастерство. По истечении шести лет умудренный опытом врач возвращается в родной Пергам и становится хирургом в школе гладиаторов. Там Гален имеет дело с тяжелыми травмами, ранениями, кровотечениями, что неизменно сопутствуют жестокому ремеслу. Им он противопоставляет свою легкую руку и исключительные познания в анатомии, незнание которой хирургами им отныне расценивается как позор.

В 164 году н. э. Гален покидает родину и переезжает в Рим. В Вечном городе он читает лекции по анатомии и медицине и, практикуя как врач, обзаводится многочисленной клиентурой. Гален – неутомимый труженик, он оказывает помощь как первым лицам империи, так и простым горожанам и их рабам. Излечение известного мыслителя Эвдема приносит ему небывалую славу, о нем узнает император-философ Марк Аврелий, назначивший Галена в 169 году н. э. придворным архиатром – личным врачом императора и его сына Коммода.

В 169 году император-философ Марк Аврелий назначает Галена придворным архиатром – личным врачом императора и его сына Коммода.

Живосечение (вивисекция) являлось непременной частью лекций Галена, имевших оглушительный успех в римских медицинских кругах, несмотря на трения между ученым и сторонниками догматической медицины. В Риме, как и в Греции, вскрытие человеческих останков было запрещено. Гален был вынужден изучать анатомию по большей части на животных, проводя параллели со строением человеческого тела. Это в ряде случаев приводит к ошибочным суждениям, но важность и объем открытий, совершенных Галеном, несоизмеримо важнее допущенных ученым неточностей.

Читайте также:  Корочка после ветряной оспы

Гален является автором около 300 научных трудов, в которых он не только обобщил знания, накопленные античной наукой, но и отразил поистине революционные результаты своих исследований. Его руке принадлежат как медицинские, так и философские, математические и юридические трактаты. До нашего времени сохранилось лишь около сотни его работ. Галену довелось перенести тяжелый удар судьбы: в 191 году н. э. в храме Мира в Риме, где проходили его лекции, возник сильный пожар, уничтоживший в том числе часть рукописей великого врача, хранившихся в храмовой библиотеке.

Гален является автором около 300 научных трудов, в которых он не только обобщил знания, накопленные античной наукой, но и отразил революционные результаты своих исследований

При жизни и в первые годы после смерти Галена его работы не пользовались особой популярностью. Вероятно, причинами этого были ожесточенная перепалка ученого с господствовавшими медицинскими школами, а также утомлявшее читателей детальное изложение огромного объема информации, что было не свойственно научной литературе той эпохи.

Из десятков дошедших до нас работ Галена следует выделить основные: анатомо-физиологическое сочинение «О назначении частей человеческого тела», 16-томник «Об анатомии», трактаты «Терапевтические методы» и «О составе лекарств». Помимо этого, благодаря комментариям Галена, ныне читателям доступны некоторые утраченные в оригинале части знаменитого «Гиппократова корпуса».

Галеном впервые подробно описаны кости скелета человека, суставы и связки, дана их классификация, отчасти применяемая и по сей день. В анатомических трудах ученого содержится описание около 300 мышц, однако некоторые из них были приписаны им человеческому телу ошибочно.

В 191 году н. э. в храме Мира в Риме, где проходили лекции Галена, возник сильный пожар, уничтоживший в том числе часть рукописей великого врача, хранившихся в храмовой библиотеке.

Выводы Галена относительно строения сердечно-сосудистой системы содержат характерные для той эпохи заблуждения. Тем не менее ученым выдвинута первая в истории физиологии теория кровообращения, которой наука придерживалась вплоть до XVII столетия. Гален впервые указал на различия строения стенок вен и артерий и доказал, что артерии переносят не воздух, как до того считалось, а кровь. Ученый описал анатомическое строение сердца и его венечные сосуды. Крупная мозговая вена до сих пор носит имя Галена. Описывая аппарат дыхания, ученый включил в него гортань, строение которой он, восхищаясь, сравнил с флейтой, а также трахею, бронхи, легкие и легочные сосуды, левый желудочек сердца. Галену принадлежит термин «перистальтическое движение» в отношении деятельности кишечника. Опытным путем он открыл и механизм действия клапана устья мочеточника, предупреждающего обратный ток мочи из мочевого пузыря.

Изучение строения нервной системы и ее функций – особая заслуга ученого. Экспериментально он доказывает, что мозг, а не сердце, как полагал Аристотель, является центром чувствительной способности организма и мыслительной деятельности. Гален дал описание семи из 12 пар черепно-мозговых и 58 спинномозговых нервов, указал их физиологическое значение. Им установлено, что при перерезке передних корешков спинного мозга нарушается двигательная активность, тогда как при перерезании задних нарушается чувствительность. Гален утверждает, что «без нерва нет ни одной части тела, ни одного движения, называемого произвольным, ни единого чувства», и разделяет нервы на три группы: первая – нервы, исходящие из органов чувств, вторая – нервы, направляющиеся к мышцам и участвующие в движениях, и третья – нервы, направляющиеся к внутренним органам (вегетативная нервная система). Гален описывает строение органов чувств: слуха, вкуса, обоняния, а органу зрения посвящает отдельную книгу В ней он впервые обосновывает теорию зрения, исходя из принципов геометрии.

Ученым выдвинута первая в истории физиологии теория кровообращения, которой наука придерживалась вплоть до XVII столетия и открытия Гарвеем основ сердечно-сосудистой деятельности

Гален первым пишет о том, что задача медицины – это не только лечение, но и предупреждение болезни. Для понимания причины болезни и нахождения пути к исцелению необходимо обладать знаниями о здоровом человеке, его анатомии и нормальной физиологии. Он выделяет гигиастику как отдельную науку о профилактике болезни путем коррекции образа жизни пациента, в связи с чем Галена считают одним из основоположников медицинской гигиены и профилактики.

Экспериментально он доказывает, что мозг, а не сердце, как полагал Аристотель, является центром чувствительной способности организма и мыслительной деятельности

Гален развивает учение Гиппократа о четырех «соках» и вводит в лексикон понятие «темперамент» (дословно: «смешивать в надлежащем отношении»). Характеристики основных психических типов – сангвиника, холерика, флегматика, меланхолика – он дополняет описанием влияния темперамента на здоровье. К примеру, по мнению Галена, женщины-сангвиники менее подвержены риску онкологических заболеваний, чем женщины-меланхолики.

Гален посвящает п книг аптекарскому делу. Если до этого некоторые растения воспринимались как лекарства сами по себе, то Гален предположил, что они могут содержать как полезные (в фармакологии известные как активные вещества), так и балластные, а в ряде случаев и вредные для организма составляющие. Таким образом, Гален впервые ставит перед аптекарями задачу по выделению активных веществ. В фармацевтике существует группа так называемых галеновых препаратов (термин введен Парацельсом в XVI веке), которые получены, как правило, из растительного сырья путем вытяжки – способом, описанным Галеном. В его трактате «О составе лекарств» содержится ряд сложнейших рецептур, одновременно включающих до 6о ингредиентов.

Не имеющие аналогов энциклопедические знания Галена выстроены им в единую цельную теорию медицины. В течение полутора тысяч лет врачи воспринимали его труды как абсолютную истину, а попытки внести в них свои коррективы приравнивались к святотатству. Немногие, разве что такие гениальные умы, как Авиценна, решались на критику в отношении непререкаемого авторитета Галена. Необходимость в пересмотре взглядов великого медика появилась много позже и во многом благодаря методу, который сам Гален впервые в медицинской практике и положил в основу исследований, – методу научного эксперимента.

ок. 865 г. до н. э. – ок. 925 г. до н. э.

Находясь в самом центре средневекового мира, Арабский Восток в течение нескольких веков собирал воедино, хранил и развивал наследие греческой, римской, индийской и китайской медицины. Мудрость, известную искусным врачам времен халифатов, западноевропейская медицинская школа познала лишь многие десятилетия спустя.

Вклад в медицинскую науку:

• Один из основоположников медицины

• Первое описание оспы и кори

• Введение в практику прививок от оспы

• Введение в практику заполнения истории болезни

Вклад в развитие медицины:

• Инфекционные болезни и эпидемиология

В 20-е годы IX века сын легендарного гаруна аль-Рашида Халиф аль-Мамун в Багдаде основал Дом мудрости – научно-религиозную академию, в составе которой имелись обширная библиотека, а также одна из лучших по тем временам обсерватория. Выдающийся правитель считал, что управлять государством невозможно без поддержки ученых мужей. Из всех областей халифата в Багдад стекались лучшие умы в области философии, астрономии, медицины, математики, алхимии. С древних языков на арабский переводились труды античных ученых, в том числе основоположников медицины: Гиппократа, Галена, Диоскорида.

Примерно в 865 году н. э. в крупнейшем городе Ирана Рее на свет появился ученый, имя которого спустя годы будут с уважением произносить врачи далеко за пределами халифата, – Абу Бакр Мухаммад ибн Закария Ap-Рази. О его детстве и юности достоверных данных практически не осталось. Известно, что он усердно изучал философию, алхимию, метафизику и поэзию. Некоторые средневековые авторы утверждают, что Ap-Рази был золотых дел мастером и, как все алхимики, одержимо занимался поисками философского камня. В этом историки видят истоки его особого интереса к химии, которой он посвятил более 20 своих научных трудов. Основной причиной того, что, будучи уже зрелым человеком (старше 30 лет), Ap-Рази приступает к изучению медицины, ряд биографов называет намерение ученого вылечить поврежденные в результате многочисленных химических опытов глаза. Ap-Рази отправляется в Багдад, где овладевает основами медицинского искусства. Через несколько лет ему, к тому времени прозванному арабским Галеном, было доверено руководство клиникой в Багдаде, а затем и в родном его городе – Рее. У Ap-Рази был свой оригинальный способ определения наиболее подходящего места для постройки больницы: в разных частях города он развешивал куски мяса, после чего в течение нескольких дней наблюдал, где оно дольше не подвергается разложению. Это место ученый и считал наилучшим.

При багдадской больнице функционировала школа врачей, которой также руководил Ap-Рази. Он был убежден в том, что врачу необходимо постоянно проверять теоретические знания на практике, поскольку в медицинских сочинениях описания болезней не всегда могут быть верными. Для этого Ap-Рази предложил коллегам вести историю болезни пациента и сверять свои записи с данными, отраженными в научной литературе. Кроме того, Ap-Рази особое место отводил специализации врача – так, широко известно его изречение о том, что «один врач не может лечить все болезни».

Одним из первых высказав предположение об инфекционной природе ряда болезней, он подробно описывает оспу и корь и отмечает невосприимчивость к повторному заражению этими заболеваниями пациентов, переболевших ими однажды. В связи с этим Ар-Рази вводит в широкую практику прививание жидкостью из пузырьков больных легкой формой оспы. Несмотря на то что в ряде случаев эта процедура приводила к неблагоприятным последствиям, вплоть до летального исхода, в условиях эпидемий она все же помогала снизить общую смертность от оспы.

Ар-Рази известен и как искусный хирург. Он изобретает инструмент для извлечения инородных тел из глотки, одним из первых применяет в хирургии рассасывающиеся со временем нити из бараньих кишок (кетгут) и вату при перевязках. Впервые в истории химии им предложена классификация веществ, в соответствии с которой Ар-Рази делит их на землистые (минеральные), растительные и животные, а также описывает многие химические операции (фильтрование, дистилляция, коагуляция и пр.).

Ар-Рази убежден в том, что все вещи состоят из атомов, и пишет о сферической природе Земли и небесных тел. Он считает себя последователем Платона, а у религиозных деятелей числится еретиком и вольнодумцем, и не случайно. Он пропагандирует отказ от слепого следования авторитетам, борьбу с предрассудками и верит в нескончаемый прогресс человечества.

Некоторые средневековые авторы утверждают, что Ар-Рази был золотых дел мастером и, как все алхимики, одержимо занимался поисками философского камня

Всего Ар-Рази написал около 200 научных трудов в различных областях знаний: в философии, медицине, алхимии, физике и астрономии. Среди наиболее интересных его работ по медицине – трактат «Об оспе и кори»,

«Всеобъемлющая книга по медицине» и «Медицинская книга, посвященная Мансуру» – 10 томов врачебных наблюдений, перемежающихся увлекательными рассказами и мудрыми поучениями.

По легенде, однажды эмир Мансур, правитель Хорасана, которому Ар-Рази посвятил свою книгу, велел ученому продемонстрировать опыты, которые тот описал в одной из своих книг по химии. Когда же Ар-Рази отказался, рассерженный эмир приказал слуге бить старика автора злополучной книгой по голове, пока та не рассыплется на страницы. Это ли явилось причиной того, что ученый вскоре потерял зрение, или все-таки виной тому были частые опыты с едкими веществами, установить, видимо, так и не удастся. Тем не менее слепой, но не потерявший ясность суждений Ар-Рази пусть уже с чужой помощью, но продолжал работу над своими книгами до конца жизни.

Труды Ар-Рази по медицине, попав в арабскую Испанию, впоследствии были переведены на латинский язык и долгое время служили учебниками на медицинских факультетах университетов Западной Европы.

За пять веков до Декарта он сказал: «Я мыслю – следовательно, существую». Ему покорились десятки научных дисциплин, перед ним отступали страшные болезни. Природа наделила его мужеством сказочного героя в преодолении крутых поворотов судьбы. Служение науке позволило ему не склонить голову перед всесильными преследователями, быть независимым от богатства и славы высоких покровителей. «И солнце, и бури-все выдержит смело/высокое слово и доброе дело», – этими словами самого Ибн Сины можно описать удивительную жизнь великого мыслителя.

Вклад в медицинскую науку:

• Создание первой энциклопедии медицины

• Описание язвы желудка, сахарного диабета и ряда других болезней

• Обоснование необходимости испытания лекарственных препаратов

• Определение функции сетчатки глаза

Вклад в развитие медицины:

• Фармакология и фармацевтика

• Лечебная физкультура и курортология

Когда сборщик налогов из Хармайсана по имени Абдаллах ибн Хасан наконец получил долгожданную должность в самой Бухаре – столице процветающего Саманидского государства, вся его большая семья стала готовиться к отъезду из маленького городка Афшана, где Абдаллах нашел свое счастье с любимой женой Ситарой, чье имя означало «звезда», и где родился их первенец – Хусейн, известный на Востоке под именем Ибн Сина, а на Западе – как Авиценна, великий врач, поэт, философ, ученый.

В Бухаре Абдаллах, знающий и много размышляющий над вопросами мироздания, собирался дать своим детям хорошее образование, ведь муллы, учившие их в раннем возрасте, много знаний дать не могли. Старший из детей, Хусейн, уже с пяти лет проявил небывалую тягу к учению и обнаружил исключительную память: к го годам он наизусть знал почти весь Коран. И хотя в бухарской школе Хусейн был младшим, его знания по математике, законоведению и богословию высоко оценивались учителями, а ученики постарше не считали зазорным обращаться к нему по самым разным вопросам.

Как-то отцу Хусейна стало известно, что в Бухаре гостит видный ученый ан-Натили. Абдаллах пригласил его поселиться в своем доме, а заодно и преподавать детям светские науки. Натили остался в семье чиновника, а у Хусейна появилась возможность в любое время задавать учителю вопросы, сначала простые, а затем все более сложные. Спустя какое-то время мальчишка уже пытался оспаривать доводы Натили, обсуждая с учителем взгляды Птолемея, Аристотеля и Евклида. Когда Натили уехал, в руки Хусейна, которому к тому времени исполнилось 15 лет, попала знаменитая аристотелевская «Метафизика». Ибн Сина пишет в своей автобиографии, что ему никак не удавалось понять смысл книги, хотя, неоднократно перечитывая ее, он выучил в ней уже каждую строчку. И вот однажды торговец в книжной лавке, хорошо знавший Хусейна, предложил тому почти за бесценок приобрести комментарии к «Метафизике» известного восточного мыслителя Абу Насра Фараби. Когда Хусейн дошел до последней строки этой рукописи, система мироздания, какой ее видел Аристотель, открылась перед юношей во всем своем поражающем воображение великолепии.

С 998 года Авиценна был приближенным ко дворам нескольких правителей, при которых занимал должности врача.

С той поры Хусейн истово увлекся естественными науками. Труды античных медиков: Гиппократа, Галена, Ap-Рази, Ибн Аббаса – утвердили его в желании стать врачом. Молодой человек понимает, что изучение медицины невозможно без практического опыта, без непосредственного общения с больными, и поступает в ученики к известному в Бухаре хакиму (лекарю) Камари. «Как можно лечить больного, когда мы не знаем не только того, что происходит в организме во время болезни, но даже внутреннего строения нормального человеческого тела!» – восклицает в своих записках Ибн Сина. Они с Камари тайно занимаются анатомированием человеческих трупов, несмотря на то, что за это им грозит предельно суровое наказание. Когда Хусейн приступает к самостоятельной практике, он лечит бесплатно и не гнушается помогать беднякам. Более того, с обездоленными он готов поделиться и едой, и теми деньгами, что богачи ему вручают насильно в дар за излечение.

источник