5 января 1762 года Петр III стал российским императором. Он кривлялся во время церемоний, играл солдатиками и заявлял, что предпочел бы править цивилизованной Швецией, нежели дикой Россией. Под его именем будет «бередить Россию» Емельян Пугачев.
При рождении Петр Федорович получил имя Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпской. Его матерью была дочь Петра I, цесаревна Анна Петровна. Она скончалась практически сразу после рождения сына, простудившись во время празднований в честь маленького Петра. В 11-летнем возрасте он потерял и отца – герцога Гольштейн-Готторпского Карла Фридриха. По отцовской линии Петр III приходился внучатым племянником королю Швеции Карлу XII и долгое время воспитывался как наследник шведского престола в доме своего дяди, епископа Адольфа Эйтинского, ставшего позднее шведским королем Адольфом Фредриком. В 14 лет мальчика забрала тетушка из России – императрица Елизавета, пытавшаяся закрепить трон за Романовыми.
После смерти Елизаветы Петровны в 1762 году Петр III был провозглашен императором. Современники рисовали нелицеприятный портрет нового правителя. Своими выходками он приводил весь двор в замешательство. Говорили, что от своего деда он унаследовал только страсть к горячительным напиткам, которые начал употреблять, якобы, еще в раннем детстве. Перед иностранными министрами он вел себя фамильярно и нес такую нелепицу и вздор, что «обливалось сердце кровью от стыда». Считали, что главным врагом нового государя является он сам.
Странное поведение императора рождало слухи о его неполноценности. В юности он переболел тяжелой формой оспы, что могло стать причиной отклонений в развитии. При этом Петр Федорович получил прекрасное техническое образование. Он хорошо разбирался в точных науках, географии и фортификации, владел немецким, французским и латинским языками. Только вот беда – русского почти не знал, и, видимо, не очень-то и стремился освоить – перспектива управлять Россией его вообще раздражала. Впрочем, многие образованные вельможи владели русским языком ничуть не лучше. Однако, он не был злым человеком, скорее – простодушным. Любил приврать или пофантазировать. Особенно «странности» «одолевали» Петра Федоровича в храме. Во время богослужения он мог хихикать, вертеться, громко разговаривать. Придворных дам заставлял вместо поклонов делать книксен.
Как только Петр III вступил на трон, он увлеченно погрузился в государственные дела. За 186 дней своего правления он подписал 192 документа. Он упразднил Тайную канцелярию, запретил доносы и пытки, объявил амнистию, возвратив из ссылки 20 тысяч человек, издал указ о свободе вероисповедания и запрете преследования старообрядцев. Петр Федорович передал в пользу государства изъятые у монастырей земли, объявил лес национальным богатством, учредил Государственный банк и ввел в оборот первые ассигнации. Издал манифест о вольности дворянства, по которому дворяне освобождались от обязательной военной службы и от телесных наказаний. Среди важных, а, порой, и прогрессивных законов встречались как не слишком актуальные (император велел крестить младенцев только в подогретой воде), так и по-настоящему пугающие — ходили слухи, что новый император хочет провести церковную реформу по протестантскому образцу.
В 17 лет Петра женили на принцессе Ангальт-Цербстской, будущей императрице Екатерине II. Вероятно, Петр Федорович пытался «подружиться» со своей 16-летней супругой, но они были слишком разными: она – живая и любопытная, он – инфантильный и маниакально увлеченный игрой в солдатики, охотой, вином. Через 10 лет супружества у них родился сын Павел – будущий император. Внешнее сходство отца и сына, между тем, не мешало судачить о том, что настоящим отцом наследника является фаворит Екатерины – Сергей Салтыков. О том, что отцом последующих детей Екатерины точно является не ее законный супруг, уже не спорили, ведь сам император заявлял, что не знает, откуда у жены «берутся беременности». Впрочем, и сам император не отличался супружеской верностью. Он всерьез намеревался жениться на своей фаворитке – Елизавете Воронцовой, для чего было необходимо устранить нелюбимую жену. Для Екатерины и сына Павла были уже подготовлены специальные покои в Шлиссельбургской крепости. Но императрица опередит нерасторопного супруга.
Кумиром и объектом подражания для Петра Федоровича был прусский король Фридрих II – выбор неудачный, если учесть, что уже несколько лет Россия находилась с Пруссией в состоянии войны. К всеобщему изумлению Петр III не только заключил невыгодный для России мир с Пруссией, но и ввел в российской армии прусскую форму. Не способствовала популярности императора и введенная палочная система наказаний на прусский манер. Вскоре гвардейцы стали открыто выражать свое недовольство.
Именно гвардейцы помогут Екатерине взойти на престол: сенат, войска и флот присягнут новой правительнице, а Петр согласится подписать отречение от престола. Екатерине удастся придать перевороту благопристойный вид, чтобы все выглядело как исполнение народной воли. В манифесте так и будет сказано: «по желанию всех наших верноподданных». Тем временем свергнутый император ожидал своей участи в Ропшинском дворце, что в 30 километрах от Санкт-Петербурга. Через неделю Екатерина Алексеевна получила письмо о том, что супруг скончался. Что произошло в Ропше неизвестно до сих пор. Народу объявили, что император скончался от геморроидальной колики. Однако, существует общеизвестная версия, что Петра Федоровича убил Алексей Орлов, верный человек императрицы. Загадочная смерть императора позволит войти в русскую историю самому знаменитому лжецарю – Емельяну Пугачеву.
источник
Его век оборвался еще в отрочестве, его царствование продлилось менее трех лет, его жизнь была короткой и безрадостной — последний прямой потомок рода Романовых Петр 2 умер рано, а его смерть , вроде бы наглая и внезапная, на самом деле явилась следствием его непутевой жизни.
Единственный наследник по мужской линии великого Петра, сын царевича Алексея и немецкой принцессы Софии-Шарлотты, Петр II родился 12 октября 1715 года, а спустя 10 дней лишился матери, умершей то ли от родовой горячки, то ли от аппендицита. Его отец вскорости сбежал с любовницей в Австрию, но был возвращен ко двору и умерщвлен — то ли самим Петром 1, то ли умерев после пытки.
Мальчик рос как трава, без особого присмотра. Есть свидетельства, что его кормилица, чтобы дитя не кричало, поила его вином — неудивительно что впоследствии у Петра рано проявилась склонность к алкоголизму. Его учителями были бывший паж, танцмейстер, венгр карпатского происхождения… В результате, несмотря на врожденные таланты, молодой царевич был практически неграмотным — он мог разве что читать и писать на русском и латыни, но к моменту своей коронации имел слабое представление об истории, географии, военных науках и управлении государством.. Знакомство 9-летнего наследника с 16-летним сыном князя Долгорукова не пошло принцу на пользу. Великовозрастные отпрыски боярских семей развлекались охотой, выпивкой и подобными забавами, втягивая в них юного Петра 2.
Внешне старше своего возраста, высокий и привлекательный царевич был слишком неопытен и лишен чьей-либо бескорыстной поддержки — он с удовольствием предавался порокам, неподходящим его возрасту, а после коронации в 1727 году полностью доверил управление страной князю Долгорукому и его клике, окунувшись в море грубых забав. Капризный и своенравный, иногда жестокий, иногда буйно веселый, Петр 2 не признавал ничьей воли, кроме своей.
В 1727 году, после смерти Екатерины, в возрасте 11 лет Петр II был коронован. Образ жизни молодого императора был далек от идеала — бесшабашные кутежи, попойки и охота, а кроме того — патологическое нежелание учиться и участвовать в управлении страной.
Физически царь был слишком развит для своего возраста, но в душе оставался неопытным ребенком, волею судьбы оказавшимся во главе великой страны. “Мальчишке в императорской короне” сложно было найти свое место среди придворных интриг. Основная беда юного Петра 2, возможно, в отсутствии мудрых учителей и наставников, способных направить его жизненную силу и энергию в правильное русло.
Царь часто болел вирусными и простудными заболеваниями, о чем есть многочисленные записи и свидетельства врачей. Его склонность к простудам поддерживалась любовью к охоте, особенно в холодное время года. Почвой для смертельной болезни послужили ослабленный иммунитет и подорванный излишествами организм Петра 2.
Крещенские морозы 1730 года сковали землю. Император не слишком хорошо себя чувствовал, но поддался на уговоры приближенных и принял участие в обряде Водосвятия 6 января. В шубе нараспашку, хмельной и веселый, Петр 2 обнимался с прыгавшими в прорубь смельчаками и даже пожаловал одному из них свой шарф.
Уже к вечеру император свалился с тяжелейшей лихорадкой. У него болела голова, тело сотрясалось от озноба, дыхание стало тяжелым. На следующий день появились боли в суставах и характерные высыпания на груди и ногах. Врачам стало ясно, что болезнь царя — черная оспа.
Эта жестокая инфекция уносила в то время тысячи жизней. Перенесенная в младенчестве в легкой форме, оспа давала переболевшему иммунитет, но процент смертности все равно оставался высоким. Петр 2 в детстве не болел оспой, и до сих пор не утихают споры о том, как же он мог заразиться.
- Один из вариантов — вирус принес князь Долгорукий от своих переболевших оспой детей. Возможно, так и было, но злой умысел здесь маловероятен — ведь со смертью Петра 2 Долгорукие лишались своего влияния, тем более, что императора планировали женить на дочери князя Екатерине Долгорукой.
- Возможно, царь заразился от трупа женщины, умершей от оспы, чьи похороны он встретил по возвращении с охоты — доводы как за, так и против этой версии равнозначны.
- Петр мог заболеть еще до Крещения и его, уже заболевшего, уговорили участвовать в мероприятии, чтобы усугубить болезнь.
Вряд ли истина когда-либо будет установлена, но течение болезни убеждает нас в том, что смертельная болезнь, убившая Петра 2, былы черная оспа.
С 10 января состояние больного императора немного стабилизировалось. На теле появились многочисленные пятна и пузырьки, наполненные жидкостью, дыхание стало легче, упала температура. Врачи оптимистично смотрели на течение болезни и прогнозировали скорое выздоровление.
Но через несколько дней царю стало хуже. Поднялась температура, появилась слабость и сильная одышка, оспенные узелки увеличились и превратились в язвы. Петр 2 стал терять сознание, речь его затруднилась. Современные врачи обнаружили бы в его состоянии все симптомы сильной вирусной интоксикации, а затем — интоксикационного шока. Лечить такие болезни в то время не умели.
19 января между 12 и 3 часами ночи Петр 2 умер. Перед смертью он приказал заложить лошадей, чтобы ехать в гости к своей сестре Наталье, которая умерла двумя месяцами ранее. Причиной смерти стала оспа, а дата смерти Петра 2- 19 января 1730 года. Со смертью Петра 2 пресеклась мужская линия дома Романовых.
Последний мужчина рода Романовых Петр 2 был похоронен на территории Архангельского собора в Кремле. Скромное надгробие с цитатой из Библии установлено на могиле Петра 2 — императора, умершего в возрасте 14-ти лет, 3-х месяцев и 7-ми дней.
источник
Романовы — Несчастливцевы
Юрий Борев — автор книги с не очень серьёзным названием «История государства советского в преданиях и анекдотах» (М., 1995) — утверждает, что «в России царь — опасная профессия. За 300 лет царствования династии Романовых 16 царей (?) умерли насильственной смертью». Ну, шестнадцать не шестнадцать, а пяток наберётся.
Вступивший вслед за Екатериной I на российский престол внук Петра I двенадцатилетний Пётр II правил всего два года. В «Замечаниях о болезни и кончине Петра II» В. Рихтер сообщает: «Князь Сергей Григорьевич Долгорукий, невзирая на то, что дети его были в оспе, продолжал являться ко двору, что было запрещено всем, в подобных обстоятельствах находящимся. В точности не известно, заразился ли Пётр II от сего князя или от других сей опасной болезнью, но не подвержено никакому сомнению, что в январе 1730 г. на Петре II обнаружились действительно оспины. Смертоносный в тогдашнее время недуг преждевременно пресёк жизнь его 18 января 1730 г. в два часа поутру». Покойному было всего пятнадцать лет.
Историки не без основания считают, что сопротивляемость организма юного императора к болезни была значительно ослаблена неправильным (если не сказать больше) образом жизни.
По данным Н.И. Павленко, в первый раз Пётр II серьёзно заболел в августе 1729 г. «Опасались за его жизнь, так как горячка, в которую он впал, была очень сильна. Однако на этот раз он избежал смерти», — писал К. Манштейн в своих «Записках о России. 1727–1744».
6 января 1730 г. Пётр II, стоя на запятках саней, в которых восседала его невеста, княжна Екатерина Долгорукова, прибыл на водосвятие на Москве-реке. Было очень холодно. Стоя долгое время без движения и с непокрытой головой, а потом присутствуя на смотре войск, он сильно простудился и на следующий день почувствовал недомогание.
Врачи полагали, что наступила очередная горячка, но ошиблись в диагнозе. Лишь на третий день они установили, что император заболел оспой. Почти две недели лейб-медики Блюментросты боролись за жизнь императора, но лечение оказалось безуспешным.
В депеше от 31 января 1730 г. саксонский посланник Лефорт доносил своему монарху: «Существуют два различных мнения о причине смерти царя. Одни приписывают смерть его худосочию, усилившемуся вследствие усталости и изнурения, испытанных на охоте, а другие тому, что доктора Блюментросты сначала лечили лихорадку, предвещавшую оспу, как обыкновенную лихорадку, и давали ему разные прохладительные напитки, а доктор Бидлоо был призван только на третий день, когда болезнь развилась, и он не одобрил способы лечения тех докторов».
Конечно, установить диагноз при развившейся картине болезни доктору Бидлоо было значительно легче, чем Блюментростам в самом начале заболевания. Что же касается разногласий в способах лечения, то при тогдашнем уровне развития медицины они не могли существенно повлиять на исход заболевания.
Как все эмоционально неустойчивые люди, Пётр II всегда болезненно ощущал резкие изменения погоды, тем более что его молодой неокрепший организм за последний год вследствие всяческих излишеств стал особо чувствительным к неблагоприятным внешним воздействиям.
Внезапную болезнь молодого императора иностранцы, находившиеся при дворе, приписывали сильному морозу, который выдался на праздник Крещения. «Я не помню дня более холодного, — писала леди Рондо, жена английского резидента. — Я боялась ехать во дворец, чтобы встретить молодого государя и будущую государыню при их возвращении с крещенского парада. Они оставались четыре часа на льду, посреди войск. В тот час, когда они вошли в зал, император стал жаловаться на головную боль. Сначала думали, что это — следствие холода, но так как он продолжал жаловаться, то послали за доктором, который посоветовал ему лечь в постель, найдя его очень нехорошим. Это обстоятельство расстроило всё собрание. На другой день у императора появилась оспа». (Цит. по: Ю.А. Молин, 1997.)
Первое время приближённые скрывали истину и распространяли ложные слухи о простуде государя. Утром следующего дня лейб-медик Л. Блюментрост, ещё раз осмотрев и опросив государя (при этом выявился очень характерный симптом — боль в области крестца), произнёс страшный врачебный приговор — натуральная оспа. В тот же день медики информировали царя об истинном характере его болезни. Были установлены ограничительные противоэпидемические меры в отношении окружающих, чтобы избежать распространения инфекции.
К 9 января оспенные высыпания стали подсыхать, лихорадка спала, сознание полностью прояснилось. Однако врачи не разделяли радости родных — они ждали дальнейшего развития болезни, прекрасно зная страшный «нрав» оспы.
Почувствовав некоторое улучшение, Пётр, которому не хватало воздуха, не слушая предостережений докторов, встал с постели и, подойдя к окну, распахнул его. Видимо, повторное переохлаждение усугубило прогрессирование инфекционного процесса — оспенные высыпания распространились с кожи на слизистые оболочки дыхательных путей. Каждый вдох стал для царя затруднённым и болезненным.
16 января после непродолжительной стабилизации состояния у больного вновь наступило ухудшение — возникли лихорадка с ознобом, бред. Пётр метался, постоянно прося пить. У постели государя находились врачи — братья Блюментросты, Н. Бидлоо. В ходе лечения возникали частые споры о целесообразности и очерёдности применения некоторых лекарств («декоктов», как тогда называли различные отвары). Однако все усилия лучших врачей империи оказались напрасными — 17 января они известили членов Верховного Тайного совета, что надежды на выздоровление уже нет.
К вечеру состояние императора ухудшилось до критического — дыхание стало затруднённым, аритмичным, на расстоянии слышались хрипы в груди. Он потерял сознание. Наступила ночь на 19 января. Врачи констатировали начало предсмертной агонии. По настоянию родственников и согласно традиции, три архиерея совершили обряд соборования. Император стонал, бредил, звал свою умершую сестру Наталью.
Ю.А. Молин кратко комментирует заболевание Петра II с позиций современной медицины. Известно, что натуральная оспа относится к особо опасным инфекциям. Возбудителем заболевания является фильтрующийся вирус. Его передача от больного здоровому происходит главным образом воздушно-капельным путём. Некоторую роль могут играть и предметы обихода, инфицированные содержимым оспенных высыпаний, подсохшими корочками, отслоившимися с поверхности тела. Сроки инкубационного (скрытого) периода (от момента заражения до появления клинических симптомов) при натуральной оспе обычно составляют 5–15 дней.
Клиническая картина в тяжёлых случаях характеризуется бредом, потерей сознания, температурной реакцией, выраженным поражением кожи и слизистых оболочек оспенными высыпаниями. У непривитых смерть может наступить уже на 4–8-й день болезни. Эффективный метод профилактики оспы — вакцинацию — Э. Дженнер предложил лишь в 1796 г. Если сравнить классическое описание клинической картины натуральной оспы, содержащееся в руководствах для врачей, и развитие болезни у Петра II, то видно, что заболевание у него протекало типично. Об этом свидетельствуют острое начало, озноб с быстрым подъёмом температуры, характерная локализация болей (голова, пояснично-крестцовая область), симптом так называемой предвестниковой сыпи, появляющейся на вторые сутки, а затем сменяющейся обильной истинной сыпью, кратковременное улучшение состояния к 4–5-му дню с последующим резким ухудшением состояния здоровья через несколько дней.
К сожалению, организм Петра II не обладал достаточными защитными свойствами, и болезнь у него протекала в злокачественной форме, со сливным язвенным поражением слизистых оболочек дыхательных путей и ранним развитием пневмонии (воспаления лёгких), что и обусловило наступление смерти.
12 августа 1740 г. внучка царя Ивана Алексеевича Анна Леопольдовна родила сына, который был объявлен наследником русского престола. После смерти императрицы Анны Иоанновны и обнародования её духовного завещания все присягнули новому императору Иоанну VI Антоновичу. Младенца торжественно перевезли в Зимний дворец: впереди шёл эскадрон гвардии, за ним несли кресло с кормилицей и царственным ребёнком. Но «правление» нового императора длилось очень недолго — в ночь на 25 ноября 1741 г. он был свергнут с трона дочерью Петра I Елизаветой Петровной. Сначала экс-император вместе с родителями был отправлен в Холмогоры, но затем отделён от них и посажен в Шлиссельбургскую крепость, где в 1764 г., двадцати четырёх лет от роду, был убит стражей при неудачной попытке его освобождения неким Василием Мировичем. От периода правления императора Ивана Антоновича остался любопытный документ, имеющий важное значение для историков медицины, — «Краткое наставление определённым при Его Императорском Величестве лейб-медикусам», утверждённое правительницей Анной Леопольдовной 5 ноября 1740 г. В нём говорилось:
«К сему управлению две персоны определяются, а именно архиатер Фишер первым, а доктор Рибейра Санхец вторым лейб-медикусом, за что им годового жалованья каждому по 3000 рублей, окроме свободной квартиры, стола и экипажу, определено. Их должность и труды главнейше в том состоят, чтобы Его Императорского Величества высочайшую особу пользовать и о соблюдении дражайшего оного здравия по крайнейшей возможности и лучшему разумению и совести попечение прилагать, причём к достижению столь лучшим успехом такого намерения будет:
1. Чтобы помянутым обоим лейб-медикусам во всём, еже до состояния Его Императорского Величества здравия касается, всегда согласно поступать и ничего, окроме, что наперёд между ними общим советом положено, не предпринимать и потому
2. Посещение Его Императорского Величества, сколько возможно обоим совокупно отправлять или же, по последней мере, ежели когда один из них к Государю пойдёт, то о том другому, как он Его Императорского Величества состояние изобрёл, тотчас сообщать, а одному и собою никогда ничего не распоряжать, но по содержанию первого пункта о всём обще советовать, и обоим общий исправный журнал о состоянии Его Императорского Величества ежедневно держать и такой журнал в особом месте, чтоб каждому из них оный находить можно, хранить.
3. Ежели Его Императорскому Величеству (от чего Боже всегда милостиво сохрани!) какая немощь случилась, которая порядочного лечения востребовала б, тогда надлежит и доктора Аззарития к тому пригласить и о употребляемых способах и лекарствах такожде с ним советовать и в таких случаях ему держанной журнал сообщать. Такоже в прочем.
4. Обоим лейб-медикусам с приглашением оного Аззарития и ещё других искусных медикусов отныне распорядок, каким образом императорскую особу и состояние здравия оного пользовать и как в том поступать, точнейше наблюдено было, установить и впредь надлежайше оный исполнять.
5. Окроме Высочайшего Его Императорского Величества особы имеют они и о обоих Их Высочеств Императорских родителей (то есть отца — принца Брауншвейг-Беверн-Люнебургского Антона Ульриха и матери — правительницы Анны Леопольдовны. — Б.Н.), как часто и каким образом они того востребуют пользовать.
6. Такожде надлежит им определённым при Его Императорском Величестве и для услужения оному женский пол во всяких случаях наилучше и со всяким прилежанием толь наипаче пользовать; ибо и соблюдение дражайшего Его Императорского Величества здравия, и консервация сих для услужения и призору оного определённых персон зело потребна.
7. Ежели при сём их управлении ещё излишнее время будет, окроме двора и партикулярных немощных пользовать, то им сие право всегда, сколько оное без упущения их главной должности учиниться может, ныне, как и прежде, позволяется, однако ж надлежит им от всех таких домов, где болезни, которые каким-либо образом заразительны быть могут, особливо же воспа и оной подобные находятся, тщательно удерживаться, и также свои патрикулярные лечения, дабы оными не вельми во упражнении быть, не далее как на таких персон, как действительно в службе Его Императорского Величества обретаются, распространять».
Следует сказать несколько слов об упоминаемом в «Наставлении» докторе Аззарити и, который, как указывалось выше, принимал участие в лечении последней болезни Петра I.
Иоанн Арунций Аззарити родился в Апулии (Италии), учился в Падуанском университете, где получил диплом доктора медицины. По рекомендации Саввы Рагузинского в 1721 г. был принят Петром I на русскую службу и назначен сперва при Петербургском гошпитале преподавать анатомию подлекарям, а в 1733 г. был определён на должность генерал-штаб-доктора в действующую армию с жалованьем 700 рублей в год. Через три года получил прибавку к жалованью в 100 рублей. В 1738 г. из-за конфликта с Медицинской канцелярией по поводу якобы недостаточности закупок в Китае ревеня, считавшегося в то время главным медикаментом, был отрешён от должности и с него был сделан вычет в 123 рубля. 27 июля 1742 г. Аззарити, возможно, в результате придворных интриг между фаворитами Минихом и Бироном был «под арестом» послан в Москву, но уже 14 декабря был освобождён. Живя в Москве, с успехом занимался врачебной практикой вплоть до самой смерти в 1747 г.
О состоянии здоровья мальчика Иоанна достоверных сведений почти не сохранилось. Известен рапорт барона Корфа на имя императрицы от 10 августа 1744 г. о том, что по приезде в Раненбург он нашёл ребёнка «больным от дурного качества питья». История сохранила фамилию врача, осуществлявшего медицинское обслуживание Брауншвейгской фамилии, — штаб-хирург Манзей. Лейб-медик императрицы Елизаветы Петровны Лесток авторитетно говорил в феврале 1742 г. французскому посланнику Шетарди, что Иван мал не по возрасту и что он «должен неминуемо умереть при первом несерьёзном нездоровье».
О болезнях экс-императора в бытность его узником в Холмогорах также известно немногое. В восемь лет он перенёс корь и оспу. Комендант, видя всю тяжесть его состояния, запросил Петербург, можно ли допустить к ребёнку врача, а если будет умирать, то и священника. Ответ был: допустить можно, но только монаха и только в последний час для приобщения Святых Тайн. В переписке охранников с Кабинетом императрицы отражены случаи частых его недомоганий без конкретной расшифровки их сути. Видимо, правительство рассчитывало, что слабый и болезненный мальчик не вынесет тягот заключения и умрёт «своей смертью». Однако генотип ребёнка оказался сильнее жизненных невзгод.
26 января 1756 г. Ивана Антоновича тайно перевезли в Шлиссельбургскую крепость, где он находился до самой своей гибели 4 июля 1764 г. Естественно, что двадцатилетнее одиночное заключение не могло способствовать развитию личности ребёнка. Е.В. Анисимов приводит рассказ одного из современников, видевшего Ивана Антоновича, когда тому было больше двадцати лет: «Иоанн был очень белокур, даже рыж, роста среднего, очень бел лицом, с орлиным носом, имел большие глаза и заикался. Разум его был повреждён, он говорил, что Иоанн умер, а он же сам — Святой Дух. Он возбуждал к себе сострадание, одет был худо».
Как сообщали охранявшие его капитан Власьев и поручик Чекин, Иван Антонович «косноязычен до такой степени, что даже и те, кои непрестанно видели и слышали его, с трудом могли его понимать. Для сделания выговариваемых им слов хоть несколько вразумительными он принуждён был поддерживать рукой подбородок и поднимать его кверху. Умственные способности его были расстроены, он не имел ни малейшей памяти, никакого ни о чём понятия, ни о радости, ни о горести, ни особенной к чему-либо склонности».
Ночью 4 июля 1764 г. во время неудачной попытки, предпринятой подпоручиком Смоленского полка Мировичем, освободить Ивана Антоновича из крепости тот, согласно данной заранее инструкции, был умертвлён охранявшими экс-императора Власьевым и Чекиным, которым не удалось сразу убить его. Раненный в ногу ударом шпаги, он отчаянно сопротивлялся. В спешке его кололи куда попало, пока Власьев не нанёс смертельного удара.
Место захоронения Ивана Антоновича точно не известно. Пытаясь разгадать эту тайну, Ю.А. Молин приводит выписку из Историко-статистического описания первоклассного Тихвинского Богородицкого Большого мужского монастыря (СПб., 1859 г. CXXX): (тело Иоанна Антоновича) «было поставлено в церкви Шлиссельбургской крепости. Со всех сторон стекался народ видеть его и пролить слёзы сожаления. Посещение ко гробу так умножилось, что велено было тело запереть и после перевезти оное в Тихвинский монастырь, находящийся в 200 верстах от Санкт-Петербурга».
Император Пётр III (1728–1762) пробыл на российском троне всего 186 дней — от рождественского полудня 25 декабря 1761 г. до утреннего часа 28 июня 1762 г., когда в результате государственного переворота на престол вступила его жена — Екатерина II. Он даже не успел короноваться на царство. Бывшего самодержца арестовали и под конвоем препроводили в Ропшу, где 6 июля брат фаворита новой императрицы и один из руководителей переворота А.Г. Орлов задушил его своим офицерским шарфом.
Пётр III вообще не отличался крепким здоровьем. Сразу же по прибытии в Ропшу на почве нервных переживаний наступило резкое ухудшение его состояния. Андрей Шумахер сообщает: «При своём первом появлении в Ропше он уже был слаб и жалок. У него тотчас же прекратилось сварение пищи, обычно проявляющееся несколько раз на дню («медвежья болезнь» наоборот. — Б.Н.), и его стали мучить почти непрерывные головные боли».
Курьер с извещением о болезни Петра III прибыл в Петербург только 1 июля. Он передал желание больного, чтобы в Ропшу приехал его лечащий врач голландец Людерс. Однако врач, державший, очевидно, нос по ветру, отказался ехать (неслыханный случай в медицинской практике!) и ограничился лишь тем, что выслушал симптомы болезни и выписал лекарства. Однако императрица всё-таки велела Людерсу отправиться в Ропшу. Людерс собирался, явно не спеша, и прибыл в Ропшу только 3 июля, когда состояние здоровья узника резко ухудшилось. На другой день к больному выехал ещё один врач — придворный хирург Паульсен, который был отправлен не с лекарствами, а с хирургическими инструментами (Н. Павленко уточняет: «Для вскрытия»).
Через два года после приезда в Россию будущий император Пётр III перенёс тяжёлую болезнь. Некоторые симптомы — «гнойная короста», выраженная лихорадка, относительно недолгое течение заболевания, а также сам факт выздоровления — позволили Ю.А. Молину предположить, что это была не натуральная оспа, как считают некоторые историки, а ветряная, протекающая обычно у подростков и взрослых тяжело, но с благоприятным для жизни прогнозом. С тех пор «оспинки» навсегда украсили лицо Петра III. Его внешность всегда была очень заурядной: небольшой рост, хрупкое телосложение, узкие плечи и выпирающий живот.
7 июля 1762 г. был обнародован манифест (№ 11599), в котором объявлялось: «Бывший император Пётр Третий обыкновенным и часто случавшимся ему припадком геморроидическим впал в прежестокую колику. Чего ради… тотчас повелели отправить к нему всё, что потребно было к предупреждению следств из того приключений, опасных в здравии его, и к скорому вспоможению врачеванием. Но к крайнему нашему прискорбию и смущению, вчерашнего дня получили мы другое, что он волею всевышнего Бога скончался».
Екатерина II говорила своему фавориту Станиславу Понятовскому: «Его свалил геморроидальный колик вместе с приливами крови к мозгу; он был два дня в этом состоянии, за которыми последовала страшная слабость, и несмотря на усиленную помощь докторов, он испустил дух. Я опасалась, не отравили ли его офицеры (опять отравление! — Б.Н.). Я велела его вскрыть, но вполне удостоверено, что не нашли ни малейшего следа отравления (что вполне естественно, так как государя не отравили, а задушили. — Б.Н.); он имел вполне здоровый желудок, но умер от воспаления в кишках и апоплексического удара (версия, пригодившаяся для объяснения причины внезапной смерти его сына — императора Павла I. — Б.Н.). Его сердце было необычайно мало и совсем сморщилось».
Проверить это высказывание Екатерины II невозможно: описания вскрытия трупа не сохранилось, отсутствует и медицинское заключение о смерти Петра III. Тем не менее можно предположить, что придворные медики привлекались к составлению официальных документов о смерти Петра III хотя бы в качестве консультантов, но не их вина в том, что те носили неправдоподобный, фантастический характер, представляя своего рода «амальгаму», в которой были использованы некоторые подлинные данные о его болезни, долженствовавшие, по замыслу их создателей, прикрыть истинную причину смерти Петра III.
Несмотря на то что Романовы умели хранить свои тайны, слухи об истинной причине смерти Петра III всё же широко распространились по России и даже вышли за её пределы. Например, знаменитый французский энциклопедист Ж. Даламбер, отказавшийся от приглашения Екатерины II стать воспитателем наследника цесаревича Павла, писал Вольтеру, намекая на «геморроидальные колики», от которых, по официальной версии, умер Пётр III: «Я очень подвержен геморрою, а он слишком опасен в этой стране», то есть в России.
Некоторые затруднения возникли и у иерархов православной церкви в отношении формы поминовения покойного императора, поскольку он умер — по вполне понятным причинам — без надлежащего церковного покаяния.
Труп Петра III прямо из Ропши был перевезён в Благовещенскую церковь Александро-Невской лавры (а не в Петропавловский собор, где хоронили его венценосных предшественников). Павел I, ставший императором 7 ноября 1796 г., после смерти Екатерины II, решил организовать торжественное перезахоронение останков его отца, похороненного по обряду простого дворянина, в голштинском мундире. Они были извлечены из могилы в Лавре, положены в обитый золотым глазетом гроб и водружены посреди собора. Павел I, в императорской короне, приблизился к останкам отца и, сняв венец, возложил его на голову родителя. Труп, находившийся, по воспоминаниям очевидцев, в состоянии скелетирования, был облачён в горностаевую мантию. Обряд прощания длился две недели. 2 декабря гроб с останками Петра Фёдоровича под колокольный звон всех церквей Петербурга, при участии императорской гвардии был привезён в Зимний дворец и поставлен в Георгиевском зале, пышно декорированном В. Бренна, рядом с гробом Екатерины II (В.К. Шуйский, 1986). Собрав оставшихся в живых стариков — екатерининских вельмож, причастных к заговору против отца, император приказал им лобызать останки. По высочайшему повелению царскую корону за гробом в страшный мороз нёс один из убийц, граф Алексей Орлов. Оба тела, Петра и Екатерины, были преданы земле рядом, в Петропавловском соборе.
О здоровье Павла Петровича известно немного. Н.А. Саблуков утверждал, что у императора были сильные «гастрические страдания», а также периодические судорожные припадки, последний из которых был отмечен за месяц до смерти. Заболевание желудка государя объясняли его импульсивностью и поспешностью во время еды, что приводило к плохому пережёвыванию и «несварению пищи», видимо, с этим обстоятельством связаны и запоры, беспокоящие его в зрелом возрасте. Он систематически применял по рекомендации врачей курс слабительных препаратов. В целом же император, несмотря на небольшой рост, производил впечатление крепкого и сильного человека. Об этом можно судить по его постоянным занятиям верховой ездой, личным обходам гвардейских полков на парадах, умеренности в употреблении спиртных напитков. С другой стороны, известно мнение немецкого профессора А.Г. Брикнера (1897), основанное на ретроспективном анализе писем некоторых сановников (С.Р. Воронцова, А.Г. Орлова, Н.П. Панина и др.), о том, что на престоле находился душевнобольной человек.
Что касается императора Павла I (1754–1801), то он не был больным и бессильным человеком. Именно его неуёмная энергия послужила причиной заговора против его жизни. Сперва заговорщики пытались привлечь к этому делу придворных врачей. Как пишет Н. Энгельгардт в своём историческом романе из эпохи императора Павла Первого, граф Пален, один из руководителей заговора, в беседе с наследником Великим князем Александром предлагал, чтобы «доктора Бек и Роджерсон, постоянно наблюдающие организм и душевные расположения державного больного, составили бы вместе с баронетом Виллие консилиум, на котором, зарегистрировав, что благородный характер и высокий от природы разум императора помрачены болезнью, сделали от себя именем науки и властью докторской представление („в светлую минуту“) увезти императора в такое место, где он мог бы находиться под надлежащим надзором, и где бы он был лишён возможности делать зло, и где бы при отдыхе от державных трудов получал правильное лечение и уход врачей, дабы по восстановлению здоровья вновь принять власть, ему принадлежащую». Этот план не удался, по-видимому, потому, что никак не удавалось найти ту самую «светлую минуту», а попасть к императору в «тёмную минуту» никто не решался.
Как известно, Павел I был убит заговорщиками в собственной спальне в Михайловском замке в ночь на 12 марта 1801 г. Лицо покойного императора было так изуродовано пьяными офицерами, что специально приглашённым придворным врачам — всё тем же Я.В. Виллие, И.Ф. Беку и И.С. Роджерсону — пришлось немало потрудиться, чтобы придать останкам императора пристойный вид. И всё же изуродованное, накрашенное и подмазанное лицо, обнаруживавшее, несмотря на гримировку, ужасные синие кровоподтёки, с надвинутым на проломленный висок и зашибленный глаз краем треугольной шляпы производило тяжёлое впечатление на окружающих.
Ссылаясь на данные, полученные от лейб-медика Грива, А.Ф. Коцебу (1877) писал, что при осмотре врачами на теле императора были обнаружены множественные повреждения: «Широкая полоса кругом шеи, сильный подтёк на виске, красное пятно на боку, два красных шрама на ляжках… на коленях значительные травмы». Кроме того, всё тело было покрыто небольшими «подтёками, вероятно, произошедшими от ударов, нанесённых уже после смерти».
Ю.А. Молин приводит факты, характеризующие с точки зрения судебно-медицинского эксперта воздействие петли на шею императора: когда дипломатический корпус был допущен для прощания с телом, французский посол, нагнувшись над гробом, успел заметить «красный след вокруг шеи». К. Роджерсон, участник процесса бальзамирования трупа, вспоминал впоследствии, что распухший язык императора с большим трудом был помещён в полость рта (сходные явления нередко констатируются экспертами в случаях удавления петлёй).
Уборка спальни от следов крови и борьбы, бальзамирование, гримирование, а также облачение тела длились около 30 часов. Только 13 марта тело Павла показали императрице и её детям. На государе были парадный мундир, высокие сапоги со шпорами, надвинутая на голову шляпа, скрывавшая повреждённую левую височную область. Ю.А. Молин замечает, что наличие головного убора было нарушением обычного порядка облачения.
Реставрацией лица императора и бальзамированием тела руководил баронет Яков Васильевич Виллие. Бригада врачей и живописцев под его руководством (в её составе были лейб-медики Грив и Роджерсон, а также Н.М. Сутгоф, врач Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I) в течение многих часов пыталась устранить следы травмы головы: в орбите было закреплено выпавшее левое глазное яблоко, моделировались запавшие и деформированные кости черепа, заполнялись воском раны, закрашивались «телесными» красками ссадины и кровоподтёки.
Чрезмерная белизна загримированного лица бросалась в глаза, делая его похожим на изваянное из мрамора. Детали применённой техники бальзамирования не сохранились, но известно, что соответствующие растворы вводились во вскрытые сосуды (D’Allonville, 1887).
Что же касается версии о причине смерти, то лейб-медикам ничего не пришлось выдумывать — граф Пален категорически заявил им: «Император в Бозе почил от апоплексического удара». Единственное, что от них требовалось, — это держать язык за зубами. Что они и делали.
источник
Император Петр III Федорович при рождении был назван Карлом Петером Ульрихом, так как будущий российский властитель родился в портовом городе Киле, расположенном на севере современного немецкого государства. На российском престоле Петр III продержался полгода (официальными годами правления считаются 1761-1762), после чего оказался жертвой дворцового переворота, устроенного его женой Екатериной II, которая и сменила погибшего супруга.
Памятник Петру III в его родном городе Киле
Примечательно, что в последующие столетия биография Петра III подавалась исключительно с уничижительной точки зрения, поэтому его образ у людей складывался однозначно отрицательным. Но в последнее время историки находят доказательства, что этот император имел вполне определенные заслуги перед страной, и более длительный срок его правления принес бы ощутимую пользу жителям Российской империи.
Так как мальчик родился в семье герцога Карла Фридриха Голштейн-Готторпского, племянника шведского короля Карла XII, и его жены Анны Петровны, дочери царя Петра Первого (т.е. Петр III был внуком Петра I), то его судьба была предопределена с младенчества. Едва появившись на свет, ребенок стал наследником шведского престола, а кроме того, в теории мог претендовать на российский трон, хотя по задумке его деда Петра I этого произойти не должно было.
Детство Петра Третьего было совсем не царским. Мальчик рано потерял мать, а отец, зацикленный на отвоевании потерянных прусских земель, воспитывал сына словно солдатика. Уже в 10 лет маленькому Карлу Петеру присвоили звание секунд-лейтенанта, а через год мальчик осиротел.
Карл Петер Ульрих — Петр III
После смерти Карла Фридриха его сын попал в дом к епископу Адольфу Эйтинскому, его двоюродному дяде, где мальчик превратился в объект для унижения, жестоких шуток и где регулярно устраивали порку. Об образовании наследного принца никто не заботился, и к 13 годам он едва умел читать. У Карла Петера было слабое здоровье, он был хилым и боязливым подростком, но при этом добрым и простодушным. Он любил музыку и живопись, хотя из-за воспоминаний об отце одновременно обожал «военщину».
Впрочем, известно, что до самой смерти император Петр III боялся звука пушечных выстрелов и ружейных залпов. Летописцы отмечали и странное пристрастие юноши к фантазиям и выдумкам, часто переходившим в откровенную ложь. Также существует версия, что еще в подростковом возрасте Карл Петер приобрел зависимость от алкоголя.
Петр Третий
Жизнь будущего императора всероссийского изменилась, когда ему было 14 лет. На российский престол взошла его тетушка Елизавета I Петровна, которая решила закрепить монархию за потомками своего отца. Так как Карл Петер был единственным прямым наследником Петра Первого, то его вызвали в Санкт-Петербург, где юный Петр Третий, носивший уже титул герцога Голштейн-Готторпского, принял православную религию и получил славянское имя князь Петр Федорович.
При первой встрече с племянником Елизавета поразилась его невежеству и приставила к царственному наследнику репетитора. Учитель отмечал отличные умственные способности подопечного, что развенчивает один из мифов о Петре III как о «слабоумном солдафоне» и «умственно неполноценном».
Портрет Елизаветы Петровны кисти Шарля ван Лоо
Хотя существуют свидетельства, что вел себя на людях император крайне странно. Особенно в храмах. Например, во время богослужения Петр смеялся и громко разговаривал. Да и с иностранными министрами вел себя фамильярно. Возможно, подобное поведение и породило слух о его «неполноценности».
Также в юности он переболел тяжелой формой оспы, что могло стать причиной отклонений в развитии. При этом Петр Федорович разбирался в точных науках, географии и фортификации, владел немецким, французским и латинским языками. А вот русского практически не знал. Но и осваивать его не стремился.
Петр Третий
Кстати, черная оспа сильно обезобразила лицо Петра Третьего. Но ни на одном портрете этот дефект внешности не отображен. А об искусстве фотографии тогда никто и не мыслил – первое в мире фото появилось только спустя 60 с лишним лет. Так что до современников дошли только его портреты, написанные с натуры, но «приукрашенные» художниками.
После смерти Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 года на престол вступил Петр Федорович. Но коронован не был, сделать это планировалось после военного похода на Данию. В итоге Петр III был коронован посмертно в 1796 году Павлом I.
Император Петр III
На престоле он провел 186 дней. За это время Петр Третий подписал 192 закона и указа. И это даже не считая представлений к наградам. Так что, несмотря на мифы и слухи вокруг его личности и деятельности, даже за столь непродолжительный период он успел проявить себя и во внешней, и во внутренней политике страны.
Важнейший документ царствования Петра Федоровича – «Манифест о вольности дворянства». Этот законодательный акт освобождал дворян от обязательной 25-летней службы и даже разрешил им выезжать за границу.
Оболганный император Петр IIIИз других дел императора стоит отметить ряд реформ о преобразовании государственной системы. Он, находясь на престоле всего полгода, успел упразднить Тайную канцелярию, ввести свободу вероисповедания, отменить церковный надзор за личной жизнью подданных, запретить раздаривать в частную собственность государственные земли и самое главное – сделать суд Российской империи открытым. А еще он объявил лес национальным богатством, учредил Государственный банк и ввел в оборот первые ассигнации. Но после смерти Петра Федоровича все эти новшества были уничтожены.
Таким образом, император Петр III имел намерения сделать Российскую империю свободней, менее тоталитарной и более просвещенной.
Император Пётр III
Несмотря на это, большинство историков считают короткий период и итоги его правления одними из худших для России. Главной причиной этого является фактическое аннулирование им итогов Семилетней войны. У Петра сложились плохие отношения с военными офицерами, так как он прекратил войну с Пруссией и вывел русские войска из Берлина. Некоторые расценили эти действия как предательство, но на самом деле победы гвардейцев в этой войне приносили славу либо им лично, либо Австрии и Франции, чью сторону поддерживала армия. Но для Российской империи от этой войны пользы не было.
Также он решил ввести прусские порядки в русскую армию – у гвардейцев появилась новая форма, и наказания теперь тоже были на прусский манер – палочная система. Такие изменения не прибавили ему авторитета, а, наоборот, породили недовольство и неуверенность в завтрашнем дне как в армии, так и в придворных кругах.
Когда будущему правителю едва исполнилось 17 лет, императрица Елизавета Петровна поспешила его женить. В супруги ему выбрали немецкую принцессу Софию Фредерику Августу, которую сегодня весь мир знает под именем Екатерина Вторая. Свадьба наследника была сыграна с небывалым размахом. В качестве подарка Петру и Екатерине были преподнесены во владение дворцы графа Александра Меншикова – Ораниенбаум под Петербургом и Люберцы под Москвой.
Петр III и его жена Екатерина II
Стоит отметить, что Петр III и Екатерина II друг друга не выносили и считались семейной парой только юридически. Даже когда жена подарила Петру наследника Павла I, а затем и дочь Анну, он шутил, что не понимает, «откуда она берет этих детей».
Наследник-младенец, будущий российский император Павел I, после рождения был отнят у родителей, его воспитанием сразу же занялась сама императрица Елизавета Петровна. Впрочем, Петра Федоровича это нисколько не огорчало. Он никогда особо не интересовался сыном. Он виделся с мальчиком один раз в неделю, на это было разрешение императрицы. Дочь Анна Петровна умерла в младенчестве.
Портреты фаворитки Петра Третьего, Елизаветы Воронцовой
О сложных отношениях Петра Третьего и Екатерины Второй говорит тот факт, что правитель неоднократно публично ссорился с женой и даже грозил развестись с ней. Однажды, после того как супруга не поддержала произнесенный им тост на застолье, Петр III приказал арестовать женщину. От тюрьмы Екатерину спасло только вмешательство дяди Петра, Георга Гольштейн-Готторпского. Но при всей агрессии, злости и, скорее всего, жгучей ревности к жене Петр Федорович испытывал уважение к ее уму. В затруднительных ситуациях, чаще хозяйственных и финансовых, муж Екатерины часто обращался к ней за помощью. Сохранились данные, что Петр III Екатерину II называл «Госпожа Подмога».
Павел Первый
Примечательно, на личной жизни Петра III отсутствие интимных отношений с Екатериной никак не сказалось. Петр Федорович имел любовниц, главной из которых стала дочь генерала Романа Воронцова. Ко двору были представлены две его дочери: Екатерина, которая станет подругой императорской супруги, а впоследствии и княгиней Дашковой, и Елизавета. Вот ей и выпала судьба стать любимой женщиной и фавориткой Петра III. Ради нее он даже был готов расторгнуть венчанный брак, но этому случиться было не суждено.
На царском престоле Петр Федорович пробыл немногим дольше полугода. К лету 1762 года его жена Екатерина Вторая вдохновила своего приспешника организовать дворцовый переворот, который и произошел в конце июня. Петр, пораженный предательством окружения, отрекся от российского престола, который изначально не ценил и не желал, и намеревался вернуться в родную страну. Однако по приказу Екатерины низложенный император был арестован и помещен во дворец в Ропше вблизи Санкт-Петербурга.
Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский, предполагаемый убийца императора Петра III
А 17 июля 1762 года, через неделю после этого, Петр III умер. Официальной причиной смерти стал «приступ геморроидальных коликов», усиленный злоупотреблением алкогольных напитков. Однако основной версией гибели императора считается насильственная смерть от руки Алексея Орлова, старшего брата Григория Орлова – главного в ту пору фаворита Екатерины. Считается, что Орлов задушил узника, хотя ни позднейшее медицинское освидетельствование трупа, ни исторические факты этого не подтверждают. Эта версия опирается на «покаянное письмо» Алексея, которое к нашему времени сохранилось в копии, и современные ученые уверены, что эта бумага – фальшивка, сделанная Федором Растопчиным, правой рукой Павла Первого.
Петр III и Екатерина IIПосле смерти бывшего императора сложилось неверное представление о личности и биографии Петра III, так как все умозаключения делались на основе мемуаров его жены Екатерины II, активной участницы заговора княгини Дашковой, одного из главных идеологов заговора, графа Никиты Панина, и его брата – графа Петра Панина. То есть на основе мнения тех людей, которые предали Петра Федоровича.
Как раз «благодаря» запискам Екатерины II сложился образ Петра III как пьяницы-мужа, повесившего крысу. Якобы женщина зашла в кабинет императора и была поражена увиденным. Над его столом была повешенная крыса. Супруг ей ответил, что она совершила уголовное преступление и по военным законам подверглась жесточайшему наказанию. По его словам, она была казнена и в течение 3 суток будет висеть на глазах публики. Эту «историю» повторяли и Сергей Соловьев, и Василий Ключевский, описывая Петра Третьего.
Емельян Пугачев
Было ли это в действительности, или же таким образом Екатерина II на его «неприглядном» фоне создавала собственный положительный имидж,теперь уже узнать не представляется возможным.
Слухи о смерти породили немалое количество самозванцев, называющих себя «выжившим царем». Подобные явления случались и раньше, стоит вспомнить хотя бы многочисленных Лжедмитриев. Но по количеству людей, выдававших себя за императора, у Петра Федоровича нет конкурентов. Как минимум 40 персон оказались «Лжепетрами III», среди которых Емельян Пугачёв и Степан Малый.
источник
Текст книги «Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора»
Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО «ЛитРес» (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
Текущая страница: 23 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 36 страниц]
Глава V
Как обеспечивалась «инфекционная безопасность» первых лиц империи[931] 931
Научный консультант главы – зав. кафедрой инфекционных болезней и эпидемиологии ПСПбГМУ им. акад. И. П. Павлова доктор медицинских наук Д. А. Лиознов.
Значительная доля заболеваний членов Императорского двора была связана с различными инфекциями. При этом характер инфекционных заболеваний в императорской семье мало чем отличался от череды болезней, которыми болели не только аристократы, но и мещанские семейства.
Инфекционные заболевания в императорских резиденциях случались с неизбежной регулярностью, несмотря на все циркуляры и распоряжения, которыми старались оградить высочайшую семью.[932] 932
Одним из первых прецедентов гибели первого лица от инфекционного заболевания стала смерть московского князя Симеона Гордого от «моровой язвы» в апреле 1353 г. Тогда пандемия чумы буквально опустошила страны Азии и Европы (в 1346–1353 гг. по некоторым оценкам погибло более 60 млн чел.). Чума пришла на Русь из Германии в 1350 г., появившись в Новгороде. Тогда вымирали целые города (Глухов и Белозерск). От болезни умерли два малолетних сына Симеона Гордого, беременная жена князя, его младший брат А. И. Серпуховской и московский митрополит Феогност.
Основным методом защиты от инфекций всегда были карантины, ограничивавшие вход в резиденции лиц, так или иначе контактировавших с заболевшими. Отмечу, что решения государственного уровня о введении карантинных заслонов при вспышке инфекционных эпидемий зафиксированы в документах Московского царства еще в конце XV в..[933] 933
Эти документы связаны со вспышкой эпидемии сифилиса в Европе. Вне всяких сомнений, методика организации карантинных застав против различных «моровых поветрий» была отработана много ранее. Первые законодательства по карантину иноземных судов в Западной Европе появились в портовых городах Италии в 1348 г. В 1546 г. вышел в свет труд Д. Фракасторо «О контагии, контагиозных болезнях и лечении» – первое фундаментальное исследование о контагиозной природе заразных болезней (см.: Сорокина Т. С. История медицины. М., 2004. С. 311).
Умерших погребали «в тех же дворах, в которых кто умрет, во всем платье и на чем кто умрет» (цит. по: Там же. С. 311).
П. Брейгель Старший. Триумф смерти. 1562 г.
За период с 1654 по 1665 гг. подписано более 10 специальных царских указов «о предосторожности от морового поветрия». Известен царский указ (8 июня 1680 г.), запрещавший приходить во дворец, особенно на Постельное крыльцо, больным или из домов, в которых был больной «огневой болью или лихорадкой и оспою или иными какими тяжкими болезнями».
Что касается упомянутых санитарных карантинов, периодически вводимых при Императорском дворе, то в целом их эффективность носила довольно сомнительный характер, поскольку слишком много людей ежедневно проходило не только через парадные залы, но и через хозяйственные подразделения Императорского двора.[935] 935
Во время моровой чумы 1771 г. Царское Село, в котором находилась Екатерина II, было окружено карантинами. По высочайшему указу две дороги, ведшие из Москвы в Царское Село, перекопали поперек широкими рвами, через которые сделали дощатые мосты. У мостов выставили посты с «рогаточниками», которым приказали не пропускать никого, кто не имеет «вида от офицеров», поставленных на дальних заставах – Тосненских и Ижорских, подтверждающего, что путники и все их вещи выдержали предписанный карантин. Если такой «вид» имелся, то путникам выдавалась жестяная бляха. С 7 часов вечера и до 7 часов утра застава закрывалась.
Статьи 742–744 Устава медицинского (ПСЗ РИ. Т. XIII. 1905).
Системным лечением всех служащих при Императорском дворе стали заниматься только в начале XIX в..[937] 937
Впервые палату для лечения инфекционных больных («больных прилипчивыми и заразными болезнями») создали при военном госпитале, организованном в 1678 г. для лечения раненых в ходе очередной Русско-турецкой войны («раненых в Чигирине и под Чигирином»). Этим временным госпиталем руководил Л. Блюментрост.
Он констатировал, что «хотя докторов, гоф-медиков и гоф-хирургов при дворе считается 14, но бо́льшая часть их или заняты другими обязанностями, препятствующими им пользовать больных по округам и чередоваться в дежурстве при Дворе, или же по летам своим сих должностей исполнять не могут; по мнению моему, таких, коих на сие употребить можно, имеется только 5 человек».[938] 938
РГИА. Ф. 519. Оп. 1. Д. 613. Л. 1. О разделении больных Придворного ведомства для удобнейшего врачевания на 7 округов. 1818–1819 гг.
В Зимнем дворце и Эрмитаже постоянно проживало 40 чел., в 1-й Адмиралтейской части – 13, во 2-й Адмиралтейской части – 22, в 3-й Адмиралтейской части – 21, в 4-й Адмиралтейской части – 21, в Нарвской – 10, в Московской – 99, в Литейной – 131, в Каретной – 10, в Рождественской – 175, в Васильевской – 16, в Петроградской – 93, в Выборгской – 23, в Михайловском дворце – 16, в Боурском доме – 9, в Прачешном – 4, в Запасном – 11, в Таврическом дворце – 2, в Каменноостровском – 7, на Охтах – 3. [Закрыть] », поэтому Я. В. Виллие предлагал учредить в Петербурге «для удобнейшего врачевания больных Придворного ведомства» 7 округов,[940] 940
1-й округ: Зимний дворец, Эрмитаж, 1-я Адмиралтейская часть – 53 чел. Главный лекарь Придворного госпиталя Крестовский; 2-й округ: 2-я и 3-я Адмиралтейские части и Михайловский дворец – 72 чел. Гоф-хирург Гертелер; 3-й округ: 4-я Адмиралтейская часть, Нарвская, Московская и Каретная части – 139. Гоф-хирург Масдорф; 4-й округ: Литейная часть, Боурной, Прачешный и Запасной дома и Таврический дворец – 157 чел. Придворный доктор Каминский; 5-й округ: Рождественская часть – 175 чел. Придворный доктор Шмит; 6-й округ: Васильевская и Петербургская части – 11 чел. Гоф-хирург Кельнер; 7-й округ: Выборгская часть и Охта – 26 чел. Главный лекарь Военно-сухопутного госпиталя Штоф. Для материального стимулирования «окружных врачей» к их штатному жалованью (800 руб.) доплачивалось еще 200 руб. [Закрыть] в каждом из которых должен был жить окружной врач.
Летом 1819 г. Я. В. Виллие разработал для окружных врачей специальный бланк,[941] 941
Основные графы: «состояло, прибыло, выздоровело, умре, состоят».
РГИА. Ф. 519. Оп. 1. Д. 1002. Л. 1. О числе больных придворных чинах и смотрителях за июнь месяц, принято к сведению. 1819 г. [Закрыть] Любопытно, что первый бланк с данными по больным «в больницах и по квартирам», охватывающий период с 1 мая по 1 июня 1819 г., лег на рабочий стол Александра I. При этом предполагалось, что и все последующие бланки будут просматриваться лично императором.[943] 943
Там же. Д. 952. Л. 1. По какой форме присылать ведомости о больных Придворных чинах для представления Государю Императору. 1819 г. [Закрыть] Так или иначе, с лета 1819 г. руководство Придворного ведомства могло оперативно отслеживать инфекционную заболеваемость по всем 7 округам Петербурга.
Тем не менее инфекционные заболевания время от времени проникали в императорские резиденции, периодически становясь даже причиной смерти членов семьи Романовых. Летом 1867 г. министр Императорского двора потребовал от управляющего Придворной медицинской частью «начертать подробное наставление о том, какие именно следует принимать меры предосторожности против всякой прилипчивой болезни, для предотвращения малейшей опасности сообщения оной».[944] 944
Там же. Д. 1446. Л. 1. О доставлении заключения о необходимости изменения и дополнения некоторых постановлений, касательно предосторожностей от прилипчивых болезней и об установлении мер против внесения заразительных болезней к Высочайшему Двору и во все места пребывания Государя Императора и Особ Императорской фамилии. 1867 г.
В результате совместных усилий медицинских чинов МВД и Министерства Императорского двора родился очередной многостраничный документ, наполненный карантинными банальностями.[945] 945
«Лица, имеющие право, или обязанные по своим должностям являться к Высочайшему Двору или к Высочайшим особам, заболевшие натуральною оспою, скарлатиною, корью, коклюшем, злокачественною жабою, тифом с пятнами, азиатскою холерою и родильною горячкою, или другими заразительными болезнями не должны являться ко Двору прежде, как по совершенном от этих болезней выздоровлению» (РГИА. Ф. 479. Оп. 1. Д. 1446. Л. 7. О доставлении заключения о необходимости изменения и дополнения некоторых постановлений, касательно предосторожностей от прилипчивых болезней и об установлении мер против внесения заразительных болезней к Высочайшему Двору и во все места пребывания Государя Императора и Особ Императорской фамилии. 1867 г.).
Это случилось в 1907 г., когда великая княжна Анастасия Николаевна переболела дифтеритом. После проведенного расследования причин «проникновения дифтеритной заразы в помещение Александровского дворца Их Императорских Величеств, имевшей последствием заболевание великой княжны Анастасии Николаевны, выяснилась необходимость в некоторых дополнениях в организации санитарного надзора во внутренних помещениях дворцов и лиц, имеющих в них доступ».[946] 946
РГИА. Ф. 525. Оп. 1. Д. 208. Л. 1. О санитарных правилах для лиц, имеющих доступ во внутренние помещения Дворцов. 1903 г.
В результате министр Императорского двора В. Б. Фредерикс распорядился «обязать всех лиц, имеющих доступ в помещения Александровского дворца (педагогический персонал и т. п.), а равно и поставщиков Высочайшего двора (платья, белья, игрушек и т. п.) сообщать Гофмаршальской части о малейших подозрениях на появление в их семьях инфекционных заболеваний и не посещать семей своих родственников и знакомых, где имаются подозрительные в заразном отношении заболевания». Все приходящие в Александровский дворец подписали санитарный бланк,[947] 947
«Я нижеподписавшийся… собственноручной подписью удостоверяю, что нижеизложенные статьи 742, 743 и 744 Уст. Мед. Пл. т. XIII Св. Закон. Росс. Империи (изд. 1905 г.), а также расписание карантинных сроков для лиц, заболевших заразною болезнью, равно как и для лиц, бывших с ними в соприкосновении, мне объявлены. (Подпись, дата)».
Попутно упомяну, что императрица Александра Федоровна сама в 6 лет отроду, в декабре 1878 г., перенесла дифтерию в тяжелой форме, потеряв тогда от этой болезни 35-летнюю мать и младшую сестру. Поэтому факт заболевания дифтерией 6-летней дочери был воспринят императрицей очень остро.
Инфекционные заболевания случались самые разные (оспа, туберкулез, корь, дифтерия и пр.). При этом точно установить, какое именно заболевание имела в виду Екатерина II, именуя его «горячкой», сегодня практически невозможно. Например, она упоминает, что в январе 1748 г. «схватила сильную лихорадку с сыпью. Когда лихорадка прошла, и так как не было никаких развлечений в течение этой масленой при дворе, то великий князь придумал устраивать маскарады в моей комнате». Что это была за «лихорадка с сыпью»: корь, скарлатина, ветрянка – мы можем только предполагать.
История заболевания Александра I, приведшая его к смерти в ноябре 1825 г., довольно хорошо известна, поскольку сохранились записи лечащего врача императора Я. В. Виллие, доктора Д. К. Тарасова, князя М. П. Волконского. Дошел до нас и официальный документ – протокол вскрытия тела Александра I. Кроме этого, в Зимний дворец из Таганрога несколько дней присылались бюллетени, составленные Виллие.[948] 948
Николай Павлович записал в дневнике: «Рюль, матушка сильно обеспокоена латинским бюллетенем Виллие, у Ангела желудочная лихорадка, Рюль… Рюль с переводом Бюллетеня, читал, нет плохих симптомов, но болезнь серьезная, сохрани нам Бог нашего Ангела!» (22 ноября 1825 г.); «Милорадович… от Дибича новость, что Ангел очень плох!» (25 ноября); «Все кончено, что нашего Ангела нет больше на этой земле! – конец моему счастливому существованию, что он для меня создал! Его службе, его памяти, его воли я посвящаю остаток моих дней, все мое существо, помоги мне Господь и дай мне его в Ангелы-хранители» (27 ноября).
Кончина императора Александра I в г. Таганроге 19 ноября 1825 г.
Канва последних дней жизни Александра I подробно восстанавливается не только по упомянутым выше документам, но и по вполне официальным камер-фурьерским журналам. Известно, что, будучи в Крыму, Александр I посетил Георгиевский монастырь (27 октября 1825 г.). После этой поездки император простыл, и у него поднялась температура. В Бахчисарае к имевшейся простуде присоединилась острая боль в животе, сопровождаемая однократным поносом. Причиной этому посчитали выпитый императором стакан подкисшего барбарисового сока (30 октября 1825 г.). Болезнь прогрессировала, и по возвращении Александра I в Таганрог лейб-медик Я. В. Виллие поставил первичный диагноз, записав: «Эта лихорадка имеет сходство с эндемической крымской болезнью». В этой же записи врач упоминает о «желчной желудочной лихорадке» (7 ноября 1825 г.). Императора пытались лечить, однако он категорически отказывался не только лечь в постель, но и принимать необходимые лекарства. 17 ноября 1825 г. император пытался сам побриться, но порезался бритвой, поскольку дрожала рука, у него закружилась голова, и он упал на пол. Александра I уложили в постель, из которой он уже не поднялся.
Посмертная маска Александра I. 1825 г.
19 ноября 1825 г. император Александр I «в 11 часов без десяти минут сегодняшнего утра» скончался. Днем этого же дня врачи провели вскрытие тела и составили протокол вскрытия,[949] 949
Кудряшов К. В. Александр Первый и тайны Федора Кузьмича. М., 1990. Впервые опубликован в 1923 г. в указанной книге (см. Приложение).
Проф. Ю. А. Молин отмечает неполноту и поверхностность протокола вскрытия, что объясняет незнанием нюансов этой процедуры присутствовавшими врачами, поскольку все они были лечебниками и, соответственно, не имели навыков морфологических наблюдений. [Закрыть] После было проведено бальзамирование тела, уровень которого оказался крайне неудовлетворительным, поскольку в Таганроге не оказалось качественного спирта для проведения необходимых действий. В результате тело начало разлагаться. Для того чтобы остановить этот процесс, тело решили заморозить. В комнате открыли все окна, а под гробом поместили емкости со льдом.
Возвращаясь к вопросу об инфекции, приведшей к смерти императора, сошлюсь на авторитетное мнение Ю. А. Молина,[951] 951
Вместе с тем Ю. А. Молин приводит альтернативные диагнозы: «Император в ходе своей поездки заболел острой инфекционной болезнью с септическим вариантом течения, на что указывают наличие лихорадки с обильным периодическим потоотделением, помрачением сознания, а также приступообразность симптоматики. Учитывая периодически возникающий понос, можно предположить, что имела место острая кишечная инфекция паратифозной группы, или сальмонеллез, протекавший в брюшнотифозной форме» (патологоанатом доктор медицинских наук проф. В. Л. Белянин).
Вспышки натуральной оспы[952] 952
Натуральная оспа (лат. Variola) – одно из самых древних инфекционных заболеваний. Но только в эпоху географических открытий, когда уровень мобильности людей резко вырос, а в Европе не раз вспыхивали масштабные войны, это инфекционное заболевание приобрело эпидемический характер. Так, эпидемия оспы охватила всю Европу в XV в., превратив ее буквально в сплошную оспенную больницу. В России термин «оспа» встречается с 1653 г. Из документов следует, что тогда эффективным методом борьбы с оспой считался порошок мифического единорога. В 1680 г. был издан указ о мерах предупреждения против распространения оспы, за которым последовали разные правила о порядке объявления и пресечения развития этой болезни. В XVIII в. в Западной Европе ежегодно заболевало 12–15 тыс чел., из них погибало 20–25 % взрослых и 55 % детей. Только в Великобритании в 1701–1722 гг. от оспы погибло более 20 000 чел. Те, кто выжил, имели тяжелые осложнения, в частности, слепота поразила 2/3 числа переболевших оспой в Западной Европе XVIII–XIX вв. (см.: Ульянкина Т. И. Зарождение иммунологии. М., 1994. С. 37–39).
Оспой болели не только российские аристократы, но и европейские. Оспины на лице стали обыденным явлением, например, у супруги царевича Алексея Петровича, принцессы Шарлотты Брауншвейг-Вольфюнбюттельской, лицо было изуродовано оспенными шрамами. [Закрыть] Пожалуй, самыми известными из них являются заболевания оспой Петра II (1730 г.) и Петра III (1744 г.).
Петр II простудился в Москве на празднике Богоявления, 6 января 1730 г., где принимал парад. Когда юный император вернулся домой, у него начался жар, вызванный оспой,[954] 954
Судя по всему, заразил Петра II один из князей Долгоруких, в доме которого были больные оспой.
Следует иметь в виду, что у непривитых смерть может наступать на 4–8-й день болезни. [Закрыть] после начала болезни диагностировал[956] 956
Лейб-медик отметил характерные для этого заболевания боли в области крестца. [Закрыть] лейб-медик Л. Блюментрост. Немедленно были приняты стандартные ограничительные противоэпидемические меры, чтобы избежать распространения болезни. Роковую роль в развитии болезни сыграло вторичное переохлаждение больного, который, почувствовав улучшение, настежь распахнул окно в спальне. В результате оспенные высыпания распространились с кожи на дыхательные пути. 16 января началась лихорадка с ознобом и бредом; 17 января врачи констатировали, что счет жизни императора пошел на часы. В первом часу ночи с 18 на 19 января 1730 г. 14-летний Петр II скончался.
Неизвестный художник. Император Петр II Алексеевич
Дошедшие до нас описания заболевания Петра II позволяют констатировать, что заболевание натуральной оспой развивалось в злокачественной форме,[957] 957
Озноб с быстрым подъемом температуры, типичная локализация болей – голова, пояснично-крестцовая область. Кратковременное улучшение состояния на 4–5-й день с последующим резким ухудшением болезни.
Заболевание оспой воспринималось с ужасом, поскольку на лице переболевших оспой оставались глубокие рубцы. Недаром в народе говорили о перенесших оспу, что у них «черти на лице горох молотили».[958] 958
Как вариант: «На лице черт в свайку играл», или просто называли рябым.
Екатерина II в своих записках не единожды упоминала, как панически боялась заразиться оспой. Причины к тому имелись. Во-первых, она была осведомлена, что оспа стала одной из причин смерти императора Петра II в 1730 г. Во-вторых, она знала, что ее дядя, Карл Август Гольштейн-Готторпский (1706–1727), приехавший в Россию для того чтобы жениться на принцессе Елизавете Петровне, умер от оспы буквально накануне свадьбы. В-третьих, в 1744 г. оспой переболел ее жених – великий князь Петр Федорович.[959] 959
Проф. Ю. А. Молин высказывает предположение, что Петр III переболел не оспой, а ветрянкой.
Подчеркну, что императрица Елизавета Петровна во время болезни племянника все время находилась рядом с ним. Когда в феврале 1745 г. она привезла в Петербург выздоровевшего Петра Федоровича, Екатерина Алексеевна поразилась страшными следами, оставленными болезнью: «Лицом был неузнаваем: все черты его лица огрубели, лицо еще все было распухшее, и, несомненно, было видно, что он останется с очень заметными следами оспы. Так как ему остригли волосы, на нем был огромный парик, который еще больше его уродовал. Он подошел ко мне и спросил, с трудом ли я его узнала. Я пробормотала ему свое приветствие по случаю выздоровления, но, в самом деле, он стал ужасен».
Г. К. Гроот. Великий князь Петр Федорович. Вторая половина 1740-х гг.
Г. К. Гроот. Великая княгиня Екатерина Алексеевна. 1745 г.
И. Н. Никитин. Портрет Елизаветы Петровны в детстве. 1712–1713 гг.
В последующие годы Екатерина II не единожды видела девичьи и женские лица, изуродованные оспенными шрамами. Она страшно боялась заболеть оспой, впрочем, как и всякая женщина в то время. Когда она в 1744 г. заболела плевритом, врачи приняли его сначала за оспу. Очень характерно, что решение о характере лечения юной принцессы приняла лично Елизавета Петровна, вернувшаяся из поездки по монастырям. К этому времени больная была уже без сознания. Отмечу несомненное мужество[960] 960
Елизавета Петровна даже в зрелые годы считалась одной из первых красавиц и тщательно следила за своим внешним видом. Тем не менее она, несомненно, рискуя заболеть, лично сидела у постели своих больных родственников. Впрочем, как упоминалось ранее, императрица знала, что переболевшие оспой вторично ею не заболевают.
Еще раз с ужасом заболеть оспой Екатерина Алексеевна столкнулась в январе 1748 г. Тогда у нее внезапно заболела голова и резко поднялась температура, врачи высказали предположение о начинавшейся оспе: «Я ее смертельно боялась; я посмотрела на свои руки и грудь и нашла ее сплошь покрытой мелкими красными прыщиками. Послали за доктором Бугравом; явился лейб-медик граф Лесток, и все думали, что у меня оспа. Мой хирург Гюйон сказал мне, впрочем, что это еще очень сомнительно и это, может быть, какая-нибудь иная сыпь, например, корь или то, что по-немецки называют Rothepriesel[961] 961
Краснуха.
Видимо, все вышесказанное подтолкнуло Екатерину II буквально через несколько месяцев после начала ее правления – 19 декабря 1762 г. утвердить сенатский указ «Об учреждении особых домов при городах для одержимых опасными и прилипчивыми болезнями и об определении для сего Докторов и Лекарей».[962] 962
ПСЗ РИ. 1-е изд. Т. XVI. № 11728. 19 декабря 1762 г.
О том, насколько строго соблюдались карантины, свидетельствует эпизод, описанный в записках Екатерины II. Зимой 1748/49 гг. великая княгиня Екатерина Алексеевна, побывав в доме генерала С. Апраксина, случайно узнала, что во время этого визита дочь генерала умирала в своих комнатах от оспы: «Я перепугалась: все дамы, приглашенные с нами на обед к генералу Апраксину, то и дело сновали взад и вперед из комнаты этого больного ребенка в покои, где мы были. Но и на этот раз я отделалась только страхом».
В 1750 г. она видела переболевших оспой графинь Воронцовых: «младшая стала еще некрасивее, потому что черты ее совершенно обезобразились, и все лицо покрылось не оспинами, а рубцами». А вскоре заболел оспой парикмахер самой Екатерины Алексеевны.[963] 963
В воспоминаниях Екатерина II писала: «В первый день нового года, желая причесаться, я увидела, что мальчик-парикмахер, родом калмычонок, которого я воспитала, был очень красен и с очень отяжелевшими глазами; я спросила, что с ним; он ответил, что у него жар и очень болит голова. Я его отослала, велев ему идти лечь, потому что действительно он еле держался».
Таким образом, на основании приведенных эпизодов можно констатировать, что, во-первых, карантинные меры, принимаемые при Императорском дворе, были малоэффективны; во-вторых, красавица Елизавета Петровна, переболевшая оспой в молодые годы, вела себя самоотверженно, сознательно подвергая себя риску инфекционного заболевания; в-третьих, будущая Екатерина II, несколько раз прошедшая в 1740-х гг. буквально в двух шагах от этой болезни, сделала для себя определенные выводы, пройдя через процедуру оспенной прививки в 1768 г.
Что подтолкнуло Екатерину II к решению о прививке оспы[964] 964
К середине XVIII в. в Европе имелись два основных метода борьбы с оспой: вариоляция (метод активной иммунизации против натуральной оспы введением содержимого оспенных пузырьков больного человека здоровому) и инокуляция (от лат. Inoculatio – прививка) – введение инфицированного материала человеку. Инокуляцию живого возбудителя инфекционного заболевания (например, вируса) применяют, чтобы спровоцировать у здорового человека развитие болезни в ослабленной форме и тем самым способствовать возникновению у него иммунитета (как правило, использовался ослабленный вирус). Впервые на уровне первых лиц довольно рискованный метод вариоляции был использован в семье английского короля Георга I (1660–1727, король Великобритании с 1714 г.).
Зимой и весной 1767 г. по Петербургу прокатилась эпидемия оспы. В мае 1768 г. в Петербурге на 24-м году жизни скончалась от оспы графиня Анна Петровна Шереметева,[965] 965
Согласно дворцовой легенде, Анна Шереметева скончалась от черной оспы. Якобы незадолго до свадьбы неизвестная соперница подложила в табакерку, которую подарил жених, кусочек материи, имевшей контакт с оспенным больным (см.: Записки А. Д. Блудовой // Русский архив. 1889. № 1. С. 39).
Екатерина II прибыла из Петербурга в Царское Село 5 мая 1768 г., на следующий день к вечеру прибыл великий князь Павел Петрович. Они пробыли в Царском Селе до 10 июля 1768 г. [Закрыть] Любопытно, что воспитатель Павла Н. И. Панин приехал в Царское Село только две недели спустя, то есть он выдерживал карантин. Вскоре Екатерина II написала российскому посланнику в Англии о своем желании срочно седлать прививку оспы себе и своему сыну – 14-летнему великому князю.
И. П. Аргунов. Графиня А. П. Шереметева. 1760-е гг.
А. Рослин. Граф Н. И. Панин. 1777 г.
Ф. С. Рокотов. Великий князь Павел Петрович. 1761 г.
О мотивах этого, безусловно, решительного поступка императрица писала графу П. С. Салтыкову в 1768 г.: «Я, не имев оспы, принуждена была как о Себе самой, так и о Великом Князе при всех употребляемых предосторожностях, быть, однако ж в беспрерывном опасении, особливо нынешнего лета, как она в Петербурге умножилась, почла Я Себя обязанною удалиться из оного и вместе с Великим князем переезжать с места на место. Сие побудило меня сделать сим опасениям конец и прививанием Себе оспы, избавить Себя, так и государство от небезопасной неизвестности».
Поскольку это решение касалось здоровья императрицы и ее сына, то оно немедленно перешло в разряд особо важных. Алгоритм последующих действий был отработан. Немедленно отправили письмо в Лондон к российскому посланнику графу А. С. Мусину-Пушкину[967] 967
Мусин-Пушкин Алексей Семенович (1730–1817) – граф (1779 г.), действительный тайный советник, сенатор, дипломат. С конца декабря 1765 по июль 1768 г. – посланник (полномочный министр) в Великобритании (указ об отзыве 5 мая 1769 г.). Инициатор покупки Екатериной II коллекции Уолпола (картины Рубенса, Ван Дейка, Иорданса, Рембрандта, Пуссена) за 40 000 фунтов.
Скороходов Л. Я. Краткий очерк истории медицины. Л., 1926.
По приезде в Россию Т. Димсдейл в первую очередь озаботился подбором оспенного материала для прививки. Отмечу, что перед прививкой Екатерина II подписала документ, гарантировавший безопасность Т. Димсдейла и его сына в случае ее смерти. После нескольких пробных (не всегда удачных) прививок, проведенных кадетам 1-го Сухопутного шляхетского корпуса, врач провел оспопрививание Екатерине II. Врач вспоминал, что ребенок, которого он выбрал, «как наиболее способного, и на котором оспа начала уже показываться, в то время спал. Мой сын взял его на руки, закутал в свою шубу и снес в карету. В ней, кроме нас, никого не было; нас подвезли к большому подъезду дворца, к тому, который ближе всех к Миллионной.[969] 969
Личные покои Екатерины II находились на втором этаже юго-восточного ризалита Зимнего дворца, выходя окнами на Дворцовую площадь и Миллионную улицу.
Чайно-кофейный сервиз, подаренный Т. Димсдейлу Екатериной II
Вензель Т. Димсдейла на предметах сервиза
Дворянский герб А. Маркова-Оспенного. 1769 г.
12 октября 1768 г. Т. Димсдейл провел инокуляцию императрице в ее личных комнатах в Зимнем дворце. После прививки Екатерина II немедленно выехала в Царское Село. Т. Димслейл все время болезни безотлучно находился при больной, ведя поденные записи о ходе болезни. Отмечу, что это одна из самых ранних из дошедших до нас историй болезни первых лиц империи.[970] 970
«12-го октября. Произведена была прививка. Но еще дней за восемь до этого императрица была поставлена на особый диетический режим. Ей назначено было немного мясной, удобоваримой пищи, и только за обедом и к вечеру. Ночь после привития императрица провела хорошо, чувствовалась легкая летучая боль простудного свойства, и пульс ускорился. Общее состояние прекрасное. Пища состояла из похлебки, овощей и немного куриного мяса; 14-го октября. Места привития оспы уже слабо реагировали. Чувствовалась небольшая боль под мышкою, на той руке, где была привита оспа. Пища та же. Вечером – дурнота и лихорадочное состояние; 15-го октября. Субъективных ощущений в голове нет; в местах прививки воспалительная краснота. Под вечер головная боль, скоро прошедшая. Пища та же; 16-го октября. Сон ночью прекрасный. Ранки созревали, по временам тяжесть в голове, на настроение духа прекрасное. Ночь – ртутный порошок в количестве пяти гран; 17-го октября. Ночь проведена прекрасно. Утром прием пол-унции глауберовой соли. К вечеру головная боль, беспокойное состояние, онемение рук и плеч. Ранки созревают, и вокруг них появляются пупырышки; сонливое состояние; 18-го октября. Сон хороший, утром общее состояние прекрасное, к полудню почувствовала сильный озноб, за которым последовал жар с общими лихорадочными симптомами: тяжесть головы, ускоренный пульс, чувство беспокойства по всему телу; онемение рук, боль подмышками и в спине, аппетит незначительный; 19-го октября. Ночью сон прерывистый, лихорадочное состояние продолжается вместе с болями. Краснота ранок увеличилась, и пупырышки вокруг них во многих местах слились. Общая тяжесть тела, аппетита нет. (Версия: 19 дня октября всю ночь дремала и засыпала, но сон много раз прерывался. Боль в голове и спине продолжалась с лихорадкою… Кушать весь день нимало не хотелось, и не изволила кушать ничего, кроме немножко чаю, овсяной кашицы и воды, в которой варены были яблоки); 20-го октября. Симптомы значительно ослабли; появился пот. Общая слабость; утром принято пол-унции глауберовой соли; онемелость под мышкою; боль в ногах и спине. Число пупырышек вокруг ранок увеличилось; появились также на кисти руки два; на лице один; 21-го октября. Ночь проведена беспокойно, но общее настроение прекрасное, число оспин на лице и руках увеличилось. Аппетит возвращается; 22-го октября. Состояние прекрасное, число оспинок увеличилось; 23-го октября. Сон прекрасный, боли в горле. Пища та же; 24-го октября. Спала императрица прекрасно, но боль в горле усилилась; при осмотре подчелюстные железы найдены увеличенными и твердыми; на правой стороне языка маленькая оспинка. Назначено полоскание теплым морсом смородины; 25-го и 26-го октября. Сон прекрасный, боль в горле прошла, твердость желез едва могла быть констатирована; созревшие оспины стали темнеть; 27-го октября. Общее состояние хорошее, аппетит есть, настроение духа прекрасное, все оспины потемнели; 28-го октября. Императрица совершенно здорова, приняла пол-унции глауберовой соли; все следы болезни прошли; 29-го октября. Императрица считала себя уже вполне здоровою и 1-го ноября переехала в Петербург, где в тот же вечер принимала поздравления дворянства, по случаю благополучного исхода болезни».
Следует подчеркнуть, что саму процедуру прививки оспы обставили в Зимнем дворце, как совершенно секретное мероприятие, да и отъезд в Царское Село, где меньше посторонних глаз, был вызван желанием сохранить информацию о произошедшем в тайне. Лишь тогда, когда стало понятно (на 5-й день), что императрица не умрет, информацию о проведенной прививке довели до сведения придворных. И только после того, как императрица выздоровела и вернулась из Царского Села в Зимний дворец, прививку сделали наследнику Павлу Петровичу (1 ноября 1768 г.). В этот день Екатерина II писала в одном из писем: «И вот менее чем в три недели я, благодарение Богу, покончила с этим делом и навсегда освободилась от всякой боязни этого страшного недуга». Оспенный материал для прививки Павлу Петровичу взяли у младшего сына придворного аптекаря М. Брискорна. Течение болезни наследника было продолжительнее, чем у императрицы, но в целом благоприятное.
Подав личный пример, Екатерина II с полным основанием могла приказать сделать прививку от оспы и всему своему окружению, что и сделали 140 придворным, включая ее фаворита, графа Г. Г. Орлова. Прививка императрицы, наследника и полутора сотен аристократов стала настоящей сенсацией осени 1768 г. Екатерина II писала российскому послу в Лондоне: «Ныне у нас два разговора только: первый о войне,[971] 971
Первая русско-турецкая война (1768–1774 гг.)
9 декабря 1768 г. Екатерина II писала графу П. С. Салтыкову: «В начале будущей недели отправится в Москву по желанию моему доктор Димсдаль, который столь удачно прививал оспу мне самой и Великому Князю. Намерение мое в посылке его туда не иное, как только, чтоб прививание оспы, столь нужное и полезное для сбережения рода человеческого от опасных следствий сей смертоносной болезни, когда она естественно приходит, в государстве больше и больше распространить чрез открытие счастливо испытанной методы сего в самой Англии славного доктора… в бытность его в Москве содержать во всем на казенном иждивении, точно как он здесь содержан был, о чем вас помянутый офицер уведомит, а сверх того и показывать ему еще от вас, как человеку изведанной скромности и отличных талантов, всевозможные вспоможения и в произведении его практики, и в препровождении остающегося от оной времени» (Императрица Екатерина II. «О величии России». М., 2003). [Закрыть] Надо отдать должное и смелости самой императрицы, и ее вере в медицинскую науку.[973] 973
О безусловной решительности и знаниях в этой области Екатерины II, сделавшей прививку от оспы в 1768 г., свидетельствует и тот факт, Людовик XV умер от оспы в 1774 г. Узнав об этом, Екатерина, с полным правом на то, писала своему европейскому корреспонденту: «По-моему, стыдно королю Франции в XVIII столетии умереть от оспы». После этого эпизода в июне 1774 г. Людовик XVI сделал прививку от оспы. [Закрыть] В память об этом событии выбили памятную медаль[974] 974
«Противооспенные медали» учреждались Александром I и Николаем I. Император Николай I 16 февраля 1826 г. учредил наградные медали шести типов «За прививание оспы» с ушком для ношения на левой стороне груди на зеленой ленте. [Закрыть] с изображением Екатерины II и надписью «Собою подала пример. Октября 12-го 1768 года».[975] 975
На медали изображен храм Эскулапа, перед которым лежит пораженный дракон. Из храма выходит Екатерина II, ведя за руку наследника Павла Петровича. Образованная Россия в виде женщины, окруженной детьми, встречает их.
Медаль 1768 г. в память о прививке оспы
В этой истории, естественно, имелась и материально-статусная составляющая. Конечно, Екатерина II оплатила проезд врача в оба конца и выплатила из средств Кабинета Ея Императорского Величества щедрый гонорар. В 1769 г. Т. Димсдейлу пожаловали титул барона и герб, описание которого дано в «Общем Гербовнике дворянских родов Всероссийской Империи». Императрица также присвоила ему звание лейб-медика, чин статского советника и пенсию в размере 500 фунтов стерлингов в год.[976] 976
Помимо этого, Т. Димсдейл вывез из страны собрание русских медалей, которое недавно вернулось в Россию. Монаршей милостью Т. Димсдейлу во время его первого визита были дарованы также миниатюрные портреты императрицы и цесаревича Павла Петровича. Сыну Димсдейла, помогавшему при оспопрививании, императрица пожаловала золотую табакерку.
Чайно-кофейный сервиз с аллегорическими изображениями, монограммой «TD» (Томас Димсдейл) на владельческих предметах; в оригинальном кофре. Санкт-Петербург. Императорский фарфоровый завод. Около 1768 г. Фарфор, роспись надглазурная полихромная, позолота, цировка; миниатюры – роспись «гризайль». Кофр – дерево; сафьян, тиснение, золочение; атлас, джутовый наполнитель, тесьма с металлической нитью; латунь. [Закрыть] созданный на Императорском фарфоровом заводе в Санкт-Петербурге. Сервиз был рассчитан на 19 персон (по количеству гнезд для чашек в ложементе кофра).[978] 978
На сегодняшний день одна чашка и две ложечки утрачены. [Закрыть] Особое место в нем занимают чашка с крышкой, блюдцем и ложкой с золоченым «вензеловым именем» владельца.
Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО «ЛитРес» (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
источник