Как индейцев заразили оспой

В распоряжение японского издания Kyodo News недавно попали документы, в соответствии с которыми армия США в 1961-1962 годах проводила испытания биологического оружия на Окинаве. Согласно опубликованным данным, американцы исследовали потенциал грибка-паразита в уничтожении посевов риса.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что масштабы этих испытаний были просто смешными — споры распылялись с помощью ручного аппарата на нескольких небольших полях. Какой-либо тактический смысл в создании такого оружия найти трудно — особенно если вспомнить наличие у Америки больших запасов дефолианта Agent Orange, который она массово и эффективно применяла. Не пытаясь написать историю биологического оружия, которая, к слову, начинается еще с ассирийцев, «Лента.ру» решила вспомнить несколько отдельных ее эпизодов.

Биологическое оружие появилось на территории США еще до того, как появились сами штаты. Его изобретателем считается британский генерал Джеффри Амхерст, предложивший использовать против восставших в 1763 году индейцев зараженные оспой одеяла. Эта история довольно хорошо известна — к примеру, она упоминается в фильме Джима Джармуша «Мертвец». Существенно меньше известны масштаб и обстоятельства применения этого биологического оружия.

Эпизод с зараженными одеялами обязан своей известностью двум американским историкам — Френсису Паркману (Francis Parkman) и Говарду Пекэму (Howard H. Peckham). Оба они основывают свои выводы на переписке между генералом Амхерстом, командиром Южного отделения британских войск полковником Генри Буке, начальником форта Питт (будущего Питтсбурга) Симеоном Экуэром и другими британскими военными во время восстания Понтиака. Переписка, касающаяся этого эпизода, собрана Бернардом Кнолленбергом (Bernhard Knollenberg) в его статье 1954 года. О ней также можно почитать в работе Питера д’Эрико.

Подходила к концу Семилетняя война, в Северной Америке известная как франко-индейская. Восстание делаваров и других сочувствующих племен в 1763 году поставило британские войска в тяжелое положение. К июлю под натиском индейцев армия потеряла несколько фортов, а в отдельных из них вспыхнула оспа. В письме к генералу Амхерсту, Буке пишет о такой вспышке в форте Питт. Из этого письма мы узнаем, что управляющий фортом капитан Симеон Экуэр распорядился построить для больных госпиталь. Именно этот госпиталь и стал источником тех одеял, которые сейчас известны любому американцу.

По данным Кнолленберга, впервые в сохранившихся документах о возможности применения оспы против индейцев упоминает Уильям Трент. Он торговал мехом, а во время Семилетней войны в Северной Америке занимался строительством фортов, поддержкой дорог и, по мере возможности, бизнесом. Во время осады форта он был главой местного ополчения.

24 июня 1763 года Трент делает в своем журнале запись о визите в осажденный форт Питт двоих индейцев-переговорщиков: «Из уважения мы отдали им два одеяла и платок из госпиталя. Я надеюсь, это возымеет должный эффект». В официальном отчете об этом визите про одеяла (в отличие от еды и алкоголя) ничего не сказано.

В следующий раз об оспе упоминает уже сам Амхерст в приложении к письму Буке. Седьмого июля он пишет: «Нельзя ли каким-либо образом организовать распространение оспы среди незатронутых [ею] племен индейцев? В текущей ситуации мы должны использовать любую уловку, чтобы уменьшить их [количество]». Буке отвечает, что готов провернуть операцию с одеялами из госпиталя, и в дополнение предлагает травить индейцев английскими (sic!) гончими. Идею с одеялами Амхерст одобряет, а по поводу гончих отвечает, что «Англия слишком далеко». Буке обещает выполнить все распоряжения, но даже не упоминает об одеялах в письме начальнику форта. После 19 июля в переписке военных о зараженных одеялах больше нет ни слова.

При чтении писем становится очевидно, что британцы вообще не воспринимали индейцев как людей, говоря о них как о «заразе», которую надо непременно «вырвать с корнем». Амхерст убеждает своих подчиненных не брать пленных, ни в чем не доверять индейцам и сделать все для их полного уничтожения. Что же касается планов по использованию против врага оспы, то они скорее говорят об отчаянии на фоне отступления и остаются такими же фантастическими, как и намерение травить индейцев гончими.

Фактически, приходит к выводу Кнолленбер, документальные свидетельства «применения» оспы британцами сводятся к тем самым двум одеялам и платку, которые Трент (или кто-то другой из населения форта) по собственной инициативе подарил переговорщикам. Хотя военные обсуждали и даже одобрили возможность использования против индейцев зараженных вещей, нет свидетельств того, что они эти планы осуществили или попытались осуществить.

Оспа свирепствовала и внутри, и снаружи форта, и пара зараженных одеял вряд ли могла как-то изменить естественный ход событий. Для населения Америки, которое с оспой никогда не сталкивалось, катастрофичен был уже сам контакт с неизвестным заболеванием — об этом подробно пишет Джаред Даймонд в своей книге «Ружья, микробы и сталь». Но этот контакт произошел задолго до того, как Трент и Амхерст «увековечили» себя в истории биологического оружия.

Сиро Исии родился в 1892 году в маленьком поселке и был четвертым ребенком в довольно зажиточной семье местных землевладельцев. По воспоминаниям, приведенным в книге Шелдона Харриса, в школе Сиро был талантливым и прилежным учеником, а по окончании родные отправили мальчика в круглых очках изучать медицину в университет Киото.

В 1945 году под началом уже выросшего к тому времени доктора, генерал-лейтенанта японской армии, проводились, среди прочих, следующие эксперименты над людьми: вивисекция с постепенным изъятием органов, ампутация частей тела с целью исследования процесса потери крови, заморозка с последующей разморозкой рук и ног для наблюдения динамики гангрены, удаление желудка с последующим соединением пищевода и кишечника, заражение сифилисом через изнасилование, раскручивание в центрифуге и сжатие в барокамере до смерти. Все эксперименты принципиально проводились без анестезии и до летального исхода. Если подопытный выживал, его утилизировали для следующего опыта.

Для проведения этих экспериментов неподалеку от Харбина был построен небольшой город площадью в несколько квадратных километров. В нем расположился возглавляемый Сиро Исии Отряд 731, официально входивший в состав «Главного управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии».

Когда 9 августа 1945 года советские войска начали наступление в Манчжурии, Сиро Исии приказал взорвать корпуса Отряда 731 и уничтожить оставшихся подопытных. Никого из попавших в лагерь «бревен» (maruto — так называл заключенных персонал) спасти не удалось.

Судьба документов, в которых описана деятельность Отряда 731, неясна: японское правительство утверждает, что ими не располагает. Все, что сейчас известно об истории этого подразделения, основано либо на самостоятельных признаниях, либо на материалах так называемого «Хабаровского процесса» 1949 года, в ходе которого судили 12 попавших в руки Красной армии подчиненных Исии. Допросы и признания легли в основу книг «Фабрики смерти» американского историка Шелдона Харриса и (скорее популярной, чем исторической) «Кухня дьявола» Сэйити Моримуры, которую издавали даже в СССР.

Исии был одним из отцов современного биологического оружия. На базе Отряда 731 он создал в Манчжурии целую индустрию по его производству. С точки зрения современной науки, методы Исии были крайне примитивными. Например, бактерии японцы выращивали не в специальных ферментерах, а на твердой среде с агаром. Для этого существовала специальная стеклянная комната, в которой сотрудники сначала размазывали бактерии, а потом с помощью специальных скребков собирали «урожай». Тем не менее неограниченный ресурс подопытных «бревен» позволил Отряду 731 получить такую медицинскую информацию относительно «военных» инфекций, которой не обладали ни продвинутая в этой области Великобритания, ни США.

Основная сложность с биологическим оружием в то время заключалась в способе его доставки. Традиционно это поручалось специальным диверсионным отрядам, которые должны были заражать источники воды на территории противника. Понятно, что это не всегда возможно и не дает желаемого масштаба.

Исии был ярым сторонником использования чумы, которую, как известно, переносят блохи и грызуны. Но как доставить блох на территорию противника? «Распылять» их с самолета или сбрасывать вместе с бомбами бессмысленно — и в том, и в другом случае они погибнут. Именно Исии пришла идея использовать начиненную блохами фарфоровую бомбу, в которой зараженные насекомые не гибнут из-за разреженного воздуха и которая взрывается на небольшой высоте над землей. Эта бомба была успешно испытана на людях: их рядами привязывали на специальном полигоне; после обстрела блохи находили своих жертв в течение всего лишь нескольких часов.

источник

Бактериологическое оружие было впервые применено на территории США еще до того, как оно было «изобретено». Первым человеком, который додумался уничтожать других людей с помощью патогенных организмов, был британский генерал Джеффри Амхерст. Он в 1763 году предложил против восставших индейцев использовать зараженные оспой одеяла.

Оспа была вечным спутником Европы. В тихие годы болезнь уносила примерно 800 тысяч человек, от оспы умирал каждый восьмой заразившийся. Передавалась она не только воздушно-капельным путем, но и через одежду, постельное белье, посуду. Именно через ткань Джеффри Амхерст решил заразить индейцев этой страшной болезнью.

К концу подходила Семилетняя война, которая в Америке более известна как «франко-индейская». Восстали многие племена, например, делавары. Это значительно ухудшило положение британских войск. К тому же, в отдельных фортах вспыхнула эпидемия оспы. В одном из таких, в форте Питт был организован госпиталь для заболевших. Именно он стал позже источником заболевания индейцев – именно оттуда были взяты те самые зараженные одеяла.

Из письма генерала Амхерста: «Нельзя ли каким-либо образом организовать распространение оспы среди незатронутых [ею] племен индейцев? В текущей ситуации мы должны использовать любую уловку, чтобы уменьшить их [количество]». Ему ответил генерал Буке о своей готовности провести операцию с одеялами из госпиталя, а также предлагает распространять болезнь через гончих. Амхрест идею с одеялами принял, а вот от идеи заражения через собак отказался. Амхерст ответил Буке позже: «Ты должен сделать все возможное, дабы заразить индейцев с помощью одеял, также как ты должен использовать любой другой метод, ради искоренения этой отвратительной расы». Именно переписка Амхерста и Буке является основным источником по истории этого эпизода в американской истории.

Также, согласно утверждению историка Кнолленберга, в сохранившихся документах о возможности применения оспы против индейцев упоминает глава местного ополчения Уильям Трент. 24 июня 1763 года он делает в своем журнале запись о визите в осажденный форт Питт двоих индейцев-переговорщиков: «Из уважения мы отдали им два одеяла и платок из госпиталя. Я надеюсь, это возымеет должный эффект».

Однако, следует отметить, что вспыхнувшая массовая эпидемия оспы среди индейцев связана с одеялами далеко не напрямую. Этот сюжет действительно имел место быть, но, скорее всего, госпиталь Питт стал лишь одним из многочисленных источников заражения. Письмо Амхерста датировано июлем 1763 года, а первые вспышки оспы начались среди индейцев еще весной. Существует мнение, что изначально ее распространили поселенцы с территории Пенсильвании. Также нам неизвестно, действительно ли Амхерст распорядился судьбой зараженных одеял, и он ли отдал приказ об их передаче.

Историк Кнолленберг считает, что все документальные свидетельства применения оспы британцами сводятся как раз уже упомянутым выше двум одеялами и платку, которые по собственной инициативе главы ополчения Трента были переданы индейцам. Хотя военные обсуждали и даже одобрили возможность использования против индейцев зараженных вещей, нет свидетельств того, что они эти планы осуществили или попытались осуществить. К тому времени, как одеяла были переданы, оспа уже бушевала на территории будущих Соединенных Штатов.

Для населения Америки, которое с оспой никогда не сталкивалось, катастрофичен был уже сам контакт с неизвестным заболеванием — но эти первые контакты прошли задолго до XVIII века.

источник

Война Понтиака (в русскоязычной историографии более известная как «Восстание Понтиака») стала одним из крупнейших восстаний индейцев против политики британской администрации в XVIII столетии. Начавшись вскоре после окончания Семилетней войны, конфликт охватил огромную территорию – район Великих озер, долину Огайо и часть территории современного штата Иллинойс.

Кроме того, генерал Амхерст, исполняющий обязанности командующего войсками в северной Америке упорно игнорировал все опасности, которые представляло соседство британских солдат и колонистов с агрессивными и профранцузски настроенными индейцами. В частности, из 8000 солдат находившихся в Северной Америке, примерно 4 тысячи солдат базировались в оккупированной Канаде, 1700 в Новой Шотландии и Ньюфаундленде. На огромной же территории Тринадцати колоний было разбросано чуть более трех тысяч солдат. В то же время, во время восстания только племенам объединенным Понтиаком в итоге удалось собрать около 3 тысяч воинов.

Подписание мира и окончательное поражение Франции сделали войну неизбежной. 27 апреля 1763 года Понтиак, вождь Оттава выступил перед вождями племен в 10 милях от Детройта. 1 мая с отрядом из 50 воинов Понтиак совершил разведку местности вокруг форта с целью оценки сил британцев, после чего по словам французского хрониста призвал к изгнанию британцев: «Самое важное для нас, братья, это искоренить на нашей земле людей, стремящихся уничтожить нас. Вы также как и я видите, что мы больше не можем удовлетворять наши потребности, как мы это делали благодаря нашим братьям, французам. Поэтому, братья мои мы должны поклясться уничтожить наших врагов не медля более. Ничто не может остановить нас. Они малочисленны, и мы справимся с ними».

К концу мая в лагере Понтиака собралось около 900 воинов. Воспользовавшись неосторожностью британцев, 31 июля Понтиак разгромил их в битве при Блад Ран. Однако это не помогло индейцам в осаде Детройта, в результате чего Понтиак в конце октября снял осаду и перешел к тактике атак на мелкие форты и поселения колонистов.

К этому времени пламя войны уже разгорелось далеко за пределами окрестностей Детройта. 16 мая отряд виандотов хитростью захватил форт Сандуски, убив офицера, 15 солдат и британских торговцев находившихся в форте. После этого виандоты сожгли форт. В май-июне также были захвачены форт Сент-Джозеф, Майами и еще пять фортов на территории современных Иллинойса, Пенсильвании и Мичигана. 22 июня индейцами был атакован форт Питт (нынешний Питтсбург). В форте к этому моменту находилось 338 мужчин, 104 женщины и 106 детей. 289 мужчин были вооружены, считая 145 солдат, 125 ополченцев и 19 пушкарей. Поскольку форт был переполнен людьми, сразу возникла опасность возникновения эпидемии оспы.

В это время, осознав серьезность положения, генерал Амхерст впервые задумался о возможности использования оспы против индейцев. В своем письме от 29 июня, которое Амхерст адресовал полковнику Г.Буке, готовившему в Ланкастере экспедицию в помощь осажденному форту, генерал писал: «Возможно ли распространить эпидемию оспы среди племен восставших индейцев? Мы должны использовать любую хитрость, чтобы ослабить их».

Офицеры осажденного форта по всей видимости пытались сделать тоже самое и без прямого указания начальства. Капитан С.Эквер во время переговоров 24 июня с двумя представителями (Сердце черепахи и Мамалти) осаждающих форт делаваров передал им два одеяла и носовой платок, принадлежавшие заболевшим оспой людям.

Эпидемия оспы бушевала среди индейцев весной-осенью 1763 года, безусловно ослабив их военный потенциал. В апреле 1764 года, в расположение британских войск добрался Гершом Хикс, плененный делаварами в мае 1763 года. По словам Хикса, эпидемия оспы бушевала среди индейцев с весны 1763 года, вызвав массовую смертность среди минго, шауни и делаваров.

источник

Индейцы и одеяла с оспой: трагедия, породившая миф

Британский генерал 18 века Джеффри Амхёрст прославился предложением заразить оспой индейцев, осаждавших английский форт. Метод был прост — распространить среди них одеяла и одежду больных. Сметливые янки якобы подхватили британский почин, и очень скоро тысячи индейцев отдали душу Великому Маниту. Однако всё это миф. Реальность была куда прозаичнее и хуже.

В мае 1763 года индейцы под руководством вождя племени оттава Понтиака подняли антибританское восстание. Вскоре оно распространилось по северу Среднего Запада и вокруг Великих озёр.

Уже 29 мая превосходящие силы восставших осадили форт Питт (будущий Питтсбург). В письме от 16 июня 1763 года командующий войсками и местным ополчением капитан Симеон Эквер докладывал вышестоящему начальству, полковнику Генри Буке, что ситуация сложилась аховая.

«Я боюсь эпидемии… Среди нас есть больные оспой»,

— писал Эквер полковнику. Форт был переполнен, сотни колонистов и торговцев бежали под его защиту.

Прочитав это, Буке 23 июня написал командующему, генералу Амхёрсту, мол,

«форт держится, но среди гарнизона есть больные оспой. Что делать будем, мой генерал?».

Пока Амхёрст соображал, что бы такое придумать, дела приняли неожиданный оборот.

(Фото: Robert Griffing)

24 июня индейцы заслали к осаждённым двух парламентёров, предложив сдать форт. Англичане, понимая, что вряд ли их выпустят живыми, отказались. Тогда индейцы настойчиво попросили у британцев еды и воды, чтобы добраться до своих и передать им ответ осаждённых. Именно в этот момент — якобы чтобы задобрить парламентеров — им из госпиталя прислали одеяла и одежду больных оспой. За решением стояли капитан Эквер и торговец Вильям Трент. Последний оставил у себя в дневнике запись о смертоносных подарках:

«Надеюсь, они возымеют соответствующий эффект».

Генерал Амхёрст об этом не знал, но если бы узнал, то одобрил бы этот подход, поскольку и сам думал в этом направлении.

29 июня Амхёрст написал Буке, собиравшему силы для деблокады форта:

«Возможно ли распространить эпидемию оспы среди племён восставших индейцев? Мы должны использовать любую хитрость, чтобы ослабить их».

Буке в ответном письме обещал сделать всё возможное. 16 июля Амхёрст дополнительно накрутил хвост полковнику, призвав его использовать не только одеяла с оспой, но и

«любой другой метод ради искоренения этой отвратительной расы».

Удалась ли англичанам их диверсия? Сразу несколько военных источников, включая бывших пленных, говорят, что среди индейцев бушевала эпидемия оспы, — как раз с весны-лета 1763 года. Минго, шауни, делавары сотнями умирали от болезни. Однако была ли причиной эпидемии пара одеял из форта Питт, или же индейцы подхватили её откуда-то ещё — неясно до сих пор.

Успешное поначалу восстание стало сходить на нет. Индейцы сняли осаду с форта Питт. А самого Понтиака убили в 1769 году, через три года после подписания мира с англичанами.

Случай в форте Питт стал хрестоматийным, хотя ни Амхёрст, ни Буке, ни Эквер после осады не пытались повторить свою бактериологическую новацию. Однако этого оказалось достаточно, чтобы в любых эпидемиях оспы, которые случались среди индейцев, стали винить колонизаторов.

Еще до инцидента в Питтсбурге, в 1755-1756 и 1757–1758 годах эпидемия оспы выкосила стройные ряды французских союзников — индейцев-потаватоми. То ли сами, то ли по наущению французов, индейцы обвинили во всём англичан. Их бывший пленный Корнелиус Ван Слик писал, что индейцы считали, будто заразились, употребляя английский ром. Хотя, вероятнее всего, они подхватили инфекцию, осаждая форт Вильям Генри, внутри и вокруг которого бушевала эпидемия.

В другом случае индейцы племени оттава, к которым принадлежал Понтиак, решили, что заразились оспой от французов. Якобы те дали им в Монреале в 1757 году шкатулку с подарком, которую приказали открыть только по возвращению в племя. Иначе, мол, быть беде. Но индейцы были любопытными и открыли её до возвращения, так что заразились ещё в пути. Во всём, ясное дело, обвинили французов. Последние, обалдев от таких претензий, переложили ответственность на британцев. Опять, мол, эти англосаксы выпивку заразили.

В 1759 году в городе Чарльстон и его окрестностях бушевала эпидемия оспы. Болезнь колонисты подхватили у индейцев. А вот как она попала к индейцам — история умалчивает.

У индейцев оджибве существовала легенда, что их в 1770 году заразили какие-то торговцы. Они передали им «заражённый флаг». Индейцы на радостях поделились флагом со своими более цивилизованными товарищами в форте Пон-дю-Лак. В итоге от эпидемии за один год умерло более трёхсот человек.

Впрочем, историки выяснили, что всё было немного не так: эпидемия разразилась в 1780–1782 годах. И была она не только у оджибве, но и у ассинибойнов, и у криков. Вдобавок оспу бедолаги подхватили во время набега на деревни индейцев хидатса в Миссури, где в тот момент бушевала эпидемия.

И хотя часть племен знали про карантин, — научились от тех же европейцев, — индейцы часто не понимали, откуда берутся эпидемии. По их мнению, все они были искусственно созданы колонизаторами (кем же ещё?).

Истории об эпидемиях, распространявшиеся в форме мифов и легенд, в XIX веке записали американские этнографы и историки. Публика приняла их на ура, и на то была своя причина.

Дело в том, что случай передачи заражённых оспой одеял в форте Питт был довольно подробно описан в дореволюционных США. Когда в 1773 году началась война за независимость британских колоний, американские революционеры быстро припомнили англичанам варварские методы войны. Можно ли было терпеть над собой таких уродов? Тут, как говорится, каждое лыко было в строку.

В ноябре 1775 года революционеры обчистили бараки английских войск в Нью-Йорке — в революционной Северной армии не хватало одежды и постельных принадлежностей. Однако Временный Конгресс постановил немедленно сдать экспроприированное, поскольку боялся, что англичане оставили заражённые вещи. Не хватало ещё эпидемии в армии, у которой дела и так были не ахти.

Во время осады Бостона в 1775–1776 годах, когда в рядах Континентальной армии вспыхнула эпидемия оспы, главнокомандующий Джордж Вашингтон немедленно возложил ответственность на англичан. По мысли генерала, британцы задумали осуществить «дьявольский план» — подорвать революционные силы эпидемиями. 13 марта 1776 года Вашингтон поначалу запретил своим войскам заходить в покинутый британцами Бостон. «Наши враги в своем злодейском усердии распространили заразу по всему городу», — писал Вашингтон в приказе. Несмотря на принятые после занятия города меры предосторожности, в последних числах марта в Бостоне разразилась эпидемия оспы, буквально отправившая всю Континентальную армию в лазареты.

(Фото: Terry R. Peters)

С 1775 по 1781 годы не проходило и месяца, чтобы население то Нью-Гемпшира, то Виргинии, то Массачусетса, то ещё какой восставшей колонии не обвиняло англичан в попытках заразить бунтовщиков. И эти обвинения не были безосновательными.

Британцы настойчиво стремились развязать эпидемии в тылу революционных войск. С индейцами в 1763 году они импровизировали на коленке, а в нынешних условиях подошли со всей серьёзностью.

Например, в июле 1781 году английский генерал Александр Лесли описывал командующему Корнуоллису, как он специально высылал сотни чёрных рабов, больных оспой, туда, где стояли революционные войска. Смысл был в том, чтобы охватить эпидемией как можно большую территорию, что затруднило бы операции американских войск.

В июне 1781 года солдаты революционной армии в Виргинии свидетельствовали, что на их пути постоянно попадались десятки рабов, умерших от оспы. Многие из них находились рядом с источниками воды, на фермах, мельницах. В других местах британцы могли отпускать пленных или заложников, болевших оспой. Или же оставляли трупы и одежду больных в местах, пригодных для квартирования их революционных противников.

Логика у британцев была железная. На дворе стоял XVIII век, когда у любой армии 80 процентов потерь происходили от болезней, а не от столкновений с врагом.

Так что исторический опыт США ясно показывает, что во время войны британцы использовали любую возможность для победы, включая искусственно вызванные эпидемии.

Командующий британскими войсками в Северной Америке генерал Томас Гейдж обеими руками ратовал за заражение индейцев оспой. Он, как и большинство его офицеров, думал, что дикари не заслуживали пощады, поскольку, в соответствии с модными тогда теориями, понимали только язык силы. Большинство английских офицеров, искренних роялистов и наглухо отбитых аристократов, считали восставших американцев такими же индейцами, только с белой кожей. Вдобавок в рядах восставших было много ирландцев, а уж эту-то «кельтскую шваль» британские офицеры привыкли считать дикими животными. Только «факел и штык» могли очистить колонии Его Величества Георга III от всей этой погани.

И если в США происшествие у форта Питт рассматривалось как нездоровая сенсация и варварство, то в Соединённом Королевстве генерал Джеффри Амхёрст был необычайно популярен среди военных и аристократии. Его военные кампании пристально изучались, и осуждать прославленного вояку за то, что он угробил хитроумным способом несколько сотен дикарей, никто не собирался.

Джеффри Амхёрст

Опыт Амхёрста британцы переняли. Другое дело, что он не помог им победить в революционной войне с бывшими колониями.

А что касается индейцев, то новое государство, Североамериканские соединённые штаты, довольно быстро унаследовало британский подход. Однако при

обошлись более традиционными методами: массовыми убийствами во время карательных рейдов и депортациями, при которых гибли тысячи индейцев.

источник

Военная история США, в том числе колониального периода, а также колонизация белыми европейцами североамериканского континента традиционно окружена огромным количеством мифов. Одним из подобных мифов являются истории о продаже индейцам зараженных оспой одеял.
О популярности данного мифа в русскоязычном сегменте мировой сети говорит например тот факт, что поисковая система «Google» 22 января 2012 года показала 70 тысяч 700 актуальных упоминаний словосочетания «оспенные одеяла» и 17 тысяч 200 актуальных упоминаний фразы «одеяла зараженные оспой».

В соответствии с мифом подарки делаются ничего не подозревающей индейском семье.

Так, известный деятель отечественной фольк-хистори Олег Платонов, в своем опусе «Почему погибнет Америке» писал: «Те индейские племена, которые оккупанты не могли уничтожить силой оружия, они истребляли подлостью и коварством. Самыми распространенными методами в этом роде были продажи индейцам одеял, зараженных черной оспой или другими страшными болезнями, а также отравленной водки».
http://vselprav.org/library/platonov.htm

В рунете можно также встретить такие пассажи: «Нынешние американцы — потомки тех переселенцев, что огнём и мечом прокладывали дорогу на запад, которые сдирали скальпы с убитых индейцев и подбрасывали им зараженные оспой одеяла».
http://dumay-golovoy.ru/?p=15
«Продажа индейцам одеял, зараженных вирусом оспы, была повсеместно. И потом, какой бизнес! Ведь одно одеяло, приносящее смерть, можно было продавать много раз».
http://vlasti.net/news/81740

В тоже время, рассмотрение инцидента, легшего в основу многочисленных инсинуаций безусловно должно быть осуществлено в историческом контексте.
Прежде всего необходимо ответить, что использование «биологического оружия» в войнах имеет давнюю историю. Так, еще Гомер упоминает яд, которым участники легендарной Троянской войны обрабатывали наконечники стрел и копий. Известен и эпизод из эпохи монгольских завоеваний, когда в 1346 во время осады Кафы монголы забрасывали трупы умерших от чумы воинов за стены осажденного города. Имела определенную историю традиция применения «биологического оружия» и на североамериканском континенте. Например, в 1761 году индейцы пытались заразить гарнизон форта Лигонье, отравив источник с помощью трупов больных животных. (Dixon D. Never Come to Peace Again… P.153.)
Однако, нас интересует эпизод, имевший место в период так называемого восстания Понтиака.
Война Понтиака (в русскоязычной историографии более известная как «Восстание Понтиака») стала одним из крупнейших восстаний индейцев против политики британской администрации в XVIII столетии. Начавшись вскоре после окончания Семилетней войны, конфликт охватил огромную территорию – район Великих озер, долину Огайо и часть территории современного штата Иллинойс.

Понтиак

Еще до подписания знаменовавшего конце войне в колониях Парижского мирного договора в феврале 1763 года, британские войска заняли на этой территории целый ряд фортов, в которых до этого находились французские гарнизоны. Параллельно этому шел процесс инфильтрации английских колонистов. Переход под власть британской короны вызвал недовольство местных племен, в большинстве своем в период Семилетней войны сражавшихся на стороне французов.
Кроме того, генерал Амхерст, исполняющий обязанности командующего войсками в северной Америке упорно игнорировал все опасности, которые представляло соседство британских солдат и колонистов с агрессивными и профранцузски настроенными индейцами. В частности, из 8000 солдат находившихся в Северной Америке, примерно 4 тысячи солдат базировались в оккупированной Канаде, 1700 в Новой Шотландии и Ньюфаундленде. На огромной же территории Тринадцати колоний было разбросано чуть более трех тысяч солдат. (Dixon D. Never Come to Peace Again… P. 157-158.)
В то же время, во время восстания только племенам объединенным Понтиаком в итоге удалось собрать около 3 тысяч воинов.

Джеффри Амхерст

Кроме того, Амхерст отказался от широко применявшейся французами практик дарения подарков индейцам, укреплявших хрупкий союз с племенами. Французами широко применялось дарение индейцам пороха, ружей, ножей, одежды, киновари и много другого, для чего использовались выделенные королем 20 тысяч ливров. (White R. The Middle Ground: Indians, Empires, and Republics in the Great Lakes Region. P. 180). Недовольство вызвало также прекращение торговли оружием, что было связано с опасениями Амхерста по поводу возможных восстаний хорошо вооруженных индейцев. С точки зрения индейцев, британцы намеренно разоружали их. (White R. The Middle Ground: Indians, Empires, and Republics in the Great Lakes Region. P. 258). И хотя восстание вспыхнуло лишь весной 1763 года, переговоры между индейскими племенами велись начиная с 1761 года. (Dixon D. Never Come to Peace Again… P. 85-86.).
Подписание мира и окончательное поражение Франции сделали войну неизбежной. 27 апреля 1763 года Понтиак, вождь Оттава выступил перед вождями племен в 10 милях от Детройта. 1 мая с отрядом из 50 воинов Понтиак совершил разведку местности вокруг форта с целью оценки сил британцев, после чего по словам французского хрониста призвал к изгнанию британцев: «Самое важное для нас, братья, это искоренить на нашей земле людей, стремящихся уничтожить нас. Вы также как и я видите, что мы больше не можем удовлетворять наши потребности, как мы это делали благодаря нашим братьям, французам. Поэтому, братья мои мы должны поклясться уничтожить наших врагов не медля более. Ничто не может остановить нас. Они малочисленны, и мы справимся с ними». (Peckham H. Pontiac and the Indian Uprising. P. 119-120).

Заговор понтиака.

7 мая с отрядом в 300 воинов Понтиак попытался взять форт Детройт хитростью, но английский гарнизон был предупрежден и план индейцев провалился. Два дня спустя Понтиак осадил форт. Параллельно осаде, отряды индейцев рыскали по округе уничтожая английских колонистов, в том числе женщин и детей оставшихся за пределами форта, поскольку несмотря на предупреждения, колонисты не восприняли угрозу атаки индейцев всерьез. (Dixon D. Never Come to Peace Again… P. 112.)
К концу мая в лагере Понтиака собралось около 900 воинов. Воспользовавшись неосторожностью британцев, 31 июля Понтиак разгромил их в битве при Блад Ран. Однако это не помогло индейцам в осаде Детройта, в результате чего Понтиак в конце октября снял осаду и перешел к тактике атак на мелкие форты и поселения колонистов.

Карта боевых действий

К этому времени пламя войны уже разгорелось далеко за пределами окрестностей Детройта. 16 мая отряд виандотов хитростью захватил форт Сандуски, убив офицера, 15 солдат и британских торговцев находившихся в форте. После этого виандоты сожгли форт. В май-июне также были захвачены форт Сент-Джозеф, Майами и еще пять фортов на территории современных Иллинойса, Пенсильвании и Мичигана. (Dixon D. Never Come to Peace Again… P.121, 126, Nester W. R. «Haughty Conquerors… P. 86-90). 22 июня индейцами был атакован форт Питт (нынешний Питтсбург). В форте к этому моменту находилось 338 мужчин, 104 женщины и 106 детей. 289 мужчин были вооружены, считая 145 солдат, 125 ополченцев и 19 пушкарей. Поскольку форт был переполнен людьми, сразу возникла опасность возникновения эпидемии оспы. (Nester W. R. «Haughty Conquerors… P. 92).

Модель форта Питт

Генри Буке

Буке ответил согласием 13 июля: «Я постараюсь заразить этих ублюдков с помощью одеял, которые могут попасть в их руки, и постараюсь не заразиться сам». 16 июля Амхерст ответил на это письмо: «Ты должен сделать все возможное, дабы заразить индейцев с помощью одеял, также как ты должен использовать любой другой метод, ради искоренения этой отвратительной расы». (Bouquet to Amherst, July 13, 1763, ibid., series 21634, 215. Цит по. Grenier J. First Way of War… P. 145).
Офицеры осажденного форта по всей видимости пытались сделать тоже самое и без прямого указания начальства. Капитан С.Эквер во время переговоров 24 июня с двумя представителями (Сердце черепахи и Мамалти) осаждающих форт делаваров передал им два одеяла и носовой платок, принадлежавшие заболевшим оспой людям. (Anderson F. Crucible of War… P. 541-542).

Осада форта Питт

Таким образом, нет никаких оснований приписывать генералу Амхерсту использование биологического оружия против индейцев. Передача одеял состоялась даже до того, как он направил первое письмо Буке. Нет также никаких сведений о том, что Амхерст пытался позже повторить эту попытку.
(См. Fenn E. Biological Warfare…). Более того, неясно, связана ли эпидемия оспы с «подарком» Эквера. Хотя эпидемия оспы действительно бушевала среди индейцев весной-осенью 1763 года, безусловно ослабив их военный потенциал, нет никаких оснований связывать ее именно с переданными из форта Питт одеялами. В апреле 1764 года, в расположение британских войск добрался Гершом Хикс, плененный делаварами в мае 1763 года. По словам Хикса, эпидемия оспы бушевала среди индейцев с весны 1763 года, вызвав массовую смертность среди минго, шауни и делаваров. (Deposition of Gershom Hicks, April 14, 1764, in Papers of Col. Henry Bouquet, ed. Stevens and Kent, ser. 21650, part 1, p. 102. Цит. По: Fenn E. Biological Warfare…). Другой пленник, Джон Маккулох сообщил, что эпидемия оспы среди индейцев разразилась после контакта с поселенцами на территории Пенсильвании. (M’Cullough’s report is in Archibald Loudon, ed., A Selection, of Some of the Most Interesting Narratives, of Outrages, Committed by the Indians, in Their Wars, with the White People (1808; 2 vols., New York, 1977), I, 331. Цит. По: Fenn. E.A. Biological Warfare in Eighteenth-Century…).

Памятная табличка в форте Питт.

Впрочем, исключать возможность начала эпидемии в связи с инцидентом в форте нельзя. Однако, по мнению Диксона одеяла из форта Питт могли стать лишь одним из многочисленных источников инфекции. (Dixon D. Never Come to Peace Again… P. 152-155). По мнению Макконела, у индейцев к середине XVIII столетия уже был большой опыт борьбы с различными инфекционными заболеваниями, поэтому усилия гарнизона вряд ли могли увенчаться успехом. (McConnell M. N. A Country Between… P.195-196).

Сцены битвы при Буш-Ран (5-6 августа 1763 года), победа в которой позволила британцам снять осаду форта Питт.

Выводы.
Таким образом, можно сделать ряд выводов касающихся одного из антиамериканских мифов:
1) Безосновательным выглядит обвинение британских солдат и американских колонистов в ведении «тотальной» войны с помощью биологического оружия. Во-первых, подобные приемы ведения войны использовались еще в древности, во-вторых, к ним еще ранее прибегали и сами индейцы.
2) Нет никаких оснований обвинять генерала Амхерста в том, что передача одеяла состоялась по его приказу. Амхерст действительно допускал возможность использования оспенных одеял против индейцев, но по всей видимости Эквер принял это решение без указаний Амхерста.
3) Решение передать одеяла было отчаянной мерой, учитывая то тяжелейшее положение, в котором оказались люди в форте, в том числе две сотни женщин и детей. Которых, в случае взятия форта скорее всего ждала бы смерть.
4) Целью британцев было вовсе не уничтожение индейских женщин и детей, а, прежде всего, крупного контингента воинов осаждавших форт Питт.
5) Сомнительным выглядит то, что именно переданные Эквером одеяла стали единственным источником эпидемии, поразившей индейцев района Великих озер и долины Огайо.

Литература:
Anderson F. Crucible of War: The Seven Years’ War and the Fate of Empire in British North America, 1754–1766. NY., 2000.
Dixon D. Never Come to Peace Again: Pontiac’s Uprising and the Fate of the British Empire in North America. Norman, Oklahoma., 2005.
Fenn E. Biological Warfare in Eighteenth-Century North America: Beyond Jeffery Amherst. The Journal of American History, vol. 86, no. 4 (March 2000), 1552–1580.
Grenier J. The First Way of War: American War Making on the Frontier, 1607–1814. Cambridge University Press., 2005.
McConnell M. N. A Country Between: The Upper Ohio Valley and Its Peoples, 1724–1774. Lincoln, Nebraska. 1992.
Nester W. R. «Haughty Conquerors»: Amherst and the Great Indian Uprising of 1763. Westport, Connecticut., 2000.
Peckham H. Pontiac and the Indian Uprising. Chicago., 1947.
White R. The Middle Ground: Indians, Empires, and Republics in the Great Lakes Region, 1650–1815. Cambridge University Press. 1991.

источник

В Петербурге аналогичная ситуация — Воспитательный дом открылся в 1770. Через год при нём начал работать родильный госпиталь, устроенный на пожертвование П. А. Демидова. С 1798 Санкт-Петербургский воспитательный дом занимал обширный участок у Невского проспекта — бывшие усадьбы графов К. Г. Разумовского и А. Г. Бобринского. Сегодня в них располагается Российский государственный педагогический университет.

«За первые 100 лет дом призрел около 370 тыс. воспитанников.» Данных по смертности и прочим душещипательным подробностям пока не найдено, но приём поступлений тел в среднем по 3700 штук в год уже впечатляет!

И точно так же было во всей Европе, которая во второй половине 18 века вдруг настолько воспылала идеями «воспитания» сирот-подкидышей, что в самых лучших местах городов стали строить грандиознейшие дворцы, которые потом, естественно не меняя первичного профиля, стали называться больницами, госпиталями.
Из журнала «Всемирная иллюстрация» т. 32, 1884 г.:

В Англии, в Лондоне: «25 марта 1741 года временное здание Госпиталя открылось в Хэттон-гардене, что в Холборне. Неподалеку находилась улица Саффрон-хилл, кишевшая проститутками, так что вести о заведении быстро разнеслись по округе. В сентябре 1742 года новое здание Госпиталя было заложено в Блумсбери. Архитектор Теодор Якобсен спроектировал солидное кирпичное здание в два крыла, для мальчиков и для девочек, с большим парком, в котором сироты могли играть на свежем воздухе. «Госпиталь Найденышей» (The Foundling Hospital) был окончательно достроен в 1752 году»:

Согласно правилам, в приют принимали исключительно здоровых детей до 2-х месяцев. Детская смертность в Госпитале была ужасающей. В первый год существования были приняты 136 детей, многих из которых раздали нанятым кормилицам. Из этих счастливчиков 66 скончалось почти сразу же. К маю 1756 года в Госпиталь было принято 1384 младенца, а умерло из них чуть больше половины — 724 ребенка. Скептики утверждали, что в Госпиталь — это лишь новый способ детоубийства, а ревнители морали — что он поощряет пороки, укрепляя в проститутках уверенность, что об их выродках все равно позаботятся. Дескать, блудите себе на здоровье.» (подробнее)

История парижской больницы Отель-Дье «Божий Дом» (Paris, Hôtel Dieu) начинается так: «В 656 г. на месте первой больницы был построен сиротский приют. Он занимал всю территорию острова. В XII в. приют был преобразован в универсальное лечебное заведение для неимущих. В ХIХ в. старые корпуса Отель-Дье снесли и в 1864-77 годах построили новые, которые существуют и по сей день.»

Имеется в виду остров Сите на реке Сене, которого, собственно и начался Париж. Вид на Отель-Дье «Божий Дом» (на фоне собора Парижской Богоматери) даёт представление насколько серьезным было дело заботы о сиротах и неимущих:

Скорая помощь доставляла сирот и неимущих на лодках. А как же иначе, это же остров:

Сироты и неимущие содержались в тесноте, по двое на кровати:

Трупы сирот и неимущих забирали студенты для опытов и увозили также на лодках:

L’appropriation du corps de l’Homme par les médecins: vol de cadavres par les étudiants à l’Hôtel-dieu de Paris.

В 1912 году парижский детский дом провел благотворительную лотерею для сбора средств на свое существование. Призами в лотерее были младенцы.

In late 1911, Parisians seeking to become parents could do things the regular way. Or they could take a more unusual option offered to them that year: A baby lottery. According to an article published in the January 1912 issue of Popular Mechanics, a foundling hospital (not really a hospital but actually a children’s home) had recently held «a raffle of live babies.via

В старейшем городе Франции, Марселе, забота о сиротах также была на высоте. Расположенный в элитном месте, в Старой Гавани, сразу же за муниципалитетом, Hôtel-Dieu de Marseille (на заднем плане) также начинал с собирания брошенных детей:

Одновременно этим же занималась так называемая Старая Богадельня (Vieille Charité), куда народец собирали насильно: «С бедностью в Марселе боролись энергично, если не сказать грубо: «охотники на попрошаек» должны были отлавливать нищих, чужестранцев выгоняли из города, а жителей Марселя в принудительном порядке отправляли в богадельню.» И это называлось «приютом милосердия»:

Может быть кто-то подумает, что не стоит ворошить прошлое, но мы это делаем не из злобного умысла, а только чтобы было интереснее изучать историю, ездить на экскурсии и проч. Например, увидев грандиозное старейшее медицинское учреждение, стоит поинтересоваться не стояла ли у его истоков благотворительность в виде призрения сирот, подкидышей и неимущих. Полезно поинтересоваться были ли недалеко женские монастыри или публичные дома как постоянные поставщики удобного экспериментального материала. Упоминавшийся «Госпиталь Найденышей» в Лондоне был удобно расположен рядом с публичными домами, а остальные что, хуже?

Для проверки посмотрим на мощнейший куст старейших медицинских учреждений в Москве в районе Пироговских улиц и, о чудо, тут же обнаруживаем источник младенцев — Новодевичий монастырь! А где же «стародевичий женский монастырь» спросите вы? Да вот он, ниже по течению Москвы-реки, там где сейчас храм Христа Спасителя, раньше был древнейший женский монастырь в Москве с многозначительным названием Зачатьевский (от храма Зачатия!), который чаще называют Алексеевским. Смотрим из Кремля на Москву реку и справа будет Зачатьевский (Алексеевский) «стародевичий» женский монастырь, а слева, ниже по течению — тот самый Сиропитальный (Воспитательный) дом. Всё сходится.

Вы, наверное, будете смеяться, но в непосредственной близости от Воспитательного дома, чуть выше по течению Яузы, на Ивановской горке, наверное случайно ;-), находится Ивановский (Иоанно-Предтеченский) женский монастырь.

Такую интересную особенность подметил ещё Марк Твен: «Монахи стали стекаться туда со всех концов земли; они шли стаями, как рыбы; и монастырь строил здание за зданием, рос и ширился, пока не принял всех пришедших в свои объятия. Приходили и монахини; они основали отдельную обитель на другом краю долины, они строили здание за зданием, и, наконец, вырос обширный женский монастырь. Монахи и монахини жили дружно; объединив свои труды, они совместно воздвигли превосходный приют для подкинутых младенцев как раз на полпути между двумя монастырями.» («Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»)

См. также:
Оспа — первое оружие массового поражения
Лёгким движением пера подлость превращается в. благородство

ИНДЕЙЦЫ И ЗАРАЖЕННЫЕ ОСПОЙ ОДЕЯЛА.1763 год

В тоже время, рассмотрение инцидента, легшего в основу многочисленных инсинуаций безусловно должно быть осуществлено в историческом контексте.
Прежде всего необходимо ответить, что использование «биологического оружия» в войнах имеет давнюю историю. Так, еще Гомер упоминает яд, которым участники легендарной Троянской войны обрабатывали наконечники стрел и копий. Известен и эпизод из эпохи монгольских завоеваний, когда в 1346 во время осады Кафы монголы забрасывали трупы умерших от чумы воинов за стены осажденного города. Имела определенную историю традиция применения «биологического оружия» и на североамериканском континенте. Например, в 1761 году индейцы пытались заразить гарнизон форта Лигонье, отравив источник с помощью трупов больных животных.
Однако, нас интересует эпизод, имевший место в период так называемого восстания Понтиака.
Война Понтиака (в русскоязычной историографии более известная как «Восстание Понтиака») стала одним из крупнейших восстаний индейцев против политики британской администрации в XVIII столетии. Начавшись вскоре после окончания Семилетней войны, конфликт охватил огромную территорию – район Великих озер, долину Огайо и часть территории современного штата Иллинойс.

Еще до подписания знаменовавшего конце войне в колониях Парижского мирного договора в феврале 1763 года, британские войска заняли на этой территории целый ряд фортов, в которых до этого находились французские гарнизоны. Параллельно этому шел процесс инфильтрации английских колонистов. Переход под власть британской короны вызвал недовольство местных племен, в большинстве своем в период Семилетней войны сражавшихся на стороне французов.
Кроме того, генерал Амхерст, исполняющий обязанности командующего войсками в северной Америке упорно игнорировал все опасности, которые представляло соседство британских солдат и колонистов с агрессивными и профранцузски настроенными индейцами. В частности, из 8000 солдат находившихся в Северной Америке, примерно 4 тысячи солдат базировались в оккупированной Канаде, 1700 в Новой Шотландии и Ньюфаундленде. На огромной же территории Тринадцати колоний было разбросано чуть более трех тысяч солдат.
В то же время, во время восстания только племенам объединенным Понтиаком в итоге удалось собрать около 3 тысяч воинов.

ПИСЬМА АННЫ ЯРОСЛАВНЫ РЮРИКОВИЧ ОТЦУ

«Здравствуй, разлюбезный мой тятенька! Пишет тебе, князю всея Руси, верная дочь твоя Анечка, Анна Ярославна Рюрикович, а ныне французская королева. И куды ж ты меня, грешную, заслал? В дырищу вонючую, во Францию, в Париж-городок, будь он неладен!

Ты говорил: французы — умный народ, а они даже печки не знают. Как начнется зима, так давай камин топить. От него копоть на весь дворец, дым на весь зал, а тепла нет ни капельки. Только русскими бобрами да соболями здесь и спасаюсь. Вызвала однажды ихних каменщиков, стала объяснять, что такое печка. Чертила, чертила им чертежи — неймут науку, и все тут. «Мадам, — говорят, — это невозможно». Я отвечаю: «Не поленитесь, поезжайте на Русь, у нас в каждой деревянной избе печка есть, не то что в каменных палатах». А они мне: «Мадам, мы не верим. Чтобы в доме была каморка с огнем, и пожара не было? О, нон-нон!» Я им поклялась. Они говорят: «Вы, рюссы, — варвары, скифы, азиаты, это у вас колдовство такое. Смотрите, мадам, никому, кроме нас, не говорите, а то нас с вами на костре сожгут!»

А едят они, тятенька, знаешь что? Ты не поверишь — лягушек! У нас даже простой народ такое в рот взять постыдится, а у них герцоги с герцогинями едят, да при этом нахваливают. А еще едят котлеты. Возьмут кусок мяса, отлупят его молотком, зажарят и съедят.

У них ложки византийские еще в новость, а вилок венецейских они и не видывали. Я своему супругу королю Генриху однажды взяла да приготовила курник. Он прямо руки облизал. «Анкор! — кричит. — Еще!» Я ему приготовила еще. Он снова как закричит: «Анкор!» Я ему: «Желудок заболит!» Он: «Кес-кё-сэ? — Что это такое?» Я ему растолковала по Клавдию Галену. Он говорит: «Ты чернокнижница! Смотри, никому не скажи, а то папа римский нас на костре сжечь велит».

В другой раз я Генриху говорю: «Давай научу твоих шутов «Александрию» ставить». Он: «А что это такое?» Я говорю: «История войн Александра Македонского». — «А кто он такой?» Ну, я ему объяснила по Антисфену Младшему. Он мне: «О, нон-нон! Это невероятно! Один человек столько стран завоевать не может!» Тогда я ему книжку показала. Он поморщился брезгливо и говорит: «Я не священник, чтобы столько читать! У нас в Европе ни один король читать не умеет. Смотри, кому не покажи, а то мои герцоги с графами быстро тебя кинжалами заколют!» Вот такая жизнь тут, тятенька.

А еще приезжали к нам сарацины. Никто, кроме меня, сарацинской молвою не говорит, пришлось королеве переводчицей стать, ажно герцоги с графами зубами скрипели. Да этого-то я не боюсь, мои варяги всегда со мной. Иное страшно. Эти сарацины изобрели алькугль (араб. — спирт), он покрепче даже нашей браги и медовухи, не то что польской водки.

Вот за этим тебе, тятенька, и пишу, чтобы этого алькугля на Русь даже и одного бочонка не пришло. Ни Боженьки! А то погибель будет русскому человеку. За сим кланяюсь тебе прощавательно, будучи верная дочь твоя Анна Ярославна Рюрикович, а по мужу Anna Regina Francorum».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

источник

Индейцы равнин отмечали прошедшие года в «перечне зим». Хранитель перечня наносил отметки в виде рисунков на бизонью накидку хранимую для этой цели. Каждой зиме присваивалось определенное название. Изображения, как считалось, являлись соответствующими символами этого события. Каждое племя записывало свою версию того, каким важным событием был отмечен прошедший год. Но одно событие практически во всех равнинных районах стало общим — «зима оспы». Эпидемия оспы 1837–1838 годов почти уничтожила мандан и сильно сократила численность арикара и хидатса, которые также жили в укрепленных деревнях вдоль реки Миссури и выращивали кукурузу, бобы и тыкву, иногда охотясь на бизонов. Эпидемия изменила баланс в пользу племен, которые занимались охотой на бизонов и не занимались выращиванием культур и чьи изолированные группы особо не пострадали от эпидемии оспы, в свою очередь, изменив представление мира о том, как выглядят «индейцы». На фресках здания Управления общественных работ, функционировавшего в 1930—40-е гг. как часть программы «Новый курс», изображены, к примеру, Майлс Стэндиш и Питер Минуит, которых приветствуют племена Атлантического побережья, одетые в головные уборы сиу и рубахи, расшитые стеклянным бисером, то есть одеяниях, который не являются традиционными ни для вампаноагов, ни для ленапе. Индейцы равнин стали стереотипным образом для определения всех индейцев.

Никто не знает точно, сколько индейцев умерло от оспы во время ужасной эпидемии 1837–1838 годов. Цифры варьируются от 17 200 человек, числа основанного на опросах наиболее пострадавших племен равнин, до гиперболических 150 000 человек. Последствие для относительно небольшой популяции охотников-собирателей и почти вымерших мелких фермеров было на уровне Черной смерти в Европе и далеко за пределами эпидемии гриппа во время Первой мировой войне с точки зрения пропорциональной гибели людей и сокращения культуры, хотя на самом деле, больше равнинных индейцев, возможно, умерло от гриппа, туберкулеза и пневмонии, когда в 1880-х годах они голодали в резервациях, чем от оспы в 1837–1838 гг.

Эпидемия 1837–1838 годов также породила повествование о преднамеренном белом геноциде против индейцев: «оспа в одеялах» — белые европейцы и белые американцы преднамеренно способствовали распространению оспы среди ничего не подозревающих коренных жителей, чтобы очистить земли от них. Оспа в одеялах — одна из тех упрямых легенд, которые нельзя сбрасывать со счетов как миф, потому что она основана на смеси ограниченного исторического факта и широко распространенных косвенных доказательств. Единственный зарегистрированный случай оспы в одеялах был одобрен англичанином и спровоцирован партией швейцарских наемников. Белые американские поселенцы и солдаты убивали большие группы индейцев, в том числе женщин и детей, с 17-го до конца 19-го века с применением оружия, яда и дубинок, но они не использовали оспу. Индейцы были уязвимы для инфекционных заболеваний. Изоляция от Евразии и Африки спасала Северную и Южную Америку от таких заразных смертей, как бубонная и легочная чума, оспа и туберкулез. Археологи, которые исследовали естественные или искусственные индейские мумии, обнаружили, что индейцы были подвержены раку, артриту и, редко, разрушению зубов, но не намного. Сифилис, по-видимому, существовал в обоих полушариях, но не был вирулентным в Западном полушарии, как это стало в Европе после 1494 года. Массовые эпидемии оспы, возможно, усиленные другими эндемическими заболеваниями, во многом обусловили падение империй ацтеков и инков во время испанских завоеваний и убили более половины индейцев в Карибском море. Но цепь событий, стоящих за одним подлинным случаем заражения оспой, началась в 1757 году при осаде форта Уильяма Генри (в современной северной части штата Нью-Йорк), когда индейцы, союзники французов, проигнорировали условия капитуляции, обговоренной между англичанами и французами, ворвались в гарнизонную больницу и убили и скальпировали несколько пациентов, некоторые из которых болели оспой. Одеяла и одежда, которые индейцы взяли у пациентов в больнице, и трупы на кладбище, привезенные обратно в их деревни, как сообщается, вызвали эпидемию оспы. Французы проиграли войну и оставили своих индейских союзников, и в 1763 году вождь Понтиак и его последователи подняли восстание против английских поселенцев в районе Великих озер, в котором лорд Джеффри Амхерст и британские войска были близки к отчаянию. Индейцы уничтожили несколько небольших британских фортов, но форт Питт (современный Питтсбург, Пенсильвания) держался под командованием капитана Симеона Экуэра, 22-летнего швейцарского наемника на британской службе. Экуэр, чей родной язык был французский, также говорил по-немецки, преобладающем языке в его родной Швейцарии; англичане наняли его, потому что многие поселенцы в Пенсильвании также говорили по-немецки. Оспа разразилась среди британского гарнизона, и во время переговоров 24 июня 1763 года Экуэр передал осаждавшим форт ленапе несколько предметов, взятых у больных оспой. «Мы дали им два одеяла и носовой платок из больницы, где находились больные оспой», — написал в своем журнале капитан Уильям Трент из гарнизонного ополчения. «Я надеюсь, что это даст желаемый эффект». Оспа вспыхнула среди индейских племен, чьи воины осаждали форт. Историк 19-го века Фрэнсис Паркман подсчитал, что от 60 до 80 индейцев в долине Огайо погибли в результате локальной эпидемии. Но никто не уверен, была ли оспа перенесена зараженными одеялами Экуэра или одеждой, которую индейские воины взяли у примерно 2000 отдаленных поселенцев, которых они убили или похитили. Попытка Экуэра распространять оспу среди враждебных индейцев никоим образом не была отвергнута. В то время как полковник Генри Буке готовился возглавить британскую экспедицию по освобождению форта Питта, генерал Джеффри Амхерст, исполняющий обязанности командующего войсками, послал ему записку 29 июня: « «Возможно ли распространить эпидемию оспы среди племен восставших индейцев? Мы должны использовать любую хитрость, чтобы ослабить их ». Историк Ричард Уайт в своей книге «The Middle Ground: Indians, Empires, and Republics in the Great Lakes Region, 1650-1815» описывает Амхерста как «обладающего моральным видением лавочника и высокомерного победоносного солдата». Буке, еще один франко-швейцарский наемник, завербованный потому, что он говорил по-немецки, ответил согласием 13 июля: «Я постараюсь заразить этих ублюдков с помощью одеял, которые могут попасть в их руки, и постараюсь не заразиться сам». 16 июля Амхерст ответил на это письмо: «Ты должен сделать все возможное, дабы заразить индейцев с помощью одеял, также как ты должен использовать любой другой метод, ради искоренения этой отвратительной расы». Фактически, Экуэр действовал до получения приказов от Буке или Амхерста. Но освобождению форта Питт способствовала не оспа, которая без сомнения ослабила военный потенциал индейцев, а более традиционное военное решение. 1 августа индейцы сняли осаду, чтобы противостоять приближающемуся отряду Буке в 500 солдат из 42-го Гайлендерского, 60-го Королевского Американского и 77-го Гайлендерского полков. В битве при Буш-Ран 5-6 августа индейцы потерпели поражение. Буке продолжил марш к форту Питт и 20 августа форт был освобожден. Англичане потеряли около 50 человек, индейцы примерно столько же. Вопрос какую роль сыграла оспа в смягчении сопротивления индейцев, остается дискуссионным. «Битвы вождя Понтиака», черно-белый фильм 1952 года с участием Лона Чейни-младшего, Хелен Уэсткотт и Лекса Баркера, пытался обвинить в распространении оспы среди осаждающих гессианского наемника, которого сыграл Барри Крёгер, но британцы не импортировали гессенских наемников в западное полушарие до второго года американской революции. Фактические заговорщики были франко-швейцарцы, действовавшие с одобрения англичан.

Во время американской революции британское руководство, как сообщается, предложило заразить войска Джорджа Вашингтона оспой, выпустив стрелы, зараженные токсином, в лагеря патриотов, но, похоже, никто этого не сделал. Что касается индейцев: их слабая иммунная система и отсутствие санитарии по обе стороны от конфликта сделали заражение респираторными заболеваниями исключительно смертельным. Поскольку целые племена вступали в регулярный контакт с белыми, результаты заражения были неизбежны. То, что произошло с фермерскими племенами реки Миссури и с племенами Равнин в целом в 1837–1838 гг., стало кульминацией трех веков трагедии. Тяжелее всего пришлось манданам, сиуано-говорящему фермерскому племени, уже пострадавшему ранее от оспы в конце 18-го века. 14 июля 1837 года Фрэнсис Шардон, франко-американский агент форта Кларк, торгового поста американской меховой компании в стране мандан вдоль реки Миссури, сообщил, что «молодой мандан умер сегодня от оспы — несколько других подхватили болезнь ». Позднее Шардон сказал Джону Джеймсу Одубону, что мандан стащил одеяло с зараженного на палубе парохода « Сент-Питерс », когда он остановился у форта Кларк. Джейкоб Холси, другой сотрудник меховой компании, сообщил об оспе вскоре после того, как пароход остановился у форт Кларк. Сам Холси был на карантине, когда достиг форт Юнион; он выздоровел от болезни, но на это претендовала его жена-полукровка.

Оспа взорвалась среди манданов. Они обвинили Шардона, чья уважаемая жена лакота недавно умерла, но совсем не от оспы. Шардон не был болен и на самом деле тщетно пытался удержать мандан от парохода, когда узнал, что на нем присутствует оспа. Шардон считал, что манданы не могут сравниться с лакота — людьми его покойной жены — но он, конечно, не хотел, чтобы их уничтожили. Они были его хлебом с маслом. Манданы, однако, оставались убежденными, что Шардон каким-то образом умудрился заразить их. Потенциальные мстители преследовали его, пока они сами не склонились перед ужасным взрывом оспы. Вождь мандан Четыре Медведя (Мато-топе), всегда был друг белых, которым восхищались западные художники и даже сам Шардон, умер, проклиная белых и призывая выживших из его умирающего племени уничтожить их: «Я никогда не называл белого человека собакой, но сегодня я объявляю их злобными собаками…. Я не боюсь смерти, друзья мои, вы знаете это, но я умру с гнилым лицом, от которого даже волки шарахнутся от ужаса завидев меня и сказав себе: «Это Четыре Медведя, друг белых». Слушайте хорошо то, что я должен сказать, так как вы слышите меня в последний раз. Подумайте о своих женах, детях, братьях, сестрах, друзьях, обо всех, кто вам дорог, все мертвы или умирают, их лица гнилы, из-за этих белых собак, подумайте обо всем этом, друзья мои, и встань все вместе и не оставьте ни одного из них в живых». Арикара полагали, что белые намеренно выбрали манданов своей целью и предложили белым защиту в обмен на сохранение их собственной неприкосновенности. Но затем оспа вспыхнула среди арикара и хидатса. Арикара появилась у ворот форта Кларк, чтобы устроить засаду на Шардоне, но в итоге убили сотрудника компании по имени Джон Оливер. Белые торговцы настигли убийцу и расправились с ним. Мать арикара также попросила торговцев убить ее, но Шардон не позволил друзьям Оливера сделать это.

Фермерские племена Миссури, собравшиеся в куполообразных домиках, укрывавших от 40 до 50 человек, невольно передавали болезнь между семьями. Даже не зараженные оспой манданы иногда убивали себя от страха, отчаяния или горя. Так, два зараженных воина обсудили лучший способ умереть; один перерезал себе горло, а другой пробил стрелой легкие. Вдова убила своих двоих детей, а затем повесилась. Один мужчина сначала выстрелил в жену и детей, а затем в себя из торгового мушкета, нажав на курок пальцем ноги. Другие прыгали со скал или топились, когда у них появились страшные симптомы оспы. У охотничьих племен Равнин иммунная система была столь же уязвима, как и у мандан, но поскольку племена Равнин жили небольшими летними отрядами охотников, они были изолированы от массового заражения, которое опустошало или уничтожало племена, жившие в укрепленных деревнях. ,

Ужасы, наблюдаемые белыми торговцами в Верхнем Миссури, были просто невероятными. «Ничто, кроме случайного стакана грога не дает мне остаться в живых», — пишет Шардон в своем дневнике. Его любимый сын, названный в честь президента Эндрю Джексона, был среди жертв. Когда торговец Александр Калбертсон, муж двух женщин-черноногих, сменивших друг друга, которых он уважал и в одном случае обожал, отправился на поиски своих клиентов, он обнаружил целые лагеря, заполненные пятнистыми трупами — «сотнями разлагающихся человеческих существ» — разбросанными по палаткам. Жертвы также жертвовали своими лошадьми и собаками, возможно, для того, чтобы отразить инфекцию или сопровождать своих владельцев в загробный мир. Калбертсон также заразился болезнью, но выжил. Черноногие потеряли свыше 6 000 человек; прежнее величие оставило их и они перестали представлять угрозу для экспансии. После того, как торговец из форта Юнион Джейкоб Холси обнаружил, что он заразился оспой, он и его партнеры решили разработать вакцину, но все пошло не так. В конце 18-го века английский сельский врач во время одной опустошительной эпидемии, случайно сделал великое открытие о предохранительной силе коровьей оспы. Он заметил, что доярки, переболев коровьей оспой, никогда не заболевают оспой человеческой. Взяв это наблюдение за основу, он разработал способ вакцинации (слово «вакцина» — от латинского «вакка — корова»), который принес спасение миллионам людей от ранее непобедимой болезни. Это было второе рождение оспопрививания. В восточных цивилизациях Китая и Индии искусственное предохранительное средство против оспенной эпидемии — так называемая вариоляция (variola — оспа), то есть метод активной иммунизации против натуральной оспы введением содержимого оспенных пузырьков больного человека, существовало тысячелетия, да и в самой Европе прививка была давно известна. Для этой цели китайцы надевали на своих детей рубашки, снятые с умерших от оспы. На Востоке в ноздри здоровых людей вводили высушенный гной оспенных пузырьков выздоровевшего больного. Здоровый человек болел оспой в легкой форме, а затем получал невосприимчивость к ней на всю жизнь. Этот же способ был известен и в некоторых странах Европы. Но особенно не был распространен, так как был крайне рискованный и часто вел к смерти. Холси, однако, сделал свою вакцину с гноем из собственной вирулентной оспы, а не раздражающей, но безвредной коровьей оспы. Результаты были неизбежны: те индейцы, кто не заразился оспой от заболевших, подхватили болезнь от благонамеренной, но бестолковой вакцинации Холси. Как ни странно, вакцина, похоже, сработала достаточно хорошо — лишь немногие из тридцати привитых, белых торговцев, их индейских жен и детей-полукровок действительно умерли.

Два воина кроу из деревни недалеко от современного Биллингса, штат Монтана, заболели оспой, но поставив свои семьи и друзей впереди своего собственного выживания, они решили спрыгнуть со скалы, а не распространять болезнь. Но оспа распространялась в других лагерях кроу.

По оценкам комиссара по делам индейцев Кэри А. Харриса, 17 200 индейцев умерли от оспы в 1837–1838 гг., исходя из численности основных участвующих племен: мандан, хидатса, арикара, лакота, ассинибойнов и черноногих. Оспа также ударила по «пяти цивилизованным племенам» — чероки, чикасо, чокто, крикам и семинолам, которые затем были переселены с юга на Индейскую территорию (современная Оклахома).

Когда в 1738 году города чероки охватила эпидемия оспы, Оконостота обвинил британцев в намеренном заражении индейцев через товары, который они отправили им.

Результаты эпидемии оспы 1837–1838 годов были вдвойне катастрофическими: погибло огромное количество индейцев, и вместе с ними появилась надежда на то, что западные индейцы смогут процветать как фермеры. Поскольку наиболее пострадавшие племена были земледельцами, сами индейцы стали считать земледелие смертельным падением. Томас Галлахер в своей книге 1982 года «Paddy’s Lament» отмечает, что ирландские иммигранты 19-го века, большинство из которых были фермерами в Ирландии, не желали заниматься сельским хозяйством в Америке, потому что картофельный упадок 1845–1848 годов был для них голодным падением. Ирландцы-иммигранты стремились к работе в полиции и пожарной части, на железных дорогах и в армии, а затем проявляли себя в демократической политике. Эпидемия 1837–1838 годов оказала аналогичное влияние на многие индейские племена равнин. За немногими исключениями — накота, понка и оставшиеся в живых арикара и хидатса — стали жить набегами и бизоньей охотой перейдя к активной войне в качестве врагов или союзников армии США.

Ассинибойны отреагировали на появление оспы в своих деревнях, сжигая американский флаг и прося ликер, чтобы хорошо провести время перед неизбежным. Большинство выжили, но они перестали быть ключевыми игроками в пограничной войне. Из форта Юнион ассинибойны перенесли болезнь в свои палатки в Канаде и на равнины, возможно, заразив другие племена. Как только солдаты окружили выживших и ограничили их резервациями, начиная с 1870-х годов, началась еще одна волна болезней. Оспа уже давно была под контролем, но туберкулез и пневмония, переносимые белыми уничтожили множество индейцев первого поколения, родившихся в резервациях. Корь — бич полинезийских гавайцев — и коклюш, появившийся в резервациях в 1880-х годах, также убили большое количество индейцев. Индtйцы обвиняли «квадратные дома», в которых они были вынуждены жить, как только нехватка шкур бизона вынудила их отказаться от жизни в палатках. В некотором смысле они были правы: палатки были хорошо проветриваемы по сравнению с домами, которые они строили под присмотром белых. К бедам индейцев добавились их вечно уязвимые иммунные системы и недоедание из-за плохого питания. Индейцы давно обвиняют оспу в одеялах в их уничтожении. Кроу, заклятые враги лакота, экстраполировали идею о том, что заражение оспой является обычной политикой США. Черноногий, вождь кроу, союзник белых, сказал индейским комиссарам за три года до последней битвы Кастера: «Вы не должны давать сиу оружие и боеприпасы; вы должны уничтожить их всех; вы должны наслать на них болезнь ».

Вопрос о том, распространял ли кто оспу среди индейцев при помощи одеял в индивидуальном порядке, является спорным. Тем не менее, эта практика проникла в кино еще в 2006 году. В запоминающейся сцене из сериала «Broken Trail», удостоенного Эмми, персонаж Роберта Дювалля эффективно обращается с «Оспой Бобом», презренным белым торговцем, который продает зараженные одеяла равнинным индейцам. Несмотря на культурную катастрофу и душераздирающую трагедию, многие европейские христиане рассматривали эпидемии оспы как свидетельство божьей благодати по очищению пути от «дикарей» для заселения континента.

Перевод: Александр *Два Волка*. При использовании материала ссылка на сайт обязательна.

источник