Доярки не болели оспой

В о время эпидемий оспы — а в истории Европы они были нередким явлением — погибало от двадцати до сорока процентов заболевших, а выжившие оставались на всю жизнь обезображенными, некоторые полностью теряли зрение. Окончательно эта болезнь исчезла на нашей планете лишь к 1980 году. Число инфицированных оспой постепенно снижалось на протяжении двух столетий, и начался этот процесс после того, как Эдвард Дженнер ввел в практику вакцинацию.

Врачи издавна искали способы лечения оспы. Еще во времена Древнего мира китайские и индийские целители заметили, что переболевшие один раз оспой больше ею не заболевают. И уже тогда врачам приходила в голову мысль, что, если вызвать у человека оспу в легкой форме, это сможет защитить его от серьезного заболевания в будущем. Для этой цели они растирали в пыль оспенную корку, взятую у выжившего больного, и через серебряную трубочку вдували эту пыль в ноздрю здорового человека, причем мужчинам в левую ноздрю, а женщинам — в правую. После вдувания, даже если использовали старую, шестимесячную пыль, у человека, как правило (хотя и не всегда) развивалась легкая форма заболевания.

У многих восточных народов был обычай прививать содержимое оспин здоровым людям, чтобы они стали невосприимчивыми к этой болезни. Этот способ проведения вакцинации, называемый вариоляцией, использовался в Англии с 1717 года и оттуда проник в другие западноевропейские страны.

Но вариоляция отнюдь не всегда давала положительный результат. Современные подсчеты показывают, что доля умерших после процедуры достигала 12% — по сегодняшним меркам это недопустимо высокий показатель. Впрочем, по сравнению с альтернативой — летальность на уровне 20–40% во время тяжелых эпидемий — вариоляция явно оказывалась наименьшим из зол.

Человека, которому суждено было найти более безопасный и эффективный способ предотвращения оспы, звали Эдвард Дженнер. Он родился неподалеку от Бристоля, в городке Беркли (графство Глостершир) 17 мая 1749 года. Его отец Стивен был священником англиканской церкви.

Когда Эдварду исполнилось восемь лет, его решили отдать в бесплатную школу-интернат, а вскоре школу охватила страшная эпидемия оспы. В спешном порядке вариоляции подвергали всех учеников, не прошедших ее ранее, в том числе Эдварда. Мальчику, и без того растерявшемуся в незнакомой обстановке, пришлось выдержать бесполезную и потенциально опасную подготовку с неизбежными кровопусканиями, голоданием и клизмами. Через шесть недель ослабленный, истощенный, перепуганный и несчастный ребенок получил прививку, а затем его поместили в лазарет вместе с детьми, которые уже заразились оспой и по большей части находились в тяжелом, а подчас и безнадежном состоянии. Этот пугающий опыт имел для Эдварда серьезные психологические последствия.

В школе Эдвард интересовался биологией и решил стать врачом. Никаких особенных академических успехов он не достиг, но знаний хватило на то, чтобы в тринадцать лет стать учеником младшего хирурга Джона Ладлоу и проучиться у него шесть лет. Работая под руководством Ладлоу, он с интересом слушал, о чем рассказывали сельские жители своему врачу. В частности, в 1768 году, уже в конце обучения, он услышал разговоры о том, что доярки, заражавшиеся коровьей оспой, в дальнейшем никогда не заболевали оспой человечьей. Именно эта история навела Дженнера на мысль, что намеренное заражение людей коровьей оспой может в будущем предохранить их от заболевания страшной болезнью.

Прежде чем Дженнер получил возможность проверить правильность своей идеи, он переехал в Лондон, где поступил на учебу в больницу Святого Георга. Ее главному хирургу Джону Гунтеру вскоре суждено было завоевать репутацию самого выдающегося хирурга Англии. А Дженнер, работая в больнице, накопил значительный опыт применения новейших хирургических методик.

Но проведя в Лондоне два года, Дженнер мечтал о тихой и спокойной жизни в английской глубинке, он отчаянно желал вернуться в Беркли.

В Беркли занятия Дженнера не ограничивались выполнением обязанностей сельского врача. Он находил время для игры на скрипке и флейте, а также сочинял баллады и песни. Услышав о том, что два брата-француза построили воздушный шар для перевозки пассажиров и, наполнив его водородом, пролетели значительное расстояние, он самостоятельно сделал огромный шар из шелка и тоже заполнил его водородом. Эдвард Дженнер стал первым англичанином, построившим воздушный шар.

Дженнер интересовался и загадочным заболеванием, впервые описанным в 1772 году Уильямом Геберденом. Геберден назвал это заболевание грудной жабой, теперь мы называем его стенокардией. Дженнер провел вскрытие тела больного, умершего после приступа грудной жабы. Обследовав сердце и не найдя с помощью средств, на которые он мог рассчитывать, никаких причин внезапной смерти больного или симптомов, предшествовавших ей, он приступил к поперечному разрезу сердца совсем рядом с его основанием, и вдруг скальпель уперся в нечто очень жесткое и твердое. Дальнейшее изучение позволило установить истину: венечные артерии превратились в окостеневшие каналы.

Обнаруженное Дженнером обызвествление венечных артерий впервые навело его на мысль, что именно обструктивное поражение этих артерий и является причиной стенокардии и внезапной смерти, столь часто настигавшей людей, страдавших этим заболеванием. Это подозрение превратилось в уверенность после того, как последующие вскрытия умерших от стенокардии подтвердили непременное наличие одной или нескольких закупоренных венечных артерий.

Но и вопрос о возможной связи между коровьей, конской и натуральной оспой по-прежнему занимал его. На одной медицинской конференции он встретился с неким господином Фрюстером и узнал, что в 1765 году тот представил Лондонскому медицинском обществу доклад о коровьей оспе и ее способности предотвратить заболевание натуральной оспой. (Доклад так и не был опубликован.) Рассказ Фрюстера о возможной взаимозависимости между двумя болезнями показался Дженнеру чрезвычайно интересным. В результате они с Фрюстером посвятили почти все время, отведенное им на конференции, обсуждению различных видов оспы, хотя члены Общества считали, что данная проблема не имеет никакого значения для медицины.

Сегодня нам известно, что натуральная оспа, коровья, свиная, конская и великое множество других видов оспы животных вызываются вирусами семейства Orthopox и что всеми этими заболеваниями могут заражаться и люди. Инфицирование одним видом заболевания создает у человека иммунитет против всех остальных заболеваний группы. Этого Дженнер не знал, но в декабре 1789 года произошли события, непреходящую историческую значимость которых он оценил мгновенно.

Няня, ухаживавшая за сыном Дженнера Эдвардом-младшим, заболела свиной оспой. С ней тесно общались еще две женщины. Дженнер взял жидкость из пузырька на коже заболевшей женщины, сделал всем трем контактировавшим с ней (двум женщинам и своему сыну) надрезы на коже руки, а затем втер туда этот материал. На девятый день после прививки все трое заболели, у них появились покраснение и припухлость на руках — в том месте, где Дженнер делал надрезы.

Через несколько недель он подверг всех троих вариоляции натуральной оспой; это не вызвало ни симптомов заболевания, ни сыпи. Материал, взятый от человека, больного свиной оспой, и введенный трем здоровым людям, предохранил их от заболевания натуральной оспой!

В последующие годы Дженнер придумал схему нового эксперимента, в целом похожего на тот, что он поставил на Эдварде-младшем и двух женщинах. Он введет здоровому человеку, никогда не болевшему оспой, жидкость из пузырька коровьей оспы. После того как этот человек поправится, он проведет ему вариоляцию натуральной оспы; и, если тогда он не заболеет, это будет означать, что коровья оспа создала у него иммунитет против натуральной.

Теперь предстояло тщательно подобрать кандидатуру для проведения опыта, чтобы в случае неудачи родственники не развернули общественную кампанию. Его выбор пал на восьмилетнего Джеймса Фиппса, сына бездомного, работавшего у Дженнеров по найму. Донором стала дочь богатого фермера Сара Нелмес; в царапину на ее руке попала инфекция, когда она доила корову, больную коровьей оспой. Эта стадия эксперимента не вызывала у Дженнера никаких опасений. В конце концов, коровья оспа у людей протекала легко, еще никто от нее не умер.

Наконец настал решающий день — 14 мая 1796 года. Дженнер сделал на левой руке Джеймса два надреза, каждый длиной чуть более сантиметра. Затем, обмакнув кончик ланцета в жидкость, полученную из пузырьков коровьей оспы на руке Сары, он ввел эту жидкость в оба разреза. Через восемь дней у мальчика появились пустулы, напоминавшие те, что возникают при коровьей оспе. В течение двух дней у Джеймса была повышенная температура, а 1 июля Дженнер подверг Джеймса вариоляции. Все с волнением ожидали, что у мальчика проявятся симптомы оспы, но, как и предсказывал Дженнер, у испытуемого не отмечалось ни малейших признаков заболевания. Впервые в истории Дженнеру удалось безоговорочно доказать, что прививка коровьей оспы — заболевания, протекающего у людей в очень легкой форме, — защищает здорового человека от натуральной оспы и что никаких проблем с передачей коровьей оспы от человека человеку не существует.

Проведенный эксперимент оказался удачным и впечатляющим, и Дженнер продолжил свои опыты. Он предусмотрительно взял жидкость из безобидных пустул, развившихся на руке Джеймса после прививки коровьей оспы. Второй группе больных Дженнер проводил прививки каплями жидкости из пустул Джеймса; когда у этих больных развились пустулы коровьей оспы, он взял жидкость и из них, а потом использовал ее для вакцинации третьей группы больных, и так далее. Таким образом, ему удалось вакцинировать восемь детей в возрасте от 11 месяцев до восьми лет. Позже двум была сделана вариоляция, давшая отрицательные результаты. Еще одному ребенку сделали вариоляцию без предшествующей прививки коровьей оспы, и у малыша развилась оспоподобная реакция, что указывало на адекватность материала, использованного при всех вариоляциях. Реакция на прививку коровьей оспы развилась у семи из восьми детей.

После этого Дженнер подготовил статью о своем эксперименте. Воспользовавшись поездкой в Лондон, он лично передал эту статью сэру Джозефу Бэнксу, президенту Королевского общества, для публикации в журнале Philosophical Transactions. Однако сэр Джозеф отклонил ее. Он заявил, что необходимо описать больше случаев и что Дженнеру не следовало бы рисковать своей репутацией, представляя научному обществу информацию, столь противоречащую общепринятым воззрениям.

Когда Дженнеру удалось накопить еще несколько случаев, он снова отправился в Лондон и принялся вносить добавления в рукопись. В результате получился семидесятипятистраничный труд. Это уже была книга, которую Дженнер издал за свой счет. Ее публикация ознаменовала рождение единственного метода, придуманного к настоящему времени наукой, чтобы предупредить развитие инфекционных болезней — будь то бешенство, бубонная чума или полиомиелит.

Далеко опередив свое время, Дженнер высказал предположение, что возбудителем коровьей оспы является некий «вирус» — это латинское слово использовалось в английском языке примерно с 1590 года для обозначения ядов.

Победа над оспой принесла Дженнеру славу, кроме того, у него появился шанс стать богатым человеком. Но деньги его не интересовали. Когда его друг Генри Клайн, возглавлявший хирургическое отделение в больнице Святого Фомы, где уже начали делать прививки, предложил ему сто тысяч фунтов в год за то, чтобы тот перенес свою практику в Лондон, Дженнер отказался: в письме Клайну он написал, что средств на жизнь ему хватает и что он поклялся никогда не предпринимать попыток обогатиться за счет своих открытий.

Но прием пациентов теперь приносил Дженнеру очень мало денег. Ситуация становилась по-настоящему серьезной: сумма его долгов превысила 12 тысяч фунтов — огромная цифра по тем временам. Теперь Дженнер понял, как ошибся, сказав Клайну, что не нуждается в деньгах. Тогда Дженнер и его сторонники решили обратиться с петицией в британский парламент и попросить его членов выделить Дженнеру вознаграждение для компенсации расходов, которые он понес, разрабатывая метод вакцинации. Палата общин приняла петицию, король дал свое принципиальное согласие, и в течение месяца комитет палаты изучал обстоятельства дела. В конце концов палата согласилась выделить Дженнеру десять тысяч фунтов, но это не решило его финансовых проблем.

После выхода в свет оригинального труда Дженнера терапевты и хирурги Лондона и Глостершира начали активно вакцинировать своих пациентов, вскоре этот метод стали применять и в других частях Британской империи, а затем он триумфально прошествовал по странам Европы и Америки.

В 1802 году было создано Королевское Дженнеровское общество. Как следует из названия, Общество находилось под патронатом короля и королевы, королевские дети стали его вице-патронами, а всего в руководство Общества вошли пятьдесят самых влиятельных людей Великобритании. Общество издавало научные работы и оплачивало вакцинацию бедняков.

Но без постоянных личных усилий Дженнера и проявленных им в последующие годы блестящих качеств политика вакцинация не утвердилась бы в медицинской практике. Он по-прежнему боролся за свое детище, с горечью отмечая упрочение позиций тех врачей, хирургов и фармацевтов, которые отвергали вакцинацию. Под их влиянием все меньше людей подвергались вакцинации и все больше — вариоляции. В результате в 1805 году в Лондоне от оспы умерли более восьми тысяч человек. А Дженнер неустанно писал письма в защиту вакцинации.

Тем временем информация о бедственном финансовом положении Дженнера дошла до самых удаленных уголков планеты. В Индии граждане Калькутты собрали для него четыре тысячи фунтов, Бомбей направил две тысячи, а президент Мадраса — 1383 фунта. Наконец, 29 июля 1807 года парламент проголосовал за выделение Эдварду Дженнеру гранта в размере двадцати тысяч фунтов стерлингов.

В 1809 году, в возрасте шестидесяти лет, Дженнер решил «уйти на покой», хотя практику он не оставлял до 1822 года и исполнял обязанности мирового судьи в Беркли.

Умер Дженнер 26 января 1823 года.

Самым известным продолжателем работ Дженнера стал Луи Пастер, который ввел термин «вакцина», от латинского слова vacca — корова, именно в честь Эдварда Дженнера. В 1880 году Пастер нашел способ предохранения от заразных заболеваний введением ослабленных возбудителей, который оказался применимым ко многим инфекционным болезням.

источник

как раз в августе у коров она у нас бывает

точно, у меня у одной в конце августа такое было на сосках. Прошло само за неделю. Тоже корочки потом отколупливал. Мне ничего не передалось, хотя на руках постоянно какие-то ссадины.

Трещинки на коже сосков,как впрочем и у людей на руках говорят о плохой устойчивости эпидермиса к неблагоприятным факторам внешней среды.Не исключена роль в этом процессе стационарной микрофлоры,которая пользуется этим моментом.Поэтому,если есть время и желание,можно сделать соскобы и засевы,чтобы узнать паразитов в лицо.

По поводу оспы, у коров это другой вид оспы, ее еще называют, если память не изменяет лжеоспа или что-то в этом духе, у меня в этом году на запястье правой руки были 2 красных пятна, как комары накусали, только крупнее и чесались сильно. Но вот если мозоль или порез, тогда может быть страшилка, несколько лет назад у знакомого так было, набил мозоли на картошке, корову доил, как раз в августе у коров она у нас бывает, в итоге на обеих руках хирург делал надрезы, на одной срезал пятно, на другой с гноем было.

Как я поняла из описаний. Когда то давно оспа скота мутировала и появилась черная оспа. Смертельная для людей. А коровы и пр продолжали болеть своей в легкой форме. И было замечено, что доярки иногда заражаются оспой от коров, но легко переносят. Несколько звочек и все. А потом не заболевают черной оспой. Так была придумана вакцина от оспы. В 1979 черная оспа была полность уничтожена. В СССР с 1978-1982 полность перестали прививать от оспы. Я родилась в 1977 и еще была привита, есть шрамик на плече. Филипп 1960 г и тоже должен был быть привит. А Денис 1980, возможно уже не был. По логике привитые не должны и от коров заражаться, а не привитые могут и будут переносить в такой форме. Получается такая вот прививка по неволе.

Читайте также: Прививка от оспы русские

у меня в этом году на запястье правой руки были 2 красных пятна, как комары накусали, только крупнее и чесались сильно. Но вот если мозоль или порез, тогда может быть страшилка, несколько лет назад у знакомого так было, набил мозоли на картошке, корову доил, как раз в августе у коров она у нас бывает, в итоге на обеих руках хирург делал надрезы, на одной срезал пятно, на другой с гноем было.

Мне ничего не передалось, хотя на руках постоянно какие-то ссадины.

ЛЕЙКОЗ У КОРОВЫ ЧТО ДЕЛАТЬ?

Наши веты присылают депешу в которой сказано что корову нужно срочно убрать со двора.
Тоесть на убой во избежании заражения других коров.

ЛЕЙКОЗ У КОРОВЫ ЧТО ДЕЛАТЬ?

Прежде всего изолировать эту корову от других коров(если она не одна), в стадо тоже запрещено гонять! И только на убой!! Хотя можно попробовать сдать повторно кровь, но это борьба с ветряными мельницами, только 1% из всех результатов может быть отрицательным!! Я Вам только сочувствую!!

Добрый всем день простите, что сразу не поздоровалась, зовут меня Ирина, моя история такая. В марте месяце мне загорелось приобрести корову, поговорили с мужем и решили что купим. Поехали смотреть по объявлениям что продают и какая цена посмотрели несколько штук и выбрали стельную привезли домой, так у меня появилась Ночка. Она была в запуске, и на протяжении 1,5 месяца мы с ней привыкали друг к другу. Отелилась она 10 мая отел прошел хорошо на наших глазах, принесла она нам бычка назвали его Добрыня. Первые дни корову доил муж так ка ее нужно хорошо выдаивать, а у меня опыта ну совсем никакого, через несколько дней я стала доить сама, радости не было предела не могли дождаться когда пройдет молозийный период. Молоко у нее оказалось хорошее, жирное, вкуснятина, дает правда немного 10 11л но мне сказали что у второтелок это нормально т.к зуборон у коровы. А в июне месяце мы поехали в район покупать бычка и я увидела там корову которую тоже продавали, она была больна маститом на две доли оно как камень хозяйка сказала, что это ушиб помажете мазью специальной и все пройдет, взяли мы ее мне ее было очень жаль. Привезли домой, и начала я набираться опыта в ветеринарии. Сдали молоко на анализ оказалось, что у нее золотистый стафилакок. Прописали нам лечение вет препаратымы приобрели быстро и мы ее вылечили, зовут ее Красота. Стоит она придойке хорошо, но туговата и жирность у молока маленькая в трехлитровой банке сантиметра 3 всего сливок, а у Ночки жирность очень хорошая сантиметров 10. Анализы в сентябре сдали и вот сегодня такие плохие новости, что у Ночки лейкоз, она моя первая корова, она мне очень нравится, и клиенты молоко только от нее берут. Завтра позвоню ветеринарам может быть это ошибка.

источник

Эпидемия гриппа в России и вспышка лихорадки Зика в Америке (эту болезнь уже сравнили с Эболой) снова заставили врачей говорить о важности прививок — применения вакцин для выработки иммунитета от опасных болезней. Но даже сейчас невозможно скрыть, что путь к новым вакцинам изобилует случайностями и корректируется человеческими слабостями и страстями. Так происходит сейчас, так было и раньше — «Лента.ру» вспоминает малоизвестные и скандальные эпизоды из истории вакцинации.

Путь человечества к прививкам начался с черной оспы. Эта болезнь преследовала людей многие тысячелетия — она была уже в древнем Египте и Китае. Оспа вызывает лихорадку, рвоту, боль в костях. Все тело покрывается сыпью. Почти треть больных умирает, у выживших остаются рубцы на коже (оспины) на всю жизнь. В средневековой Европе заболеваемость оспой приобрела тотальный характер.

Однако еще в древности заметили: переболевшие оспой больше ее не подхватывают (или, по крайне мере, она приносит им лишь небольшое недомогание). Неизвестно, кому впервые пришла в голову идея втирать в ранку на руке здорового человека оспенный гной из созревшейпустулы больного — и как удалось убедить проверить этот метод (вариоляцию, или инокуляцию) в действии. Но додумались до этого в разных местах — Китае, Индии, Западной Африке, Сибири, Скандинавии. (В Китае, правда, предпочитали обмакивать в гное шарик из ваты, а потом втыкать его в нос).

А вот современная вакцинация зародилась на Кавказе. Черкесские женщины проделывали вариоляцию над своими дочерями, когда тем было шесть месяцев от роду — чтобы оспенные рубцы не обезобразили их уже в девичестве. Неясно, в какой степени это было заботой о здоровье и в какой — способом повысить ценность девочек, которых сотни лет продавали в турецкие и персидские гаремы.

Однако работорговля с Кавказом имела одно положительное последствие для мировой медицины: стамбульские турки к концу XVII века переняли у черкесов их полезный обычай. Инокуляция давала лишь два-три процента летальных исходов — вдесятеро меньше, чем при обычном течении болезни!

Но как этот метод попал в Европу? В 1716 году леди Мэри Уортли Монтегю, дочь герцога и звезда лондонского высшего света, заразилась оспой. Болезнь ее пощадила, но обезобразила лицо — леди покинула Лондон и отправилась в Стамбул, куда ее мужа назначили послом.

Узнав о вариоляции от местных женщин, в 1718 году Уортли Монтегю уговорила посольского врача привить от оспы ее пятилетнего сына Эдварда (несмотря на возражения священника, страшившегося «магометанской» процедуры). Мальчик приобрел иммунитет, а британская леди твердо вознамерилась ввести новую медицинскую технологию в родной стране.

В том же 1718 году в Америке проповедник Коттон Мэзер (один из идеологов салемской охоты на ведьм) разговорился со своим рабом Онесимусом об оспе. Африканец показал шрам на руке и рассказал Мэзеру об операции, которая навсегда спасла его от заражения.

Шанс донести до масс свое открытие проповеднику представился в 1721 году, когда в бостонской гавани бросил якорь корабль с больными моряками. Мэзер собрал врачей Бостона и посоветовал немедленно привить горожан. Всю весну и лето он писал трактаты и письма, читал проповеди о высокоморальности и безопасности инокуляции.

Однако призывы бороться с ведьмами из уст Мэзера имели больше успеха, чем проповедь прививок. Народ сомневался в безвредности нового средства, а особо верующих возмутила мысль о том, что человек вмешивается в божественный замысел поразить грешника болезнью. Профессиональные врачи негодовали: какой-то священнослужитель лезет в научный (светский!) процесс лечения со своими изуверскими экспериментами.

Среди докторов Мэзер смог убедить только одного — Забдиэль Бойльстон привил своего сына и двух рабов. После успешного исхода он начал прививать бостонцев, обратившись к помощи африканских рабов, которые проводили вариоляцию на своей родине.

Тем временем эпидемия набирала обороты: к октябрю слегла почти треть бостонцев. Боульстон и Мэзер привили всех, кого смогли уговорить — но горожане их же и обвинили в неуправляемом распространении эпидемии. Однажды ночью в окно спальни Мэзера влетела граната. К счастью, одна из половинок расколовшейся на две части бомбы загасила фитиль. Мэзер прочитал на бумажке, привязанной к фитилю: «КОТТОН МЭЗЕР, ах ты пес, черт тебя подери; я тебя вот этим привью, вот тебе оспа».

Защищая свой метод, Мэзер и Бойльстон собрали поразительно точную для XVIII века медицинскую статистику: по их данным, умерло лишь два процента привитых, тогда как среди остальных бостонцев смертность составила 14,8 процента.

Прививание американцев (1871). Изображение: Mary Evans Picture Library / Globallookpress.com

Тем временем в Англии леди Монтегю сделала прививку своей дочке — чтобы доказать врачам действенность инокуляции. После этого король приказал провести клинические испытания на заключенных Ньюгейтской тюрьмы (выживших добровольцев обещали освободить). После успешного опыта врачи переключились на детей-сирот. Когда и те приобрели иммунитет к оспе, доктора поднялись вверх по социальной лестнице, привив дочерей принца Уэльского.

Только тогда инокуляция стала распространяться в Великобритании. Но в Европе она все еще считалась островным безумством англичан. Лишь после смерти Людовика XV от оспы в 1774 году внук монарха (будущий Людовик XVI) согласился на процедуру. Инокуляция помогла: жизнь короля оборвала не оспа, а гильотина.

В конце того же XVIII века было создано более эффективное средство —вакцинация. В том, опять же, заслуга народной медицины: молодой врач Эдвард Дженнер заметил, что доярки в графстве Глостершир почти не болеют оспой. Наблюдая за случаями заболеваний оспой людей и животных, Дженнер постепенно пришел к мысли, что можно искусственно заражать человека именно коровьей оспой, и так спасать его от натуральной.

В 1796 году Дженнер привил коровью оспу восьмилетнему Джеймсу Фиппсу. Когда мальчик оправился от последствий, Дженнер инокулировал его настоящей оспой — и Фипс не заболел. Однако британское научное сообщество скептически приняло выводы Дженнера — признание к медику пришло лишь в начале XIX века. Кстати, именно ему мы обязаны термином «вакцинация» (vaccinia по-латыни — коровья оспа). Сейчас вакциной называют любое лекарственное средство, придающее организму иммунитет от болезни: обычно вакцины получают из выращенных в лабораторных условиях вирусов.

История Дженнера изложена во всех учебниках. Но не все знают, что он не первый и не единственный придумал прививать коровью оспу. За пять лет до Дженнера эту процедуру провел Петер Плетт из Шлезвиг-Гольштейна (также после общения с доярками). Он сообщил о своем опыте профессорам из местного университета, но те его проигнорировали. Плетт умер в безвестности в 1820 году — сейчас его имя известно только специалистам.

Но Плетт был человеком образованным. Вакцинацию же придумывали и самые простые люди: например, в 1774 году фермер Бенджамен Джести из Дорсета привил коровью оспу своей жене и детям (с помощью швейной иглы) — чтобы защитить их от эпидемии. Потомки узнали об этом из надписи, высеченной на могиле Джести. «Это прямой и честный человек; был он первым (насколько известно), кто привил коровью оспу путем инокуляции, и кто благодаря великой силе духа провел эксперимент над своей женой и двумя сыновьями в году 1774-м».

Дженнер прививает восьмилетнего Фиппса. Изображение: Mary Evans Picture Library / Globallookpress.com

В конечном счете именно доярок и владельцев молочных ферм Европы стоит благодарить за изобретение вакцины от оспы. Но почему же честь открытия досталась Эдварду Дженнеру?

Он не первым заметил связь между болезнью коров и иммунитетом к черной оспе, не первым реализовал это на практике — зато именно он привлек внимание научного сообщества к вакцинации и потратил годы на то, чтобы убедить ученых в действенности этой процедуры. Как заметил викторианский статистик и антрополог Фрэнсис Гальтон, «в науке признание заслуг достается тому, кто убедит мир, а не человеку, которому впервые в голову пришла новая идея».

источник

Найти средства, которые бы надежно защищали от смертельно опасных заболеваний, — давняя мечта человечества. Самыми удачными оказались опыты медиков с поиском защиты против натуральной оспы. Именно они легли в основу вакцинации. Фото: James Gathany/CDC

14 мая 2008 года исполняется 312 лет с одного знаменательного события не только в медицине, но и в мировой истории: 14 мая 1796 года английский врач и исследователь Эдвард Дженнер ( Edward Jenner , 1749–1823) провёл первую процедуру, которая впоследствии совершит революцию в медицине, открыв новое профилактическое направление. Речь идет о вакцинации против натуральной оспы. У этой болезни необычная судьба. Десятки тысяч лет она собирала с человечества кровавую дань, унеся миллионы жизней. А в XX веке буквально за 13–15 лет её стерли с лица земли и оставили лишь два коллекционных образца.

Натуральная оспа (Variola vera) относится к особо опасным острым вирусным инфекциям . Характерные её признаки общая интоксикация, лихорадка и специфическая сыпь, состоящая из пузырьков. Пузырьки имеют обыкновение сливаться, затем подсыхать и заживать, оставляя после себя обезображивающие рубцы — оспины. Правда, до момента высыпания клиническая картина очень напоминает грипп, что затрудняет диагностику.

Инкубационный период оспы составляет 10–12 дней от момента заражения. В первые дни болезни температура тела быстро повышается до , больного знобит, тошнит, развиваются боли в животе, мышцах поясницы и крестце. С четвёртого дня болезни состояние пациента несколько улучшается, и появляется оспенная экзантема — так медики называют сыпь. Сначала она возникает на лице, затем на туловище, и только потом перебирается на конечности. пятна быстро превращаются в папулы цвета. В центре папул через 2–3 дня появляются пузырьки (везикулы). На слизистых оболочках сыпь представлена эрозиями и язвочками. Спустя неделю состояние больного резко ухудшается, идет вторая волна лихорадки (температура тела достигает 40 °С), а сыпь нагнаивается. На данном этапе возможна смерть от инфекционного коллапса. Улучшение начинается только к концу второй недели болезни.

Переболевшим оспой на всю жизнь остаются уродливые напоминания о страшной болезни — на месте подсохших язв образуются рубцы. Фото: CDC/ World Health Organization; Stanley O. Foster M.D., M.P.H.

Геморрагическая, или черная оспа — самая тяжелая клиническая форма заболевания. Многочисленные кровоизлияния во внутренние органы и кожу быстро приводят к гибели заболевшего. Встречаются также легкие формы с кратковременной лихорадкой без сыпи (или с кратковременной локальной сыпью). Переболевшие получают стойкий пожизненный иммунитет к данной инфекции.

Что же является причиной оспенной напасти, удалось выяснить лишь в конце XIX века. В 1892 году итальянский патолог Джузеппе Гварниери (Giuseppe Guarnieri, 1856–1918), изучая эпителиальные клетки больных оспой, обнаружил в них особые включения, которые были названы тельцами Гварниери. В свете современных представлений можно сказать, что тельца эти были внутриклеточными скоплениями вируса. рассмотреть возбудителя оспы удалось только в 1947 году, с появлением электронной микроскопии. Выяснилось, что вирус размером около 250 мкм имеет форму вытянутого прямоугольного параллелепипеда с закруглёнными углами. Кроме того, он обладает сложной внутренней структурой и оболочкой. Доказан также газообмен вируса, то есть его способность «дышать». Единственное, к чему неустойчив вирус, — это температура. Он быстро погибает даже в комнатных условиях. Однако внутри чешуек вирус способен сохраняться годами, переходя в состав пыли и распространяясь таким образом.

Сегодня люди знают возбудителей оспы «в лицо», ими оказались разновидности ортопоксвируса — Orthopoxvirus variola major, который вызывает так называемую «большую оспу» с летальностью до 30–50%, и Orthopoxvirus variola minor, вызывающий оспу с более лёгким течением и летальностью всего около 1%.

Хотя возбудитель натуральной оспы патогенен для большинства животных (нередки, например, случаи коровьей или обезьяньей оспы), вирус считается чисто человеческим. И заболевания млекопитающих — лишь следствие контакта с ними человека.

Больной оспой заразен для окружающих в течение всей болезни — от скрытого периода до момента отпадения всех корочек. Именно это обстоятельство вкупе с ее способностью долго сохраняться в пыли и переноситься по воздуху и превратили натуральную оспу в натуральный кошмар человечества.

Историки полагают, что человечество познакомилось с натуральной оспой за 10 тысяч лет до нашей эры. Родиной инфекции считают Древний Китай и Азию, именно в древнеиндийских и древнекитайских трактатах встречаются первые описания не только самой болезни, но и попыток бороться с ней. Знали о болезни и в Древнем Египте, болезнь не щадила ни простых жителей, ни «живых богов». Так, египетский фараон Рамзес V умер от оспы, предположительно в 1160 году На его мумии были обнаружены характерные следы этого заболевания .

Статуя из дерева бога оспы Сапоне — одного из наиболее почитаемых богов нигерийского племени йоруба. Фото: James Gathany/CDC/ Global Health Odyssey

По мере увеличения контактов между древними государствами оспа стала перемещаться через Малую Азию в сторону Европы. Первой среди европейских цивилизаций на пути болезни оказалась Древняя Греция. В частности, знаменитая «афинская чума», сократившая в 430–426 годах население на треть, по мнению некоторых ученых, вполне могла быть эпидемией натуральной оспы. Справедливости ради отметим, что существуют также версии о бубонной чуме, брюшном тифе и даже кори.

В 165–180 годах оспа прошлась по Римской империи, к 251–266 годам подобралась к Кипру, затем вернулась обратно в Индию, и до XV века о ней встречаются лишь отрывочные сведения. Зато с конца XV века болезнь прочно закрепилась в Западной Европе.

Большинство историков считает, что в Новый Свет оспу завезли в начале XVI века испанские конкистадоры, начиная с Эрнана Кортеса ( Hernán Cortés , 1485–1547) и его последователей. Болезни опустошали поселения майя, инков и ацтеков. Эпидемии не стихали и после начала колонизации, в XVIII веке практически ни одного десятилетия не проходило без вспышки оспы на американском континенте.

В XVIII веке в Европе инфекция уносила более четырехсот тысяч жизней ежегодно. В Швеции и Франции от оспы погибал каждый десятый новорожденный. Жертвами натуральной оспы в том же веке пали несколько европейских царствующих монархов, включая императора Священной Римской империи Иосифа I (Joseph I, 1678–1711), Луиса I Испанского ( Luis I , 1707–1724), российского императора Петра II (1715–1730), королеву Швеции Ульрику Элеонору (Ulrika Eleonora, 1688–1741), короля Франции Людовика XV ( Louis XV , 1710–1774).

Досталось от оспы и России. В 1610 году оспа была занесена в Сибирь и практически на 50% сократила население региона. В XVIII веке в России от этой болезни умирал каждый седьмой новорожденный.

В XIX веке во время ф войны 1870–1871 годов разразилась крупнейшая за всю историю Европы эпидемия, унесшая жизни более полумиллиона человек.

К середине XX века, по оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), ежегодно натуральной оспой заболевали около пятидесяти миллионов человек, причем два миллиона из них умирали. Именно тогда болезни была объявлена настоящая война.

Защищаться от оспы пытались ещё врачи Древнего Китая и Древней Индии. В трактатах, датированных примерно годом , описывается один из способов — высушенные корочки больного оспой растираются в порошок и вдуваются в нос или верхние дыхательные пути здорового человека. Идея, в , правильная. Да, некоторые люди переболевали легкой формой оспы и больше никогда ею не заражались, однако в большинстве случаев происходило распространение живого и полного сил вируса, что только усугубляло эпидемиологическую ситуацию.

Вариоляция — то есть попытка вводить здоровому человеку содержимое оспенных пустул больного — получила широкое распространение в Европе в XVIII веке. Нередко в результате процедуры происходило заражение «большой» оспой (смертность от вариоляции достигала 2%), но это был единственный метод хоть обуздать бушевавшие эпидемии.

Иллюстрация из первого издания книги Эдварда Дженнера «Исследование причин и действий коровьей оспы». Иллюстрация: William Skelton/« An inquiry into the causes and effects of the variolae vaccinae» Edward Jenner

Поэтому метод добрался и до Великобритании, где закрепился в качестве единственного способа профилактики в начале XVIII века. Заслуга доктора Дженнера только в том, что он сделал небольшое уточнение в этой процедуре. Будучи человеком талантливым и наблюдательным, он долгое время собирал информацию о заболеваемости оспой в Глостершире, где работал сельским врачом. Дженнер обратил внимание, что доярки не болеют настоящей оспой, сыпь у них ограничивается только областью кистей рук, а легкое недомогание проходит буквально за пару дней. Доктор выяснил, что доярки заражаются оспой от коров, также восприимчивых к этой инфекции. Дженнер сделал логичный вывод — коровья оспа для людей менее опасна. Если использовать для вариоляции материал не от больных людей, а от больных коров, можно снизить число осложнений и увеличить эффективность профилактики.

Подтвердить эту догадку было можно только экспериментальным путём. Рискованный опыт состоялся 14 мая 1796 года в Беркли. Восьмилетнему мальчику Джеймсу Фиппсу (James Phipps) Дженнер ввёл в царапину на плече жидкость из пузырька на руке больной коровьей оспой доярки. У Джеймса наблюдалось лишь легкое недомогание, которое прошло за пару дней. 1 июля того же года Дженнер решается на отчаянный шаг. Он пытается заразить мальчика настоящей «большой» оспой. Однако у Джеймса развился стойкий иммунитет к одной из самых страшных инфекций в истории человечества. Обрадованный таким исходом врач начинает прививать жителей Беркли и окрестностей. Метод Дженнера получил название вакцинация (от латинского vacca — корова).

Впрочем, эффективность и безопасность вакцинации ещё надо было доказать всему научному медицинскому миру. Это оказалось не так просто. Лондонское королевское общество ( The Royal Society of London for the Improvement of Natural Knowledge ) в 1797 году отказалось публиковать многостраничный труд доктора «Исследование причин и действий коровьей оспы», где был обобщен его опыт по профилактике. Ему пришлось печатать работу за свой счёт. Против Дженнера восстало и духовенство, идея привнесения человеку коровьего показалась священникам на редкость кощунственной.

Травля продолжалась несколько лет, публиковались карикатуры и памфлеты, где рассказывалось о том, что вакцинированные дети начинают ползать на четвереньках, мычать и есть траву. Дженнеру пришлось ещё 12 лет доказывать свою правоту. Официальное признание метод получил только в 1808 году, а массовая вакцинация началась только после эпидемии 1840–1843 годов.

В России же закон об обязательной вакцинации появился лишь в советский период — в 1919 году. Справиться с оспой в СССР удалось только к 1936 году. Прививка для новорожденных и две ревакцинации в более позднем возрасте надолго стали профилактическим стандартом отечественной медицины.

Прошло немало лет, прежде чем метод профилактики натуральной оспы, предложенный Дженнером, был признан. Появлялось множество карикатур, на которых изображались люди с коровьими частями тела, — использование для вакцинации материала животного вызывало негодование. Иллюстрация: James Gillray из архива Библиотеки Конгресса США

Развитые страны к середине XX века избавились от натуральной оспы — появление новых поколений вакцин свело к минимуму возможность осложнений. Исследования, проведенные в Европе в и годах, показали, что оспенная вакцина дает достаточно устойчивый иммунитет против всех вирусов рода ортопоксвирус. Среди людей, вакцинированных 10 лет назад, смертность от оспы составляла 1,3%. Среди непривитых в то время погибали почти 52% заболевших.

Впервые предложение об объединении усилий мирового сообщества по искоренению натуральной оспы прозвучало из уст министра здравоохранения СССР Виктора Жданова на Генеральной ассамблее ВОЗ в 1958 году. Инициатива была одобрена в 1959 году, и началась планомерная работа.

Усилия стоили ВОЗ 2,4 миллиона долларов в год (гигантская сумма для 19 годов), но результаты не заставили ждать. Последняя вспышка натуральной оспы в Европе была зарегистрирована в 1972 году в югославском Косово среди , вернувшихся после хаджа в Мекку. Из 175 заболевших 35 человек умерли. Сообщение о последнем эндемическом случае натуральной оспы поступило из Сомали в 1977 году. Страны мира стали постепенно отказываться от обязательного поголовного оспопрививания.

8 мая 1980 года XXXIII Генеральная ассамблея ООН заявила о полной победе человечества над страшным заболеванием.

В 1980 году было объявлено о победе людей над натуральной оспой. Остались лишь коллекционные образцы вируса, они хранятся в Атланте и Новосибирске. При работе с ними учёные крайне осторожны, нельзя позволить вирусу вырваться за пределы лабораторий, ведь у большинства людей иммунитета к нему уже нет. Фото: CDC

На этом историю натуральной оспы можно было бы и закончить. К 2002 году ВОЗ намеревалась полностью уничтожить в лабораториях последние, так называемые коллекционные штаммы. Один из них — в Центре по контролю и предотвращению заболеваний ( Centers for Disease Control and Prevention ) в американской Атланте, второй — в Государственном научном центре вирусологии и биотехнологии «Вектор» в Новосибирске. Но тут в США случились известные события 2001 года. После рассылки по почте спор сибирской язвы врачи и политики разом заговорили об угрозе биотерроризма. Среди возможных биологических агентов называлась и натуральная оспа — иммунитета к ней нет уже у большинства людей.

Впрочем, использование оспы в качестве оружия — идея не такая новая, и принадлежит она вовсе не , а вполне цивилизованным британцам. И этот случай считается первым задокументированным применением биологического оружия.

1763 год. Новый Свет. Только что закончилась ф война. Британцы при поддержке своих колоний разнесли в пух и прах французов с их . Войска генерала Джеффри Амхерста ( Jeffery Amherst , 1717–1797) брошены на подавление восстания Понтиака — взбунтовалось коренное население в районе Великих Озер. Во время осады Форт Питта полковник Генри Букет (Henry Bouquet, 1719–1765) подает генералу идею — использовать одеяла, которыми укрывали больных натуральной оспой, в качестве «подарка» индейцам. Задумка удалась, среди индейцев разразилась эпидемия с большим количеством жертв, военная мощь повстанцев была подорвана.

Во время Второй мировой войны с натуральной оспой и некоторыми другими возбудителями экспериментировала специальная японская воинская часть № 731, дислоцировавшаяся в Китае. Правда, на практике была использована только бубонная чума.

Угроза биотерроризма в XXI веке заставила вернуться к разработкам новых поколений оспенных вакцин. Необходимость таких исследований связана с высокой реактогенностью препаратов — неразведенная вакцина почти у 95% привитых вызывала ту или иную реакцию .

Между тем, в 2002 году в США возобновились прививки для военнослужащих, в первую очередь для тех, кто проходил службу в Ираке. Для вакцинации в основном использовались старые запасы иммунопрепаратов, изготовленных ещё в 19 годах. Примеру Америки последовали Великобритания и Австралия. В 2003 о возможности возобновления оспопрививания для отдельных групп риска заявили и российские службы.

В том же 2003 году в сентябрьском номере журнале Nature Medicine была опубликована статья группы исследователей из Университета здравоохранения и науки Орегона ( Oregon Health & Science University ) под руководством доктора Марка Слифка ( Mark Slifka ). В ней, в частности, утверждалось, что иммунитет к натуральной оспе оказался куда более стойким, чем считали медики. Из трёхсот обследованных человек у 90% обнаружился достаточно мощный антительный ответ на антигены вируса оспы. И при этом самый пожилой участник исследований был привит 75 лет назад.

Впрочем, по наследству иммунитет не передается, те, кто родились после завершения массовых прививочных кампаний, всё равно остаются незащищенными перед лицом пусть даже и теоретической угрозы. И натуральную оспу изучают студенты всех медицинских вузов. Одно дело — всем миром победить инфекцию. И совсем другое — не дать ей вернуться. Неизвестно ещё, что сложнее.

источник

Летом 1978 года зафиксирован последний известный случай оспы, который унес жизнь 40-летней Дженет Паркер, медицинского фотографа. Каким же же образом болезнь, которая в то время считалась искорененной по всему миру, вспыхнула во втором крупнейшем городе Великобритании?

11 августа 1978 Дженет Паркер почувствовала, что ей плохо.

В последующие несколько дней состояние госпожи Паркер — медицинского фотографа с кафедры анатомии медицинского факультета Бирмингемского университета — резко ухудшилось. На спине, руках, ногах и лице появились невыразительные красные пятна.

Вызвали врача, который диагностировал ветрянку.

Впрочем, мать миссис Паркер Гильда Виткомб не поверила врачу. Ее дочь перенесла ветрянку в раннем детстве, а большие волдыри, которые появлялись у нее на теле были совсем другие.

Лучше ей не становилось, и 20 августа женщину госпитализировали в инфекционную больницу Кэтрин де Барнс, что в Солигалли.

К тому времени госпожа Паркер настолько ослабла, что не могла даже стоять на ногах без помощи.

«Помню, я подумала, что выглядит она очень плохо. Сыпь была ужасной», — вспоминает профессор Дебора Симмонз, которая первой из медперсонала осмотрела миссис Паркер.

«Тогда считалось, что оспы в мире уже нет».

Только после детального осмотра в истории болезни Джанет появилось страшное слово «вариола» — научное название оспы. Вскоре худшие страхи врача подтвердились.

Натуральная оспа, последний случай которой был зафиксирован в 1977 году в Сомали, вдруг вернулась.

Эта болезнь знакома человечеству уже тысячи лет и внушала страх по всему миру, убивая около трети инфицированных.

Электронная микрофотография вируса оспы

Только в ХХ веке от нее умерло около 300 млн человек.

У тех, кто переболел и выжил, обычно оставались на коже отметины — оспины.

Для устранения болезни провели мировую кампанию по вакцинации, возглавляемую Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), и по состоянию на начало 1970-х гг. Оспа случалась очень редко.

В 1978 году ВОЗ как раз собиралась официально провозгласить, что оспы в мире больше нет.

Английские дети во время вакцинации от оспы в 1962 году

И где ее никак не ожидали, так это в Великобритании. В течение пяти лет до случая с Паркер здесь никто не болел оспой. Поэтому новость о возвращении этой болезни вызвала сильный международный резонанс.

«Это был шок. Оспу почти провозгласили побежденой — было уже известно о таких планах», — говорит профессор Аласдер Геддес, который в то время был консультантом по инфекционным заболеваниям в больнице Восточного Бирмингема.

«Этой болезни очень боялись. Не только в Бирмингеме, но и в правительстве, и в ВОЗ была паника — неужели оспа вернется?»

Услышав новости из Бирмингема, ВОЗ решила сделать все, чтобы устранить риски. Вместе со СМИ, представители этой организации заполонили город.

«Очень-очень быстро здесь появилась сначала британская, а потом и международная пресса», — говорит Геддес. Это стало «большой международной проблемой».

Профессор Аласдер Геддес работал консультантом по инфекционным болезням в госпитале Бирмингема

«Приехало много чиновников из ВОЗ. Конечно, они были обеспокоены».

«Инкубационный период оспы достаточно длинный — около 12 дней. Поэтому нам пришлось около двух недель волноваться, не появятся ли новые случаи».

Медики взялись за решительные действия — прежде всего, вакцинировали и поместили под карантин ближайших к Джанет людей.

Боясь, что болезнь распространится дальше, чиновники подробно расспросили мужа Джанет — Джозефа Паркера — и его родителей Гильду и Фредерика Виткомб обо всех недавние дела их семьи.

Похожим профилактическим процедурам подвергли всех, кто имел контакт с миссис Паркер — сантехника, который приходил чинить ей умывальник, персонал больницы, больничного капеллана и врачей амбулатории, которые консультировали ее еще до госпитализации.

По состоянию на 28 августа, только через две недели после того, как у Джанет Паркер появились признаки болезни, более 500 человек получили экстренную вакцинацию.

И у всех на уме был один вопрос: как она заразилась?

В то время на медицинском факультете Бирмингемского университета (где работала госпожа Паркер) действовала лаборатория по исследованию оспы — одна из немногих, уполномоченных ВОЗ. Начальником лаборатории был профессор Генри Бедсон.

В тот же вечер, когда у миссис Паркер диагностировали оспу, профессор Бедсон помогал профессору Геддесу исследовать ее анализы.

«Генри, что ты там видишь? — спросил я, но он не ответил, — вспоминает Аласдер Геддес. — Тогда я легонько отодвинул его от микроскопа и заглянул туда сам. Я увидел крошечные кирпичики — типичный вид вируса оспы».

Профессор Генри Бедсон, который возглавлял лабораторию оспы в медицинской школе, был «крайне подавленным» из-за вспышки оспы

«Генри был в ужасе, ведь не оставалось сомнений, что вирус каким-то образом сбежал из лаборатории и заразил Джанет Паркер».

«Думаю, как только он это увидел, так все понял. Он знал, откуда пришел вирус и что будет дальше», — говорит профессор Симмонз.

«При таких обстоятельствах, откуда еще он мог взяться? Была еще теория, что вирус проник в вентиляционную систему, но если так, почему заболела только одна женщина?»

Все взгляды сошлись на профессоре Бедсоне, говорит профессор Марк Поллен, автор книги «Последние дни оспы: бирмингемская трагедия».

49-летний профессор — всемирно признанный эксперт по оспе — чувствовал себя «крайне подавленно».

«Журналисты ходили толпой, а под домом Бедсона разбили лагерь. Но он был настоящим героем — старался, как только мог, чтобы освободить мир от оспы», — говорит профессор Поллен.

Время шло, госпожа Паркер оставалась в изоляции, но его состояние постепенно ухудшалось.

План лаборатории Бедсона. А-лаборатория оспы, В-лаборатория животной оспы, С-лаборатория культуры тканей, Е-коридор, D-люки для внутреннего пользования. Стрелками обозначены вытяжные шкафы. Размер лаборатории 9.5 метров в ширину.

Она почти ослепла на оба глаза из-за язв, а кроме того, врачи диагностировали у нее почечную недостаточность.

Со временем развилось еще и воспаление легких, и миссис Паркер перестала говорить.

5 сентября, когда она была в больнице, умер ее 77-летний отец Фредерик. Причиной смерти стал сердечный приступ, очевидно вызванный переживаниями за больную дочь. Впрочем, поскольку он был на карантине, аутопсии не проводили, боясь заражения оспой.

Узнав об этой первой, хотя косвенное жертве оспы, профессор Бедсон на следующий день пошел в кладовую своего дома в бирмингемском пригороде Гарборн и покончил с собой.

Он оставил записку с такими словами: «Мне жаль, что я обманул доверие, с которым мои друзья и коллеги относились ко мне и моей работе».

В 1977 году ВОЗ отклонила прошение Бедсона об использовании его лаборатории в исследовании и хранении вируса оспы.

До этого, в 1966 году, в этой же лаборатории произошла аналогичная вспышка. Медицинский фотограф Тони Макленнан, работавший в тех же помещениях, что и Паркер заразился оспой в мягкой форме, которая не была диагностирована в течении по меньшей мере восьми недель и не меньше двенадцати человек заразились от него,так как он не был в карантине.

Правительство немедленно начало расследование заражения Паркер. Случай был рассмотрен в парламенте, что привело к радикальным изменениям в изучении опасных патогенов в Великобритании. На университет было заведено уголовное дело по нарушению законодательства в области здравоохранения и безопасности.

Пятью днями после самоубийста Бедсона, 11 сентября в 3 часа. 50 мин. умерла Джанет Паркер.

Джанет Паркер изолировали в специальном госпитале, где она умерла

Болезнь унесла свою последнюю жертву.

У матери миссис Паркер были «очень слабые проявления оспы» (словами профессора Геддеса), и 22 сентября её выписали из больницы здоровой.

Она не попала на похороны ни мужа, ни дочери.

16 октября 1978 Бирмингем объявили «свободным от оспы»; однако никто так и не дал исчерпывающего ответа на вопрос о том, как Джанет Паркер заразилась.

В октября 1979 года трое судей магистратского суда Бирмингема закрыли дело о том, что персонал Бирмингемского университета якобы нарушил «Закон о безопасности на рабочем месте» — «за недостатком улик».

Джозеф Паркер, муж Джанет, после судебного разбирательства, получил 25 тысяч фунтов в качестве компенсации.

Таким образом профессора Бедсона реабилитировали.

В 1980 году по заказу правительства провели еще одно расследование этого дела, выводы которого были опубликованы в «Отчете Шутера» (по фамилии руководителя исследования). Джанет Паркер «несомненно» заразилась оспой в лаборатории, решили ученые.

Рассекреченный отчёт руководителя правительственной комиссии профессора Шутера отмечал, что Бедсон не информировал власти об изменениях в его исследованиях, которые могли повлиять на безопасность. Шутер обнаружил, что Консультативная группа опасных патогенов дважды осматривала лабораторию и разрешила исследования натуральной оспы, несмотря на то, что оборудование лаборатории было далеко от требуемого по закону.

Несколько сотрудников лаборатории не имели специальной подготовки. Бедсон даже позволил выпускнику школы работать с натуральной оспой в качестве стажёра после всего девяти месяцев подготовки. Инспекторы ВОЗ сообщили Бедсону, что оборудование лаборатории не соответствует стандартам ВОЗ, но рекомендовали только изменения в некоторых процедурах.

Бедсон лгал ВОЗ о снижении объёмов работ, хотя с 1973 года объёмы исследований только росли, так как Бедсон старался успеть как можно больше до закрытия лаборатории, после отклонения прошения в 1977 году.

Вирус мог перекинуться на нее одним из трех путей: воздушным через вентиляционную систему, через личный контакт или через контакт с зараженным оборудованием.

По одной из версий Джанет Паркер не была вакцинирована от оспы. В докладе делается вывод, что вероятно миссис Парке была заражена штаммом Абид, названным в честь трёхлетнего пакистанского мальчика, одного из жертв этого штамма.

С этим штаммом активно работали в лаборатории 24 и 25 июля 1978 года. Выращенный вирус поднялся по вентиляционным каналам в комнату отделения анатомии, которая использовалась для телефонных звонков. 25 июля Паркер провела там гораздо больше времени чем обычно, заказывая фотоматериалы, так как приближался конец финансового года.

Однако теория, что вирус распространился через вентиляцию «не казалась вероятной никому из тех, кто владел информацией», говорит профессор Поллен.

«Почему же она умерла, почему болезнь так ее подкосила?» — до сих пор удивляется профессор Симмонз.

Впрочем, она добавляет: «Если 40 лет назад нам не удалось узнать, что именно произошло, сейчас оно уже не прояснится».

Со временем «жизнь вернулась в привычное русло», говорит профессор Симмонз.

Иллюстрация, на которой изображена первая вакцинация от оспы английским физиологом Эдвард Дженнер в 1796 году

До сих пор, вспышек оспы больше не было.

В 1980 году, через два года после смерти госпожи Паркер, чиновники официально заявили, что оспы в мире больше нет. Эта болезнь покорилась медицине.

Это был самый пример того, как весь мир объединился, чтобы преодолеть инфекционную болезнь.

Такое выдающееся достижение стало возможным благодаря сотрудничеству многих стран.

Как говорит профессор Лоуренс Янг с медфакультета Университета Ворика: «Эта болезнь трагически сказывалась на человеческой жизни — разрушала её, вызывала увечья. То, что мы победили оспу и сумели её искоренить, — огромное достижение».

Эдвард Дженнер ввел вакцинацию от оспы в 1796 году

Эдвард Дженнер — английский ученый, живший в XVIII веке. Он разработал первую в мире вакцину — от оспы.

В 1796 году Дженнер заметил, что доярки, которые болели коровью оспу, потом почти никогда не заражались оспой натуральной. Коровья оспа очень похожа на натуральную, но менее опасна.

Тогда он собрал гной из пустул от коровьей оспы на руках одной из доярок и умышленно инфицировал ним маленького мальчика.

Мальчик ненадолго заболел, но потом поправился и выработал устойчивость против заражения как коровьей, так и натуральной оспое. В будущем Дженнер сделал несколько попыток его инфицировать, но безрезультатно.

Итак, Дженнер первым в мире провел вакцинацию от инфекционной болезни.

источник

В издательстве LiveBook вышла книга профессора иммунологии Манчестерского университета Дэвиса Дэниэла «Невероятный иммунитет. Как работает естественная защита вашего организма». Она рассказывает об истории научных открытий и о том, как работает иммунитет человека. Мы решили пересказать для вас самую интересную главу, где речь идёт об изобретении прививок.

Люди делали прививки ещё до того, как поняли принцип их работы: «Целенаправленное заражение организма с целью его защиты — прививка — применялось в Китае, Индии и некоторых африканских странах намного раньше, чем сложились формальные медицинские процедуры». С научной точки зрения к вопросу подошли только в 1721 году, когда королевская семья Великобритании всерьёз обеспокоилась эпидемией оспы.

Многие приближенные к монарху слышали о народном способе борьбы с болезнью — сегодня мы называем его вакцинацией — но недоумевали, как он работает на практике. Заражённое вещество лучше взять из волдыря? Или, возможно, вредную жидкость лучше получить другим методом? На тот момент врачи уже знали, что оспой болеют только раз в жизни. Поэтому эффективность удачной прививки, благодаря которой можно было бы ликвидировать эпидемию, трудно было переоценить.

Первые прививки сделали преступникам, которые ожидали исполнения смертного приговора

Шесть узников тюрьмы заразили гноем страдавших оспой, и через пару дней у них действительно появились признаки тяжёлой болезни. Эксперимент завершился удачно: нарушители закона очень скоро выздоровели, и 6 сентября 1721 года король Георг I помиловал осужденных: «Их иммунные системы уберегли их сразу от двух казней — от эшафота и от оспы».

Прошло меньше года, как будущие король и королева, а пока принц и принцесса Уэльские, захотели привить своих детей. Об этом стали писать в газетах, и под влиянием авторитетов общественное мнение одобрило новую медицинскую технологию. Однако нашлись и противники вакцинации: например, один лондонский священник пугал верующих, что прививка — страшный грех. Были и другие причины с осторожностью относиться к этому ноу-хау: приблизительно 2% людей умирали после сделанной прививки.

Рецепт хорошей прививки был найден Эдвардом Дженнером. Опыт работы сельским врачом в городе Беркли, Глостершир, помог ему сделать одно важное наблюдение: ни одна доярка не страдает оспой. Дженнер предположил, что более слабая форма этой болезни, которой девушки заражались от коров, делала организм неуязвимым для сильной инфекции.

Прежде чем объявить о своей находке, Дженнер решил проверить гипотезу. 14 мая 1796 года он взял пробу гноя у доярки Сары Нелмз, заразившейся коровьей оспой, и привил этим веществом Джеймза Фиппса, восьмилетнего сына своего садовника. Затем Джеймзу ввели гной пациента, больного обычной оспой, и Джеймз не заболел.

Королевское общество не захотело признать открытие Дженнера: эксперимент требовал участия более чем одного испытуемого. Но доктор не растерялся: через некоторое время он успешно повторил свой опыт на других детях, включая своего одиннадцатимесячного сына.

Через несколько лет друг Эдварда Дженнера подарил название открытию — «вакцина» (слово восходит к латинскому слову «vacca», «корова»). Оспа — это первая инфекция, которую человечество целиком уничтожило к 1980 году.

В 1926 году лондонский доктор Александр Гленни с командой рассматривал воздействие дифтерийного белка на организм. Оказалось, что токсин, введённый испытуемым, вызывал лишь кратковременный эффект. Иммунным клеткам не удавалось на долгое время «запомнить врага в лицо». Однако позже Гленни обнаружил, что если дифтерийный белок чистить с использованием соли алюминия, токсин будет сохраняться на срок достаточный, чтобы иммунный отклик произошёл. Позднее такие вещества, помогающие вакцине качественно работать, стали называть адъювантами (от латинского слова «adiuvare — «помогать»).

В 1989 году перспективный иммунолог Йельского университета Чарльз Джейнуэй бился над решением важной проблемы: прививки работали не всегда. Изучая уже известные эксперименты с вакцинацией, он вернулся к исследованиям доктора Гленни.

Чарльз Джейнуэй не понимал секрет адъюванта — этого волшебного ингредиента, от которого зависит, распознает организм вредные бактерии или нет. Пытаясь узнать, почему адъювант так нужен, он узнал ответ на другой вопрос, гораздо более масштабный.

Джейнуэя не устраивали представления современников об иммунной системе, которая якобы действовала по принципу «свой-чужой», уничтожая все клетки, прибывшие «с другой планеты». Ведь частицы шоколада — как и бактерии, живущие в кишечнике — имеют чужеродное происхождение, однако наш организм не сопротивляется ему (только сила воли после девяти вечера пытается что-то сказать). Учёного также смущало отсутствие интереса к таким, казалось бы, простым механизмам, как реакция организма на порез. Многие воспринимали его как данность. В то время как по-прежнему оставалось непонятным, какие вещества заставляют организм откликаться на угрозу.

На нью-йоркском научном съезде в июне 1989 года Джейнуэй решил озвучить свои тезисы. Его выступление напоминало формат лекции TED: в яркой и лаконичной форме Джейнуэй поделился своими мыслями по поводу механизма активации иммунитета. По мнению исследователя, у иммунной клетки должен был существовать способ, позволяющий ей обнаружить присутствие микроба прежде, чем начать бороться с ним.

Эту функцию как раз и берёт на себя врождённый иммунитет. С помощью специальных «образ-распознающих» рецепторов иммунная клетка способна «заметить» в окружающей среде определённые структуры. Они характерны именно для микробов и практически не меняются при мутациях. При обнаружении этих структур (и именно их имитирует адъювант) запускается иммунный ответ.

Однако речь Джейнуэя не имела успеха, потому что его гипотезе пока не было доказательств.

Этот сюжет мог бы стать счастливой находкой для киносценариста: на неудачном выступлении Джейнуэя история не заканчивается, напротив, она обрастает интересными подробностями.

В 1992 году аспирант МГУ Руслан Меджитов наткнулся на теорию Джейнуэя и осознал её ценность. Пошли месяцы переписки между учёными по электронной почте с аккаунта МГУ, который разрешал отправлять по триста слов в день. Приходилось сохранять входящие и исходящие сообщения на дискету и передавать её заведующему компьютером (были и такие должности!). В конце концов молодой учёный занял деньги у брата и уехал в США, где через некоторое время стал работать с Джейнуэем. Вместе они пытались доказать, что образ-распознающие рецепторы действительно существуют.

Параллельно с этой сюжетной линией развивалась вторая: на примере плодовых мушек исследователь Жюль Офман изучал работу иммунной системы насекомых. Учёные пришли к выводам, которые сделали многое тайное в исследовании врождённого иммунитета явным: во-первых, они выявили у плодовых мушек ген (толл-ген), помогающий им справляться с грибковой инфекцией. Во-вторых, стало ясно, что толл-ген включен в эмбриональное развитие насекомого и является частью его иммунной системы.

Эта новость подтолкнула ком долгожданных открытий, который по мере движения набирал обороты. Меджитов нашёл эквивалент толл-гена насекомого у человека — ему дали название TLR 4. Затем было доказано, что он мобилизует другие гены, связанные с иммунным откликом. И всё же оставалось неясно, с помощью какого механизма толл-ген пробуждает дружественные клетки организма, чтобы бороться с болезнью.

5 сентября 1998 года, когда Брюс Бётлер, проводивший исследование на мышах, обнаружил у них похожий ген в и понял, в чём его назначение и у мыши, и у человека. Оказалось, что ген TLR4 кодирует образ распознающий рецептор, который соединяется с адъювантом микроба.

В 2011 году Брюс Бётлер и Жюль Офман получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за открытие механизма активации врождённого иммунитета, о котором ещё в 1989 году говорил Чарльз Джейнуэй. К сожалению, учёный-визионер скончался за несколько лет до революционного открытия.

источник