В октябре 1768 года доктор Димсдейл (Dimsdale) ввел вакцину против оспы Екатерине II. Рискованная вакцинация была сделана после смерти от оспы 15-летнего императора Петра II.
Оспа – это страшная болезнь, которая не жалела ни князя, ни нищего, ни философа, ни обычного человека. В свое время от оспы страдали королева Мэри II, император Священной Римской империи Иосиф I, испанский король Луис I, молодой русский император Петр II и французский король Людовик XV. Мирабо, Гнедич и Моцарт носили уродливые шрамы на своих лицах именно из-за этой болезни.
Отличительной особенностью всех портретов 18 века является обилие пудры на известных лицах. Это была не просто прихоть, а жизненная необходимость. Следы оспы остались на лицах многих известных людей. Среди простых смертных люди умирали тысячами. Такое положение дел никак не нравилось русской императрице Екатерине Великой. Видя какими уродливыми становились лица западной аристократии, она не хотела такой судьбы ни для себя, ни для своего сына. С ранних лет она жила в этом страхе. «С детства я привыкла к ужасу оспы. С возрастом мне стоило больших усилий, чтобы сократить в себе этот ужас, потому как в каждой мелочи я видела проявления оспы», — писала Екатерина прусскому королю Фридриху II.
В 18 веке Турция обратилась к древнему китайскому способу предотвращения оспы – вариоляции. После того, как эпидемию оспы в Стамбуле в 1717 году удалось остановить именно при помощи вариоляции, Англия также стала использовать этот метод. Успешный результат так называемого «королевского» эксперимента способствовал распространению вариоляции. Первая вакцина против оспы была протестирована на преступниках, приговоренных к смертной казни, а затем на детях – сиротах. В 1721-1722 вакцины против оспы ставились членам королевских семей. В то время великая княгиня Екатерина знала об этом.
В начале своего правления в 1763 году Екатерина учредила медицинский колледж, который возглавил барон Черкасов. Он был одним из тех, кто поднял вопрос о необходимости вакцинации населения против оспы. Действительно, несмотря на строгие меры безопасности, предпринятые для защиты королевской семьи, оспа все-таки проникла во дворец.
Примером ужасной неуловимости инфекции оспы была смерть императора Петра II. В 1768 году случилось страшное происшествие во дворце Екатерины. Оспа, несмотря ни на что, просочилась в него. Графиня Шереметьева, невеста Панина, который был наставником великого князя, заболела и вскоре умерла. Жизнь цесаревича Павла Петровича была в опасности.
Екатерина Великая, видя, что ситуация становится опасной, была вынуждена пойти на риск. Разработав амбициозный план – ритуал вакцинации от оспы – она сначала решила вакцинировать себя, затем передать «материю оспы» своему сыну и наследнику, а позднее уже и всем служащим. В соответствии с древней верой, давая «материю оспы» человеку, который находится в смертельной опасности, императрица представала в качестве заботливой матери, жертвующей своей жизнью ради здоровья сына. Эта символика была понята и принята другими.
Вечером 12 октября 1768 года Димсдейл и его помощник тайно пришли в комнату императрицы с ребенком, который был заражен оспой. Там она была привита от оспы. На следующий день Екатерина переехала в Царское Село вместе со своей свитой и занималась своими обычными делами. Легко представить ужас служащих, сопровождавших ее на прогулках: они были вынуждены сидеть за обеденным столом и играть вечером в карты с императрицей, зараженной оспой. Прошло шесть дней. Наконец, у нее начали проявляться признаки оспы, она ушла в свою комнату, и пребывала там до тех пор, пока не вылечилась.
К сожалению, цесаревич Павел заболел ветрянкой как раз в то время, когда он должен был быть вакцинированным против оспы от императрицы, однако, это не нарушило ее планов привить оспу всему своему двору. Недостатка в желающих не было, потому как люди считали великой милостью получить от Екатерины «материю оспы». Она щедро раздавала ее также как и титулы, звания, награды, поместья и деревни. Только в Санкт-Петербурге было привито около 140 аристократов. 10 ноября прививку получил и цесаревич Павел Петрович.
Когда Екатерину поздравили с успехом, она ответила, что ее целью было спасти от смерти как можно больше людей, и что она выполнила свои обязательства. 21 ноября было объявлено государственным праздником, который ежегодно отмечался в Российской империи как день победы над страхом оспы.
источник
В 1980 году Всемирная организация здравоохранения объявила о победе над оспой. В России первую противооспенную прививку испробовала на себе императрица Екатерина Вторая.
Шел октябрь 1768 года. В пышном дворце Царского села тайно от всех болела Екатерина Вторая. А лейб-медик императрицы Димсдейл записывал в дневнике с восторгом: «Много других оспин появилось и оспа совсем налилася, по желанию к великому удовольствию». Его радость объяснялась просто: императрица, урожденная немецкая принцесса София фон Анхальт-Цербстская, решила испытать на себе новомодное тогда средство против оспы, прежде чем внедрять его в России, и опыт удался.
Мало кому удавалось избежать оспы и любви
Натуральная или черная оспа начала свирепствовать в Европе с VI века. Вымирали целые города. Повстречать горожанина без шрамов от заживших оспенных язв на лице в те годы было практически невозможно. Во Франции полиция считала в XVIII века «отсутствие следов оспы на лице» одной из особых примет. А у немцев была в ходу поговорка «Von Pocken und Liebe bleiben nur Wenige frei» — «Мало кому удается избежать оспы и любви».
Екатерининский дворец. Царское Село
Первым методом борьбы с оспой в Европе была вариоляция. Как поясняет профессор Юрий Зобнин из Санкт-Петербурга, суть метода заключалась в том, что из оспин выздоравливающих больных извлекали биологический материал, который затем искусственно прививали здоровым людям. В XVIII веке это проделывали так: протягивали зараженную нитку под надрезанной кожей.
Для Европы вариоляцию открыла жена британского посла, вернувшегося в Лондон из Турции. Но вариоляция не давала стопроцентной гарантии. А до изобретения Дженнера, то есть до прививки коровьей оспы, не опасной для человека, которую всем стали делать повально в XX веке, еще оставалось полвека. Поэтому в Англии решили проверить надежность метода, поэкспериментировав с преступниками и детьми из сиротских приютов. После этого и семья британского короля Георга I все-таки решилась на зараженные нитки.
И в России эпидемии оспы принимали ужасающий размах. Судить об этом можно хотя бы по количеству дошедших до наших дней фамилий, этимология которых уходит к прозвищам: Рябовы, Рябцевы, Рябинины, Щедрины, Шадрины, Корявины. И фамилия автора этой статьи – Рябко – тоже оттуда. Но экспериментов по проверке вариоляции в России не ставили. Узнав о прививке, императрица Екатерина Вторая решила испробовать ее сначала на себе.
Берлинская выставка «Русские и немцы. 1000 лет искусства, истории и культуры» — очень амбициозный проект.
В России, в первую очередь, по понятным причинам, в Санкт-Петербурге, выходит множество книг о немцах, которые жили и прижились на новой родине. Одна из лучших в этом перечне — «Иностранцы и их потомки в Петербурге». (27.07.2011)
Существующие сегодня прививки против менингита эффективны не против всех возбудителей этой тяжелой инфекционной болезни. Теперь на помощь микробиологам пришли химики: они синтезировали основу для универсальной вакцины. (25.01.2012)
Екатерина сделала прививку от оспы тайно, в присутствии лишь самых доверенных приближенных. «Прививание оспы считалось делом опасным, и императрица не могла без одобрения двора рисковать своим здоровьем, — рассказывает кандидат исторических наук Вадим Эрлихман. — На другой день она отправилась в Царское Село, где неделю лечилась вплоть до полного выздоровления. По официальной версии, материал был взят у сына вахмистра Александра Маркова шести-семи лет, который получил затем дворянство и фамилию Оспенный».
Судя по воспоминаниям лекаря, императрица вела себя покорно: «19 дня октября всю ночь дремала и засыпала, но сон много раз прерывался. Боль в голове и спине продолжалась с лихорадкою. Руки рделись гораздо больше, и вечер многие пупырышки, слившиеся вместе, показались кругом около ранок. Кушать весь день нимало не хотелось, и не изволила кушать ничего, кроме немножко чаю, овсяной кашицы и воды, в которой варены были яблоки». Потом был привит наследник Павел Петрович. Английский врач Томас Димсдейл за прививку оспы Екатерине получил баронский титул, звание лейб-медика и большую пенсию.
Но не титул, не звание или имение, а оспинку от императрицы, — вот что стало мечтой каждого придворного. По данным Александры Бекасовой, декана факультета истории Европейского университета в Петербурге, вскоре после эксперимента от Екатерины «инокулировались» около 140 аристократов.
Сегодня такие прививки — привычное дело
«Ныне у нас два разговора только: первой о войне (Русско-Турецкой — прим. автора), а второй о прививании. Начиная от меня и сына моего, который также выздоравливает, нету знатного дома, в котором не было по нескольку привитых, а многие жалеют, что имели природную оспу и не могут быть по моде. Граф Григорий Григорьевич Орлов, граф Кирилл Григорьевич Разумовской и бесчисленных прочих прошли сквозь руки господина Димсдаля, даже до красавиц. Вот каков пример», — писала императрица в письме к будущему вице-президенту Адмиралтейств-коллегии, а тогдашнему чрезвычайному и полномочному послу в Англии, графу Чернышеву.
Пример Екатерины можно назвать, говоря современным зыком, PR-акцией. Но нельзя забывать и том, какому риску подвергала она свою жизнь, первой испробовав на себе вакцинацию. И риск этот оправдался – не только для нее, но и для очень многих ее подданных.
- Дата 23.10.2012
- Автор Виолетта Рябко
- ТемыСиндром приобретенного иммунного дефицита (СПИД), Вирус иммунодефицита человека (ВИЧ), Птичий грипп, Екатерина Вторая, Эпидемия
- Ключевые словаоспа, Екатерина Вторая, прививка, эпидемия, вариоляция, Царское село
- НапечататьНапечатать эту страницу
- Постоянная ссылка https://p.dw.com/p/16Ucc
Власти Германии запретят детям без прививки от кори посещать детсады и школы. Между тем вирус кори быстро распространяется в Украине, ее вспышек опасаются в РФ и ФРГ. Что нужно, чтобы ее победить?
источник
Оспа — страшная болезнь, которая не щадила ни принцев, ни нищих, ни философов, ни простолюдинов. В свое время оспой переболели английская королева Мария II, император Священной Римской империи Иосиф I, испанский король Луис I, юный российский император Пётр II, французский король Людовик XV. Безобразные рубцы были на лицах Мирабо, Николая Гнедича, Вольфганга Моцарта.
Отличительная черта всех портретов 18 века — это обилие пудры на сиятельных лицах. Это была не просто дань моде, но и жизненная необходимость. Следы оспы проглядывали на лицах многих известных особ. О простолюдинах и говорить не приходилось — люди умирали тысячами.
С таким положением вещей не могла смириться русская императрица Екатерина Вторая. Видя, как лица западной аристократии обезображивает оспа, она не хотела подобной участи ни для себя, ни для сына. С юных лет в ней жил страх перед оспой:
«С детства меня приучили к ужасу перед оспой, в возрасте более зрелом мне стоило больших усилий уменьшить этот ужас, в каждом ничтожном болезненном припадке я уже видела оспу» — писала Екатерина прусскому королю Фридриху Второму.
В 18 веке Турция обратилась к древнекитайскому способу профилактики натуральной оспы — вариоляции. А после того как в 1717 году эпидемия оспы в Стамбуле была погашена вариоляцией, ее стали применять в Англии. Успеху вариоляции способствовал и удачный результат так называемого «королевского» эксперимента. Сначала прививка от оспы была сделана преступникам, приговоренным к смертной казни, а потом — детям сиротского приюта. В 1721—1722 годах прививку от оспы сделали детям короля и другим членам королевской семьи. Тогда еще великая княгиня Екатерина Алексеевна прекрасно об этом знала.
В начале своего царствования, в 1763 году, Екатерина учредила медицинскую коллегию, во главе которой был барон Черкасов. Именно он поднял вопрос о необходимости прививки оспы для защиты населения империи. Ведь, несмотря на строгие меры предосторожности, применяемые для защиты императорской семьи (больных оспой не допускали ко двору, за заражение оспой могли отнять имения), оспа все равно проникала во дворцы.
Примером страшной неуловимости оспы стало заражение и смерть императора Петра Второго. А в 1768 году при дворе Екатерины произошел ужасный случай. Оспа, несмотря на все запреты, смогла опять проникнуть ко двору — заболела и вскоре умерла графиня , невеста , который был наставником великого князя. Жизнь цесаревича Павла Петровича оказалась в опасности.
Екатерина Вторая, видя, что положение становится опасным, вынуждена была рискнуть. Разработав грандиозный план, целый ритуал привития оспы, она сначала решила привить оспу себе, потом передать «оспенную материю» для прививки сыну-наследнику, а от него и всем приближенным. Использовав старинное поверье о том, что, отдавая свою «оспенную материю» другим, человек подвергался при этом смертельной опасности, императрица представила себя в образе заботливой матери, жертвующей своей жизнью ради здоровья сына и всех подданных. Символика эта была понятна и принята окружающими.
12 октября 1768 года вечером английский врач Димсдейл с больным оспой ребенком и сыном-ассистентом были тайно проведены в покои императрицы. Там ей была сделана прививка от оспы. На следующий день, переехав в царскосельский дворец вместе со свитой, Екатерина предалась обычным своим занятиям. Легко себе представить ужас дам, фрейлин и кавалеров, сопровождающих ее на прогулках: они вынуждены были вести непринужденную беседу за обеденным столом, а вечерами играть в карты с зараженной оспой императрицей. Так прошло 6 дней. Наконец, у Екатерины появились признаки оспы, и она уединилась в свои покои до полного выздоровления.
По досадной случайности цесаревич Павел заболел ветрянкой как раз в то время, когда ему хотели привить оспу от императрицы, но это не нарушило ее замысла по привитию оспы всему двору. Недостатка в желающих сделать себе прививку уже не было — приближенные Екатерины почли за великую милость получить «оспенную материю». И её щедро раздавали приближенным, как раздавались титулы, звания, награды, имения и деревни. Только в Петербурге от оспы привились около 140 аристократов. А 10 ноября прививку сделали и цесаревичу Павлу Петровичу.
От имени Святейшего Синода с успешным привитием оспы императрицу и ее сына поздравил архиепископ Гавриил, а от имени Сената — граф . Екатерина Вторая ответила так:
«Мой предмет был своим примером спасти от смерти многочисленных моих верноподданных, кои не знав пользы сего способа, оного страшась, оставались в опасности. Я сим исполнила часть долга звания моего; ибо, по слову евангельскому, добрый пастырь полагает душу свою за овцы».
21 ноября было объявлено праздничным днем и ежегодно отмечалось в Российской империи, как день победы над страхом перед оспой.
источник
Меня очень задевают явные анахронизмы в фильмах. На железную фиксу Джонни Воробья я смотреть не могу, как ни уговариваю себя, что уж этот фильм к истории не имеет никакого отношения. Железные коронки, все-таки, — изобретение несколько более поздних лет. 18 век недаром прозвали «щербатым». Если вы обратите внимание, практически на всех портретах того времени люди улыбаются, не разжимая губ. Состояние зубов людей прошлых столетий было отнюдь не таким, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение.Да и неприлично рот разевать на людях. Существовали вставные зубы из воска и из фарфора, но несли они чисто декоративную функцию.
Но что это я о зубах и о коронках? Вообще-то я хотела поговорить об оспе. Точнее, о прививках против нее. Не знаю, будет ли новостью для моих читателей то, что у императора Александра I была точно такая же отметка на руке повыше локтя, что и у тех из нас, кто родился до 1975 года. Не думаю, что в каком-нибудь фильме я увижу постельную сцену с участием этого императора. Но, если увижу, и если замечу оспинку на руке актера, буду знать: все нормально, анахронизма нет. Великому князю привил оспу в сентябре 1781 году Томас или, как звали его в России, Фома Димсдейл. «Младший из Брискорнов был Александр Максимович. Он лежал в оспе, когда хотели привить ее великому князю Александру Павловичу. У него взяли из руки материю для прививки, и, когда великий князь благополучно перенес болезнь (тогда была оспа не коровья, а натуральная: ужасная, смертельная), мальчика записали в Инженерный корпус, хотя он был и не фон.» (Греч Н.И. Воспоминания)
Оспа. Страшное слово для 18 века. В то время она выкашивала города. Треть заболевших слепла. У тех, кто выживал, оставались страшные метки на лице и на теле. Рябой девушке было крайне проблематично найти себе мужа. Да и не каждая девица захотела бы выйти за человека с изрытым лицом. Императрица Екатерина II понимала, что надо как-то бороться с этим злом. За границей несколько десятилетий уже проводились прививки: брали гной из ранки у выздоравливающего, смачивали в ней нитку, на руке здорового человека делали надрез и под кожей протягивали эту нитку. Это еще не вакцинация, изобретенная Эдвардом Дженнером через несколько десятилетий, это — вариоляция, при которой прививали не коровью, а натуральную (черную) оспу. Смертность от прививок составляла 2-3 процента, от оспы – в десять раз больше. Люди готовы были рисковать.
Одна из первых прививок от оспы в России была сделана 12 октября 1768 года. Пациенткой английского врача Томаса Димсдейла была сама Екатерина II.
Императрица, понимая, что она должна подавать пример подданным, привила оспу себе и, чуть позже, сыну-наследнику. Александр Марков, мальчик от которого доктор взял «оспенную материю», получил дворянство и новую фамилию – Оспенный. Вот его герб: рука, давшая материал для прививки.
Сделал себе вариоляцию и Григорий Орлов, фаворит императрицы. Причем, тут же отправился на медвежью охоту. Вообще-то пациенту полагалось лежать несколько дней, не общаясь с теми, кто оспой не болел, поскольку он мог заразить их. Именно так поступил Лафайет в 1774 году. Но Орлову все было нипочем. Здоровье он имел богатырское, а о других не думал.
Екатерина Великая всячески пропагандировала прививки. Издавались книги, проводилась разъяснительная работа, существовали специальные оспенные дома, где каждый желающий мог получить материал для прививки бесплатно. С легкой руки императрицы эта врачебная процедура вошла в моду. «Ныне у нас два разговора только: первый о войне, а второй о прививании. Начиная от меня и сына моего нет знатного дому, в котором не было бы по несколько привитых, а многие жалеют, что имели натуральную оспу и не могут быть по моде».(из письма Екатерины II П.Чернышову, нашему посланнику в Лондоне). То, что отнюдь не все монархи были столь же прогрессивными, как наша императрица, ясно показывает смерть Людовика XV. 19 июня 1774 года в письме к Гримму Екатерина II язвительно заметила: «Стыдно Французскому королю, в XVIII столетии, умереть от оспы.»
В последних десятилетиях XVIII века в обязательном порядке прививалась вся царская семья, а также воспитанники Училища при Академии Художеств, Кадетских корпусов, воспитанницы Смольного института (при поступлении) и приемыши Воспитательных домов (в 2 месяца от роду). Как сказала моя подруга, очень удобно. Родители, если они есть (многие воспитанники были сиротами), далеко и не то, что протестовать не смогут, даже вякнуть не успеют.
Вот как, по словам С.Н.Глинки, дело обстояло в I Кадетском корпусе в 1785 году. «В корпусе был учрежден оспенный зал. Хотя у меня еще дома была сильная оспа, но она не оставила никаких следов, а потому в числе 80 кадет поместили туда и меня, тут же был и десятилетний товарищ мой Головня. По привитии оспы он слег.» Мальчик умер. Как я уже сказала, смертность составляла до 3 процентов. Впрочем, умереть от прививки (уже от вакцинации) можно было и в 20 веке. Говорю это с полным основанием, потому что от нее едва не загнулась я сама. 1969 год. Отнюдь не 18 век.
То, что люди, перенесшие коровью оспу не восприимчивы к натуральной, было замечено довольно давно. В 1796 году английский врач Эдуард Дженнер публично привил 8-летнему Джемсу Фиппсу материал, взятый у женщины, переболевшей коровьей оспой, после чего заразил мальчика оспой натуральной. Джемс не заболел. Опыт удался. В 1801 году в Московском Воспитательном по указанию императрицы Марии Федоровны профессором Мухиным была сделана первая вакцинация в России. «Сия операция сделана была в присутствии совета воспитательного дома, придворных лейб-медиков и лейб-хирургов, в то время в Москве находившихся, и других почетных особ. Прививка эта дала успешные результаты, и Антон Петров в память знаменательного события был переименован в Вакцинова». С этих пор вариоляцию заменила вакцинация. Мы шли в ногу со временем.
Французская картинка 1800 г. Думаю, это карикатура, уж больно страшны и несуразны персонажи. Но все же на то, как отвлекали ребенка и куда именно делали прививку, посмотреть можно.
источник
Завезенная крестоносцами черная оспа несколько столетий была ужасом Европы. Вместе с чумой и холерой она унесла миллионы человеческих жизней, а лица выживших «украшали» чудовищные шрамы, которые называли оспинами.
Оспа не выбирала между богатыми и бедными. Ею болели английская королева Мария II, император Священной Римской империи Иосиф I, испанский король Луис I, французский король Людовик XV, а Петр II, последний потомок Петра Первого по мужской линии, скончался от нее в возрасте 14 лет.
Не мода, а наличие безобразных оспин заставляло европейскую аристократию покрывать свои лица толстым слоем пудры. Такие известные личности, как Мирабо, Николай Гнедич и Вольфганг Амадей Моцарт имели ужасные рубцы и выходили на улицу, только предварительно припудрив лицо.
Поздним вечером 12 октября 1768 года в покои великой императрицы тайно провели специально выписанного из Англии врача Димсдейла и шестилетнего отрока Сашу Маркова.
Екатерина Вторая решила лично на себе опробовать довольно рискованный метод вакцинации. Правда, доподлинно было известно, что он достаточно успешно применялся в Англии, но был категорически запрещен в «блестящей» Франции.
Смертность при вариоляции была в 20 раз ниже, чем при обычном заражении, но полностью исключить такой риск не мог никто.
Врач сделал надрез на руке императрицы и через открывшуюся ранку протянул нитку, смоченную гноем больного оспой Саши Маркова. По расчетам Димсдейла, менее чем через неделю императрица должна была заболеть легкой формой оспы и перенести ее без особых осложнений.
Екатерина II. Портрет кисти неизвестного художника. Источник: Wikimedia.org
Уже на следующий день императрица, как обычно, вышла к своим фрейлинам, шумно веселилась во дворе, играла с придворными в карты и беседовала о всякой всячине, сидя за общим обеденным столом.
Несмотря на глобальную тайну проведенной операции, весь двор о ней знал. Можно только представить себе ужас придворных дам и их кавалеров, которым приходилось беззаботно общаться с императрицей, приближаясь к ней на небезопасное расстояние.
Необузданное «веселье» в Царскосельском дворце продолжалось в течение 6 дней, после чего у императрицы появились первые признаки заражения, и она уединилась в своих покоях.
Как и предполагал Димсдейл, лечение прошло вполне успешно, не оставив на лице Екатерины никаких рубцов. Менее чем через месяц материнской кровью привили будущего императора Павла Петровича.
Придворная знать загорелась идеей получить «оспенную материю» от самой императрицы, и в короткое время прививки сделали более чем 140 аристократам.
Екатерина никому не отказывала, чем снискала себе славу заботливой матери, готовой пожертвовать своей жизнью ради подданных. С успешным привитием оспы Екатерину поздравил Святейший Синод и Сенат, на что умная императрица кротко ответила:
«Мой предмет был своим примером спасти от смерти многочисленных моих верноподданных, кои не знав пользы сего способа, оного страшась, оставались в опасности. Я сим исполнила часть долга звания моего; ибо, по слову евангельскому, добрый пастырь полагает душу свою за овцы».
Уже в скором времени в Санкт-Петербурге поставили балет «Побежденное предрассуждение», главными героями которого стали Минерва, Рутения, Гений науки, Суеверие и Невежество. А зрители весело иронизировали над своими недавними страхами.
Некоторые историки предполагают, что Екатерина пошла на подобный риск ради поднятия собственного авторитета среди придворных. Но факт остается фактом. Русская императрица совершила то, чего не мог себе позволить ни один монарх Европы. Она продемонстрировав подданным, что готова пожертвовать ради них даже собственной жизнью.
Екатерина II щедро вознаградила доктора Димсдейла, пожаловав тому титул барона, чины лейб-медика и действительного статского советника, а также обязалась до конца жизни выплачивать ежегодную пенсию в размере 500 фунтов стерлингов. Сумасшедшая по тем временам сумма.
Не забыла императрица и о мальчике Саше, которому дали фамилию Оспенный. Он получил дворянский титул и семейный герб, изображающий руку с разверстой раной.
Постепенно прививки от оспы стали делать по всей России. Сначала аристократия и купеческое сословие, а со временем и простолюдины. Страна считалась передовой в вопросах борьбы с оспой, а смертность снизилась в десятки раз.
В отличие от Франции, «блестящий» король которой Людовик XV побоялся сделать себе такую прививку, заразился оспой от молодой любовницы и умер. Екатерина назвала этот случай диким варварством.
Людовик XV. Портрет работы Луи-Мишеля ван Лоо. Источник: Wikimedia.org
В XIX веке на смену вариоляции пришла вакцинация. Здоровым людям начали прививать материал от перенесших оспу коров, а сам процесс вакцинации стал недорогим, практически безболезненным и совершенно безопасным.
В Советском Союзе прививки от оспы делались всем без исключения новорожденным. У всех людей старшего возраста на правом или левом плече можно увидеть два округлых шрама, оставшиеся после подобной вакцинации. В 1980 году Всемирная организация здравоохранения сообщила, что вирус оспы в природе перестал существовать. Его штаммы сегодня хранятся лишь в тщательно охраняемых лабораториях на территории двух стран – России и США.
источник
Специально для такого случая в 1768 году из Лондона выписали врача. Придворные воспевали храбрость императрицы, а она отвечала, что в Англии даже уличный мальчишка не боится прививки. Примеру Екатерины последовали многие аристократы.
В действительности Екатерина с детства боялась оспы. В Европе половина случаев заболевания заканчивалась смертью, а выжившие скрывали под слоем белил и румян следы от оспенных шрамов. Летальные исходы в Европе достигали 1 млн в год, в России цифры были еще больше.
В 1730 году скончался от оспы 14-летний Петр II. Состоятельные и королевские семьи пытались защититься от инфекции, но она проникала всюду. Когда будущая императрица приехала в Россию, оспой заболел ее жених, Петр Федорович. Он выздоровел и до конца жизни страдал от осознания своего уродства.
У немцев была поговорка: «Любовь и оспа неизбежны», а у французов в описании преступников указывали особую примету: «Нет шрамов от оспин».
Метод, который испытала на себе Екатерина, не был безопасным. Прививать штамм коровьей оспы, безопасной для человека, стали только в ХIХ веке, а обязательную вакцинацию в России ввели спустя сто лет.
В царствование Екатерины оспу прививали «вариоляцией». Суть его заключалась в том, что на руке делали надрез и помещали в ранку материал от больного оспой (или протягивали под кожей нитку, смоченную в гное). Лечение нельзя было назвать безопасным, но смертность при нем была в 20 раз ниже, чем при заражении натуральной оспой.
Намеренно зараженный организм легче справлялся с болезнью. Правда, иногда заражение вызывало новые эпидемии. Так, англичанин Габерден подсчитал, что за 40 лет применения «вариоляции» умерло на 25 тысяч больше людей, чем до введения прививки. Французский парламент запретил подобное лечение за шесть лет до того, как Екатерина пошла на эксперимент. В Англии лечение применялось до появления вакцины.
Опасное, но все-таки лечение проводили турки. Зараженными нитками они прививали девочек для гарема. Жена британского посла Мэр Монтегю увидела, как турки лечат оспу, и в 1718 году решила привить сына. Капеллан пытался ее отговорить — якобы метод действует только на мусульман.
Мальчик выжил, и Мэри поделилась методом с королевой, на ту пору принцессой Галльской. Заинтересовавшись, принцесса приказала испытать лечение на нескольких преступниках, приговоренных к смерти. Затем проверили лечение на четверых ребятишках из сиротского дома. Все выжили. Следующими привили членов королевской семьи.
Кроме того, что русская императрица боялась оспы, она хотела защитить сына. В 1768 году умерла от оспы графиня Шереметьева, а ее жених был наставником цесаревича. Инфекция подбиралась к царскому дворцу.
Не отвлекаясь на статистику и проценты, Екатерина приказала найти хорошего заграничного врача. Она решила испытать метод на себе и передать сыну для прививки сыну свой оспенный материал.
В октябре того же года в Санкт-Петербург, прямиком в покои императрицы, доставили врача Димсдейла. В Лондоне он наблюдал за многими привитыми пациентами и утверждал, что смертельных случаев не было. Материал взяли от шестилетнего мальчика Саши Маркова (по выздоровлении императрицы ему пожаловано дворянство и фамилия Оспенный).
Поговаривали, что вначале доктор провел демонстрацию на добровольцах. Лишь когда они выздоровели, провел «вариоляцию» для Екатерины II.
Можно только представить ужас придворных дам и кавалеров, вынужденных прогуливаться, обедать за одним столом или играть в карты с инфицированной Екатериной. Наконец, на шестой день у императрицы появились признаки болезни, и она уединилась в Царском Селе.
Димсдейл наблюдал, как идет выздоровление, а Екатерина распорядилась держать наготове упряжку почтовых лошадей. В случае, если императрица умрет, врач должен был срочно уехать из страны во избежание самосуда. Однако все прошло хорошо, императрица за неделю поправилась.
Цесаревич некстати заболел ветрянкой, но в очередь на прививку уже выстроились 140 аристократов. Привить оспинку от императрицы было модно и престижно. Вскоре цесаревич поправился, и 10 ноября ему тоже привили оспу.
Врачу пожаловали пожизненную пенсию и титул баронета. Через 13 лет он снова посетил Россию, чтобы привить внуков Екатерины II.
Во славу императрицы слагали оды, выпустили памятную медаль с надписью «Собою подала пример», поставили балет «Побежденное предрассуждение» с аллегорическими фигурами наук и суеверий.
В то время как россияне делали прививки, французский король Людовик XV умер от оспы. «Какое варварство», — сказала Екатерина. Наука позволяет лечить эту болезнь. Сама императрица говорила, что примером своим стремилась спасти подданных от смерти, ведь пастырь в ответе за своих овец.
С тех пор 21 ноября в России отмечали как день, когда был побежден страх перед смертельной болезнью. А с 1980 года вирус оспы хранится только в лабораторных пробирках.
источник
История о том, как прививали оспу российскому двору
На одном из горельефов, украшающих зал Московского сената, Екатерина II, которая представлена в виде Минервы, дает дракону, терзающему дитя, ужалить свою обнаженную ногу. Возле Гиппократ, окруженный матерями подающими ему детей. Он указывает на совершающийся подвиг. Девиз горельефа: «Своею опасностию других спасает». Дракон в этой аллегорической композиции олицетворял оспу.
Оспа была одной из тех страшных прилипчивых болезней, которые уносили тысячи жизней, не щадя обитателей ни хижин ни дворцов. Наивысшего апогея эпидемии натуральной оспы в Западной Европе достигли в XVIII в. Заинтересованность аристократии в поисках защиты против этой тяжелой болезни стимулировала научное изучение с давних пор существовавших способов предохранения от оспы.
Известная на Востоке инокуляция — предохранительное заражение натуральной оспой — стала популярной в аристократической среде благодаря усилиям супруги английского посла в Константинополе леди Мэри Вортлей Монтегю. В немалой степени этому способствовал и успешный результат «королевского» эксперимента. После того, как была проведена пробная инокуляция оспы преступникам, приговоренным к смертной казни, а затем детям-сиротам церковного приюта, в 1721 — 1722 гг. оспу привили детям короля и другим членам августейшего семейства.
После искусственного заражения, инокулируемые заболевали легкой формой оспы, которая создавала у них иммунитет к эпидемиям натуральной оспы. Правда, так как «прививная оспа» была также опасна, как и натуральная, то всегда существовала опасность возникновения эпидемий. Но несмотря на это, метод стал получать распространение не только в Англии, но и в других странах Европы.
В России с конца XVII в. пытались установить контроль за распространением наиболее опасных инфекционных заболеваний. В 1680 г. был издан указ, призванный защитить особу государя от опасности заразиться «лихорадкою и оспою или иными какими тяжкими болезнями». Запрещалось посещать двор всем, у кого в домах была зараза. За нарушение указа виновные подвергались «великой опале»: у них могли даже отобрать имения.
Но на практике оказалось, что контролировать исполнение подобных распоряжений было чрезвычайно трудно. Хорошим тому примером может служить печальная судьба императора Петра II. Князь А. Д. Меншиков, всячески старался оградить своего будущего зятя от оспы. Когда, потерпевшего фиаско в придворной борьбе, светлейшего выслали из столицы, его место занял князь А. Г. Долгорукий. Он также собирался выдать свою дочь замуж за юного императора. Состоялось обручение, и все готовились к пышной свадьбе, когда одна из дочерей Долгорукого заболела оспой. Пренебрегая опасностью, он продолжал бывать во дворце. Развязка была молниеносной: юноша заразился и 18 января 1730 г. скоропостижно скончался.
В дальнейшем был издан целый ряд законов, направленных на то, чтобы не допустить оспу ко двору. Так в указе 1742 г. Елизавета Петровна, видимо не забывавшая об участи племянника, установила точные сроки, в течение которых не могли посещать императорский дворец те, в чьих домах была оспа: для переболевших — 6 недель после выздоровления, а для их домашних — 4 недели.
В 1767 г. оспа посетила австрийский двор: умерла одна из принцесс, а императрица Мария Терезия чудом осталась жива. Испуганная Екатерина II, «весьма интересовалась тем, останутся ли у больной рябины». За этим стоит не просто естественный страх женщины потерять внешнюю привлекательность, но беспокойство за свою судьбу на российском престоле. В создании образа государыни в сознании подданных далеко не последнюю роль играл ее внешний облик.
В мае 1768 г. уже при российском дворе сложилась угрожающая ситуация. Оспа, против которой было издано столько запрещающих законов, все-таки смогла опять проникнуть во дворец — заболела и вскоре скончалась графиня А. П. Шереметьева. Она была невестой Н. И. Панина, наставника великого князя, ежедневно посещающего наследника. Жизнь цесаревича, великого князя Павла Петровича, от которой во многом зависела и прочность положения на престоле его матери, оказалась в опасности.
Даже спустя год, когда тревожные дни остались уже далеко позади, Екатерина II не без волнения вспоминает о пережитом тогда страхе. «С детства меня приучили к ужасу перед оспою, — писала российская императрица прусскому королю Фридриху II, — в возрасте более зрелом мне стоило больших усилий уменьшить этот ужас, в каждом ничтожном болезненном припадке я уже видела оспу. Весной прошлого года, когда эта болезнь свирепствовала здесь, я бегала из дома в дом, целые пять месяцев была изгнана из города, не желая подвергать опасности ни сына, ни себя».
Екатерина II предпочла рискнуть. Она разработала грандиозный придворный ритуал привития оспы: решив, сначала привить оспу себе, а затем передать «оспенную материю» для прививки сыну-наследнику, а от него и всем придворным. Умело использовав старинное поверье о том, что, давая свою «оспенную материю» другим, человек тем самым подвергался смертельной опасности, Екатерина II представляла себя в образе матери-императрицы, которая жертвует жизнью ради здравия и благополучия сына-наследника и всех подданных. Эта символика была понятна и позднее была с готовностью принята окружающими.
В воскресенье вечером, 12 октября английский врач Димсдейл, вместе с сыном-ассистентом и с больным ребенком, были в тайне от всех проведены прямо в покои императрицы в Зимнем дворце. Там ей и была привита оспа.
На следующий день Екатерина II переехала в царскосельский дворец, куда последовала за ней и вся свита. Можно легко себе представить ужас дам, фрейлин и кавалеров, которые сопровождали императрицу на прогулках, вели непринужденную беседу за обеденным столом, а по вечерам играли с ней в карты. Так прошли 6 дней, пока, наконец, у Екатерины II не выступила оспа и она не уединилась в своих внутренних покоях до полного выздоровления.
В оде «На благополучное и всерадостное освобождение Ея Императорского Величества от прививания оспы» Михайла Херасков писал:
«Возможно ль было нам то время не грустить,
Как ты отважилась яд в кровь свою пустить
Мы духом мучились, взирали на законы,
И зараженными являлися нам оны.
Взирали на престол, взирали на себя,
И зараженными щитали мы себя. »
Досадная случайность — цесаревич заболел ветрянкой как раз в то время, когда ему предполагалось привить оспу от императрицы, — не нарушил общего замысла.
Недостатка в желающих привить себе оспу теперь уже не было — все почитали за особую милость получить «оспенную материю» от самой императрицы. И материя щедро раздавалась наиболее приближенным, как раздавались титулы, придворные звания, деревни и дома. По подсчетам Димсдейла только в Петербурге, не считая Москвы, куда он вскоре отправился по просьбе Екатерины II, инокулировались около 140 аристократов.
10 ноября оспа привили и Павлу Петровичу. А 17 ноября, накануне обнародования манифеста об объявлении Россией войны Оттоманской Порте, Екатерина II с удовольствием описывала в письме к гр. И. Г. Чернышеву результаты своей блестящей победы: «Ныне у нас два разговора только: первой о войне, а второй о прививании. Начиная от меня и сына моего, который также выздоравливает, нету знатного дома, в котором не было по нескольку привитых, а многие жалеют, что имели природную оспу и не могут быть по моде. Граф Григорий Григорьевич Орлов, граф Кирилл Григорьевич Разумовской и безчисленных прочих прошли сквозь руки господина Димсдаля, даже до красавиц, как княжны Щербатова и Трубецкая, Елизавета Алексеевна Строганова и многие, коих долго прописать было покорились сей операции. Вот каков пример. Месяца с три никто о сем слышать не хотел, а ныне на сие смотрят как на спасение».
22 ноября с утра ко двору съехались «знатные персоны» и «чужестранные министры» и собрались в парадных покоях «для принесения императрице и наследнику всеподданнейшего благодарения за великодушный и знаменитый подвиг». По-видимому, именно к этому времени у наследника окончательно прошли оспины. В придворной церкви в Зимнем дворце была совершена литургия, затем благодарственное молебствование. В этот день в Петербурге звонили колокола, во всех церквях совершались молебствования, а в ночь все дома были иллюминированы.
Именем Святейшего Синода императрицу и наследника речью поздравил архиепископ Гавриил, а именем Правительствующего Сената — граф К. Г. Разумовский. На поздравление Сената Екатерина II ответила так: «Мой предмет был своим примером спасти от смерти многочисленных моих верноподаных, кои не знав пользы сего способа, онаго страшась, оставалися в опасности. Я сим исполнила часть долга звания моего; ибо, по слову евангельскому, добрый пастырь полагает душу свою за овцы». День 21 ноября был объявлен праздничным и ежегодно отмечался во всех городах империи.
Событие введения оспопрививания в России нашло отражение в искусстве того времени, закрепив и усилив его символическую значимость. В память об этом событии выбили медали, на одной стороне каждой из них был изображен грудной портрет государыни в короне и мантии; а на другой — храм Эскулапа, перед которым лежит поверженная гидра. Из храма выходит императрица и ведет с собою наследника престола, оба исцеленные от привития оспы. Навстречу им спешит обрадованная Россия с младенцами; наверху надпись: «Собою подала пример», а внизу: «1768 г. октября 12».
источник
В 1980 году Всемирная организация здравоохранения объявила о победе над оспой. В России первую противооспенную прививку испробовала на себе импер
Шел октябрь 1768 года. В пышном дворце Царского Села тайно от всех болела Екатерина II. А лейб-медик императрицы Димсдейл записывал в дневнике с восторгом: «Много других оспин появилось и оспа совсем налилася, по желанию к великому удовольствию». Его радость объяснялась просто: императрица, урожденная немецкая принцесса София фон Анхальт-Цербстская, решила испытать на себе новомодное тогда средство против оспы, прежде чем внедрять его в России, и опыт удался.
Мало кому удавалось избежать оспы и любви
Натуральная или черная оспа начала свирепствовать в Европе с VI века. Вымирали целые города. Повстречать горожанина без шрамов от заживших оспенных язв на лице в те годы было практически невозможно. Во Франции полиция считала в XVIII века «отсутствие следов оспы на лице» одной из особых примет. А у немцев была в ходу поговорка «Von Pocken und Liebe bleiben nur Wenige frei» — «Мало кому удается избежать оспы и любви».
Первым методом борьбы с оспой в Европе была вариоляция. Как поясняет профессор Юрий Зобнин из Санкт-Петербурга, суть метода заключалась в том, что из оспин выздоравливающих больных извлекали биологический материал, который затем искусственно прививали здоровым людям. В XVIII веке это проделывали так: протягивали зараженную нитку под надрезанной кожей.
Для Европы вариоляцию открыла жена британского посла, вернувшегося в Лондон из Турции. Но вариоляция не давала стопроцентной гарантии. А до изобретения Дженнера, то есть до прививки коровьей оспы, не опасной для человека, которую всем стали делать повально в XX веке, еще оставалось полвека. Поэтому в Англии решили проверить надежность метода, поэкспериментировав с преступниками и детьми из сиротских приютов. После этого и семья британского короля Георга I все-таки решилась на зараженные нитки.
Рисковая императрица
И в России эпидемии оспы принимали ужасающий размах. Судить об этом можно хотя бы по количеству дошедших до наших дней фамилий, этимология которых уходит к прозвищам: Рябовы, Рябцевы, Рябинины, Щедрины, Шадрины, Корявины. Но экспериментов по проверке вариоляции в России не ставили. Узнав о прививке, императрица Екатерина II решила испробовать ее сначала на себе.
Она пригласила английского врача Томаса Димсдейла и поручила привить оспу ей и великому князю Павлу Петровичу. Предстоящее мероприятие держалось в строгой тайне. Императрица выехала в Царское Село осенью 1768 года, где Димсдейл сделал ей прививку.
Екатерина сделала прививку от оспы тайно, в присутствии лишь самых доверенных приближенных. «Прививание оспы считалось делом опасным, и императрица не могла без одобрения двора рисковать своим здоровьем, — рассказывает кандидат исторических наук Вадим Эрлихман. — На другой день она отправилась в Царское Село, где неделю лечилась вплоть до полного выздоровления. По официальной версии, материал был взят у сына вахмистра Александра Маркова шести-семи лет, который получил затем дворянство и фамилию Оспенный».
Судя по воспоминаниям лекаря (читайте их полностью ниже), императрица вела себя покорно: «19 дня октября всю ночь дремала и засыпала, но сон много раз прерывался. Боль в голове и спине продолжалась с лихорадкою. Руки рделись гораздо больше, и вечер многие пупырышки, слившиеся вместе, показались кругом около ранок. Кушать весь день нимало не хотелось, и не изволила кушать ничего, кроме немножко чаю, овсяной кашицы и воды, в которой варены были яблоки». Потом был привит наследник Павел Петрович. Английский врач Томас Димсдейл за прививку оспы Екатерине получил баронский титул, звание лейб-медика и большую пенсию.
Быть по моде
Но не титул, не звание или имение, а оспинку от императрицы, — вот что стало мечтой каждого придворного. По данным Александры Бекасовой, декана факультета истории Европейского университета в Петербурге, вскоре после эксперимента от Екатерины «инокулировались» около 140 аристократов.
«Ныне у нас два разговора только: первой о войне (Русско-Турецкой — прим. автора), а второй о прививании. Начиная от меня и сына моего, который также выздоравливает, нету знатного дома, в котором не было по нескольку привитых, а многие жалеют, что имели природную оспу и не могут быть по моде. Граф Григорий Григорьевич Орлов, граф Кирилл Григорьевич Разумовской и бесчисленных прочих прошли сквозь руки господина Димсдаля, даже до красавиц… Вот каков пример», — писала императрица в письме к будущему вице-президенту Адмиралтейств-коллегии, а тогдашнему чрезвычайному и полномочному послу в Англии, графу Чернышеву.
Пример Екатерины можно назвать, говоря современным зыком, PR-акцией. Но нельзя забывать и том, какому риску подвергала она свою жизнь, первой испробовав на себе вакцинацию. И риск этот оправдался – не только для нее, но и для очень многих ее подданных.
В честь этого отчеканили медаль. На ней Екатерина держит за руку цесаревича Павла. Перед ними женская фигура с детьми — олицетворение России. Тут же надпись: «Собою подала пример. Октября 12 дня 1768 года» .
Спустя 2 года, в 1770 г. в Санкт-Петербурге было опубликовано два сочинения: 1) официальное наставление о прививании оспы (впоследствии включенное в Полное собрание законов Российской империи, 13445); 2) сочинение Томаса Димсдейла «Нынешний способ прививать оспу. », приложение к которому стало своеобразным медицинским дневником, где врач подробно, день за днем, описывает состояние Екатерины после прививки. Екатерина «не только осмелилась быть из первых», но и повелела обнародовать описание своей болезни, «чтоб и другие, употребляя те же средства, удобно предохраняли себя от опасностей…».
Описание прививания оспы ея императорскому величеству самодержице всероссийской, сочиненное самим прививателем, ее императорского величества лейб-медиком, доктором медицины, бароном Фомою Димсдалем
Ее императорское величество, беспрестанно пекущаяся о благополучии своих верных подданных, не только осмелилась быть из первых, чтобы привить себе оспу, но еще и всемилостивейше повелела обнародовать во всем государстве описание достойных примечания обстоятельств сея своея болезни с тем намерением, чтоб и другие употребляя те же средства, удобно предохраняли себя от опасностей, могущих случиться в сей зловредной болезни. И так, повинуяся повелению ее величества, с охотою объявлю я здесь самые достопамятнейшие приключения, которые мною примечены и записаны во время пользования мною ее величества в Царском селе.
Я думаю, что нужно и прилично будет присовокупить так же описание прививания оспы его императорскому высочеству великому князю, а потом дать и некоторое понятие о начале, распространении и успехах того же действа в сем столичном городе. Вскоре после приезда моего сюда, как представлен я был высочайшему лицу, ее императорское величество изволила мне предложить многие любопытные вопросы, касающиеся до прививания оспы, на которые старался я ответствовать к совершенному удовольствию ее величества, не скрывая ничего. Между вопросами были и такие, из коих я догадывался, что ее величество сама желает привить себе оспу. Несколько дней спустя приказано мне было прийти к ее величеству говорить о сем пространнее. Тогда то благоугодно ее императорскому величеству было сказать мне, что она намерение предприяла привить себе оспу, как скоро я рассужу за благо, и прежде еще, нежели привита будет оспа его императорскому высочеству великому князю, что произвести в действо так же на мере уже положено. Я просил у ее императорского величества дозволения, чтоб быть мне в сем деле вспомоществуему от ее врачей, которых она к сему изволит означить и которым я объявлю без изъятия все, что касаться будет до способа лечения и до лекарств, употребляемых в сем случае. Ее императорское величество изволила на сие ответствовать, что она, совершенно зная свое сложение, будет в состоянии дать мне все нужные о том уведомления, что она намерена в сем деле положиться совсем на меня, повелевая мне при том не говорить о сем отнюдь никому. Обещался я повеленное исполнить, но признаюсь, что размышления мои о здравии ее императорского величества толико драгоценном, от которого зависит все благополучие сея великия империи, причиняли мне немалое беспокойство. По получении уведомлений о некоторых обстоятельствах к совершенному моему удовольствию, имел я счастие увидеть, что сложение ее императорского величества весьма здоровое и ко прививанию оспы очень способно. Однако ж для разных причин вознамерился я отложить прививание на некоторое время и весьма желал тем воспользоваться, чтоб привить сперва кому-нибудь, если можно сыскать таких же лет и сложения, как и ее императорское величество. Сын мой начал прививать оспу некоторым кадетам Морского корпуса. И хотя сначала оказывались обстоятельства прививателю несколько и неприятные, однако ж не видно было таких, кои бы хотя малейшую опасность от прививания оспы происходящую показывали. Между тем время, означенное для привития оспы ее императорскому величеству, приближилось, хотя еще и не было ни одного примера хорошего успеха. С крайним изумлением услышал я, что ее величество, не взирая на все мною сказанное, твердо предприяла исполнить свое намерение: и в самом деле 12 числа октября изволила мне приказать прийти во дворец в 10 часу ввечеру, где и привита была оспа ее величеству, и не примечено ни малейших знаков смущения. Сие действие содержано так тайно, что не было ни одного человека в городе, который бы хотя подозревать о сем начал. В понедельник поутру ее императорское величество изволила отбыть из города в Царское село, и я по высочайшему повелению туда поехал в тот же день.
Следующее описание содержит в себе достопамятнейшие примечания, во время болезни ее величества сделанные и сокращенные из обстоятельных повседневных о сем происшествии записок.
С восемь дней прежде привития оспы ее величество не изволила кушать мяса по вечерам, и в обед очень мало мяса кушала, да и то такого, которое легко желудок варит. В субботу 11 дня октября накануне привития оспы изволила принять 5 гран составленного ртутного порошка, который действовал по желанию.
Ночь следующую после привития почивала не очень хорошо, чувствовала боль летучую, так как бывает от простуды, и обращение крови в теле ускорилось. Обед в понедельник 13 октября был похлебка не очень крепкая, и то мало, вареной курицы немножко и несколько огородных овощей. После обеда почивала целый почти час, и сон сей весьма ободрил ее величество. Ввечеру была в хорошем состоянии и весела.
Во вторник 14 дня октября проводила ночь изрядно. В местах, где привита оспа, показались известные знаки заражения. Чувствовала невеликую боль под мышкою против самого того места, где ранка сделана для прививания оспы. Обед состоял из овсяной кашицы в похлебке без мяса. Ввечеру чувствовала дурноту в голове и в покоях казалось ей, что очень жарко, однако ж, выпивши стакан холодной воды, прошла и дурнота головная и чувствуемый жар. Ужин состоял в овсяной кашице.
В среду 15 дня октября почивала хорошо: дурноты головной не чувствовала и изволила говорить, что тягости в голове никакой нет. Боль под мышкою прошла, но в местах, где привита была оспа, больше рделось. Под вечер голова стала опять тяжела, но по некотором времени сделалось легче после прохаживания в холодном покое. Кушанье сего дни было такое же, какое и вчера.
В четверток 16 дня октября почивала хорошо. В голове во весь день по переменам тяжесть чувствовала, но притом в изрядном была состоянии и в расположении веселом. Ранки созревали, как надлежит. Идучи почивать, изволила принять 4 грана составного ртутного порошка, каков даван был и прежде. Пища сего дня совсем почти была такая же, как и вчера.
В пятницу 17 дня октября почивала ночью хорошо. Поутру приняла пол-унции Глауберовой слабительной соли, распущенной в теплой воде, что действовало по желанию, и день сей препроводила очень хорошо, но ввечеру в голове почувствовала беспокойство, руки и плечи немели и сон клонил. В обед покушала немного курицы с огородною овощью, по обыкновению. Ранки созревали гораздо приметно, и чрез увеличивательное стекло можно было ясно видеть и различать маленькие пупырышки.
В субботу 18 числа октября почивала ночью хорошо и думала поутру, что она совершенно здорова, но к полудню почувствовала дрожь, которой последовал жар лихорадочньй и беспокойство по всему телу, обращение же крови в теле гораздо ускорилось. Чувствовала также тягость и дурноту в голове, боль и онемение рук под мышкою и жаловалась спиною. Однако ж, проходившись в холодном покое, беспокойства в голове уменьшились. Кушать в сей день ее величеству не хотелось, и не кушала ничего, кроме немного овсяной кашицы в обед и в ужин. Руки в означенных выше местах еще больше рделись.
В воскресение 19 дня октября всю ночь дремала и засыпала, но сон много раз прерывался. Боль в голове и в спине продолжалась с лихорадкою. Несмотря на то, изволила встать с постели в обыкновенное время и прохаживаться в холодном покое, что много подало облегчения. Руки рделись гораздо больше, и ввечеру многие пупырышки, слившиеся вместе, показались кругом около ранок. Чувствовала великую тягость и сон очень клонил, для того и изволила пойти прежде обыкновенного времени почивать. Кушать весь день нимало не хотелось, и не изволила кушать ничего, кроме немножко чаю, овсяной кашицы и воды, в которой варены были яблоки.
В понедельник 20 числа октября почивала ночью нарочито хорошо и испарина была великая. Тяжесть и дурноту в голове чувствовала, однако ж в гораздо меньшем степени против прежнего: жаловалась слабостью, однако ж лихорадка уменьшилась. Сего дня поутру изволила принять пол-унции Глауберовой соли, распущенной в теплой воде, что действовало посредственно и великое облегчение подало. После сего во весь тот день чувствовала под мышкою онемелость, спина и ноги болели, а голове было гораздо легче. Ввечеру все припадки приметно стали получше. У ранок на руках много пупырышков показалось, и вкруг больше прежнего разорделось, также и на лице один пупырышек, а на кисти руки два появились. Обращение крови стало тише, и лихорадка почти совсем прошла. Сего дня ее величеству кушать вовсе не хотелось, немножко только похлебки с курицею вареною и чаю покушала.
Во вторник 21 дня октября худо ночью почивала, однако ж поутру никакой боли не чувствовала. Несколько оспин на лице и на руках весьма хорошего рода высыпалось, и лихорадка совсем исчезла. Кушала сладко немного курицы вареной, и вообще сей день препроводила в хорошем состоянии.
В среду 22 числа октября почивала хорошо. Поутру ее величество была в весьма изрядном состоянии. Сего дня ездил я по высочайшему повелению в Санкт-Петербург посмотреть, каков в своем здравии его императорское высочество великий князь, который недомогал летучею оспою. Ввечеру по приезде моем уведомился я, что кушанье сего дня было такое же, какое и прежнего дня, и что весь день ее императорское величество препроводила хорошо. Много других оспин появилосъ, и оспа совсем налилася по желанию к великому удовольствию.
В четверток 23 октября почивала очень хорошо; а поутру жаловалась только горлом. Пища была такая же, какая и вчера. В пятницу 24 октября почивала хорошо, но все горлом жаловалася. После обеда клонил сон больше обыкновенного и горло пуще болеть начало.
Во все сие время ее императорское величество с приезда в Царское село, видя усердные желания многих господ, приезжавших в Царское село зрети лице своей самодержицы, всемилостивейше на то снисходя, изволила всякий день выходить из внутренних покоев к ним и препровождала вместе с ними время до 8 часов вечера. Но в сей вечер изволила пойти от них в 6 часов и жаловалася очень, что горло внутри болит, и железы челюстные и снаружи окрепли и опухли. Осмотрев горло, приметил я с правой стороны язычка на железке оспинку, которая по вероятности причиняла некоторую часть боли чувствуемой, но большая часть боли происходила от простуды. Сысканные щели в обивке из дерева, сделанной по стенам около постели, утвердили сие мнение.
Горло полоскала морсом смородинным, в теплой воде распущенным, что тот же час принесло облегчение. Оспины со дня на день созревали с желаемым успехом, и сие продолжалось все равным образом.
В субботу 25 октября почивала очень хорошо. Боль в горле переставала, также и окреплость желез умягчалась, и к вечеру некоторые оспины из первопоказавшихся начали цветом темнее становиться.
В воскресение 26 дня октября почивала ночь весьма хорошо, боль в горле больше не беспокоила, твердость желез чуть можно было чувствовать. К вечеру большая часть оспин на лице темнее цветом стали.
В понедельник 27 числа октября ее императорское величество ночь препроводила преизрядно, изволила кушать немного курицы в обед и безо всякого беспокойства весь день пробыла. Все оспины цвет свой переменили в темноватый.
Во вторник 28 дня октября, будучи в совершенно хорошем состоянии, изволила принять пол-унции Глауберовой соли, которая действовала по желанию. Тогда уже вся болезнь прошла. Ее величество изволила всякий день ездить в карете прогуливаться на чистый воздух и 1 числа ноября возвратиться в Санкт-Петербург в совершенном здравии к великой радости всего города. Ввечеру ко приехавшим во дворец господам изволила выходить и принять от дворянства поздравление.
N В. До самого того времени, как оспа стала высыпать, ее императорское величество всякий день изволила вне покоев на чистом воздухе прохаживаться пешком по два и до трех часов. Мороз в те дни был от 5 до 6 степеней на тепломере реомюровом. В покоях теплота не простиралась более как от 12 до 14 степеней того же тепломера.
источник
В 1720-х англичане первыми из европейцев добыли в Турции секрет прививки от оспы, и после проверки на людях начали делать прививки избранным:
«. принцесса Уэльская, которой вариоляция уже была знакома, поспешила принять меры к скорейшему привитию оспы двум дочерям. Для безопасного достижения этой цели решено было произвести ряд предварительных опытов, сходных с теми, что два столетия спустя проводили в концлагерях нацисты, т. е. «на людях». Опыты были произведены 20 августа 1721 г. над приговоренными к смерти шестью преступниками доктором Майтландом в присутствии лейб-медика Сленсера и увенчались полным успехом, т. к. один из этих преступников, посланный в Гертфорд, где свирепствовала в то время оспенная эпидемия, «остался совершенно нетронутым болезнью». Точно так же безуспешной оказалась попытка привить оспу вторично одному из этих же подопытных заключенных. Затем оспопрививание сделали еще пяти сиротам Сен-Джемского прихода, результаты также были положительными. Тогда только приступили к этой операции на членах королевской фамилии.» источник
Получив такое преимущество — находясь в полной безопасности, можно уничтожать целые народы. Что англичане в 18 веке и делали с индейцами, подсовывая им зараженные оспой вещи и внедряя к ним больных оспой. Эпидемии очищали территории эффективнее, чем огнестрельное оружие.
Факт 1. Англичане к началу первой половины 18 века уже достаточно широко практиковали прививку от оспы, но только для избранных лиц, что позволило им безопасно для себя применять оспу как бактериологическое оружие массового поражения против индейцев Северной Америки, например, в 1763 году генералом Амхерстом:
В своем письме от 29 июня 1763 года, которое Амхерст адресовал полковнику Г.Буке, готовившему в Ланкастере экспедицию в помощь осажденному форту, генерал писал: «Возможно ли распространить эпидемию оспы среди племен восставших индейцев? Мы должны использовать любую хитрость, чтобы ослабить их». (Memorandum by Sir Jeffery Amherst, May 4, 1763, HBP, series 21634, 161. Цит по. Grenier J. First Way of War… P. 144).
тот самый генерал Джеффри Амхерст, командовавший в 18 веке английскими войсками в Северной Америке
Из письма генерала Амхерста от 16 июля 1763 года тому же полковнику Буке: «Ты должен сделать все возможное, дабы заразить индейцев с помощью одеял, также как ты должен использовать любой другой метод, ради искоренения этой отвратительной расы». (Bouquet to Amherst, July 13, 1763, ibid., series 21634, 215. Цит по. Grenier J. First Way of War… P. 145).
Сказано — сделано. Капитан С.Эквер во время переговоров 24 июня с двумя представителями (Сердце черепахи и Мамалти) осаждающих форт делаваров передал им два одеяла и носовой платок, принадлежавшие заболевшим оспой людям. (Anderson F. Crucible of War… P. 541-542). После этой цитаты некий защитник англичан, пытающийся всеми силам их отмазать, пишет буквально следующее: «Таким образом, нет никаких оснований приписывать генералу Амхерсту использование биологического оружия против индейцев. . неясно, связана ли эпидемия оспы с «подарком» Эквера. Хотя эпидемия оспы действительно бушевала среди индейцев весной-осенью 1763 года, безусловно ослабив их военный потенциал, нет никаких оснований связывать ее именно с переданными из форта Питт одеялами.» источник
Тогда эти действия не нормировались никакими международными законами. В войне все средства хороши, поэтому истинный джентльмен генерал Амхерст поступал со своими врагами так, как считал нужным.
Сразу возникает риторический вопрос — неужели больше никто и никогда не воспользовался таким чудо-оружием? Разумеется, таких примеров можно найти много, если не полениться погуглить.
Например, в январе 1788 года англичане основали первое поселение в Австралии – будущий Сидней, привозя туда на поселение заключенных из своих тюрем. Затем как по заказу «Вскоре после 1789 года среди аборигенов, населявших местность, непосредственно прилегающую к Сиднею, разразилась сильнейшая эпидемия оспы, в результате которой тысячи из них погибли.» via Это ж уметь надо довезти оспу в целости и сохранности до Австралии, когда плавание длится настолько долго, что переселенцы-каторжане в пути умирают от цинги, вызванной дефицитом витамина С, а для этого требуется не менее 2-3 месяцев.
Но в этой статье нас в первую очередь интересует эпидемия оспы в Москве 1771-72 гг., замаскированная под «эпидемию чумы».
Видимо совсем не случайно совпало, что вскоре после успешного применение англичанами оспенного бактериологического оружия массового поражения против индейцев весной и летом 1763 года, уже 1 сентября 1763 г. Екатерина-2 подписала манифест об учреждении в Москве «Сиропитального Дома» (потом переименован в Воспитательный дом), в котором с 1768 года проводились эксперименты на сиротах-младенцах по оспопрививанию.
Факт 2. В Петербурге в 1768 году прибывшим из Англии врачом Димсдалем по примеру Екатерины-2 произведены поголовные прививки от оспы. В этом же году в Москве начинаются подозрительные локальные эксперименты с прививками от оспы в Воспитательном доме на сиротах-«подкидышах».
Получив от родственной (родство через Глюксбургскую ветвь Ольденбургской династии) Ганноверской династии (см. Саксен-Кобург-Готская и Виндзорская) секрет прививки от оспы, Голштейн-Готторпская ветвь Ольденбургской династии под руководством и по примеру Екатерины-2 немедленно провела в 1768 году поголовное оспопрививание в Петербурге.
«По подсчетам Димсдейла только в Петербурге, не считая Москвы, куда он вскоре отправился по просьбе Екатерины II, инокулировались около 140 аристократов.
10 ноября оспу привили и Павлу Петровичу. А 17 ноября, накануне обнародования манифеста об объявлении Россией войны Оттоманской Порте, Екатерина II с удовольствием описывала в письме к гр. И. Г. Чернышеву результаты своей блестящей победы: «Ныне у нас два разговора только: первой о войне, а второй о прививании. Начиная от меня и сына моего, который также выздоравливает, нету знатного дома, в котором не было по нескольку привитых, а многие жалеют, что имели природную оспу и не могут быть по моде.» via (Разумеется, в войне с Турцией эпидемия оспы появилась под названием «чума»)
Аналогично англичанам, проводившим опыты на детях-сиротах Сент-Джеймского приюта, медики Екатерины-2 проводили опыты на младенцах-подкидышах в московском Сиропитальном (Воспитательном) доме.
Факт 3. В декабре 1770 года первые больные «язвой» появляются в военной гошпитали в Лефортово, что всего в пяти километрах выше по Яузе от московского Воспитательного дома. 
В 1768-74 гг. питерские Романовы-Ольденбургские ведут очередную войну с Турцией. Во время боевых действий в Молдавии и Валахии вспыхивает эпидемия будто бы «чумы», но мы-то сейчас понимаем, что это было очередное применение оспы в качестве оружия массового поражения и распространяли заболевание военные медики Екатерины-2.
Естественно, в открытую об этом никто не заявлял, поэтому и пишут что на медика Густава Орреуса была возложена борьба с чумой в Молдавии и Валахии, а в 1771 г. он был послан для той же цели в Москву via
Горелова Л.Е. из Московской медицинской академии имени И.М. Сеченова прозорливо пишет:
«Так, чума, не раз появлявшаяся на границах Российского государства, редко достигала внутренних районов, особенно Москвы и Петербурга. Исключением стала чума в Москве 1771–73 гг. Тогда русские войска вступили в Молдавию, где вспыхнула чума. Теперь можно только предполагать: была ли это случайность или специальная «бактериологическая диверсия» . Современники писали: «Мор распространялся как пламя, гонимое ветром». («Чума в Москве (1771-73 гг.)» Российский медицинский журнал).http://www.rmj.ru/articles/istoriya_meditsiny/Chuma_v_Moskve_1771-73_gg/
Судя по всему военные медики Екатерины-2 прекрасно понимали, что это никакая не чума, иначе обязательно хоть где-то был бы упомянут специальный защитный костюм «чумного доктора», хорошо известный ещё со средневековья:
Чума распространяется преимущественно через укусы различных блох, зараженных чумной палочкой и такой костюмчик очень хорошо подходит для защиты от них.
Но медики поступали совсем наоборот! В уже цитировавшейся статье Л.Е Гореловой читаем: «Будучи активным членом Комиссии для предохранения и врачевания от моровой язвы, Д.С. Самойлович испытывал на себе дезинфицирующее действие различных средств. А для того, чтобы доказать эффективность окуривания, о девал на себя одежду, снятую с погибших от чумы больных. » Что это, как не демонстрация своего иммунитета к оспе? Ведь иммунитета от чумы не было и такому бравому доктору было бы достаточно одного укуса чумной блохи. Но нет, все медики прекрасно пережили не одну эпидемию «чумы» и каждый опубликовал книжку, в которой доказывалось что это была именно чума. Вот такие живучие, писучие и вручие врачи подобрались.
Надо добавить, что не удалось обнаружить никаких признаков смертности от «чумы» не только среди врачей, «чума» были неподвластны также войска Екатерины-2, её сановники и прочие избранные. А вот народные массы прекрасно дохли от этой «чумы» как мухи от пестицидов.
Факт 4. 24 марта 1771 года Екатерина-2 издает в Петербурге указ об организации впервые в практике России кладбищ — специализированных мест массовых захоронений задолго ДО того, как в Москве распространилась эпидемия ;
Первым сделал вывод об эпидемиологической опасности появившегося в московской «военной гошпитали» заболевания профессор этого госпиталя К.О. Ягельский. В своем рапорте в московскую полицеймейстерскую канцелярию от 9 марта 1771 года он об этом писал так: «…из всех обстоятельств видно по прилипчивости к другим, и что от нея многие умирают, вредна, о сем никакого сумнения не имею, в чем и рапортую».
Все найденные источники утверждают, что эпидемия «чумы» в Москве вспыхнула летом 1771 года. В августе ежедневно умирали сотни людей, а в сентябре — уже около тысячи. Пик эпидемии пришелся именно на сентябрь-ноябрь, когда погибло около 40 тысяч человек из 60 тысяч, умерших за всю эпидемию.
То, что всего лишь через две недели после первого сигнала Ягельского уже был издан указ Екатерины-2 (или Сената?) от 24 марта 1771 г. об организации массовых захоронений, может свидетельствовать только об одном: Екатерине-2 дали сигнал о том, что «процесс пошёл» и она дала команду подготовиться. То есть рукотворный характер эпидемии оспы и тогда по понятным причинам маскировался.
Упомянутый указ от 24 марта 1771 г вообще-то знаковый – фактически с него должно отсчитываться начало кладбищенского дела в России. До этого в стране умерших хоронили рядом со своими домами (вот откуда традиция перед захоронением приносить умерших в дом), непосредственно в церквях или около них. По указу Екатерины-2 возбранялось хоронить умерших от чумы в черте города и повелевалось «отвести для них особые кладбища за городом и построить на оных на первый случай хотя бы небольшие деревянные церкви”.
В большинстве случаев о мартовском указе не упоминают вовсе, а точкой отсчета организации кладбищ считают указ Сената от 17 ноября 1771 года, появившийся одновременно с решением вопроса об отозвании Григория Орлова в Петербург (см. Факт 9). Хорошо было найти тексты указов и сравнить, ноябрьский скорее всего будет неким подведением итогов выполнения мартовского.
Так или иначе, факт организации Григорием Орловым впервые многочисленных специализированных кладбищ в Москве еще в сентябре-октябре 1771 года (см. Факт 8) подтверждает наличие у него четких инструкций и выполнение им мартовского указа.
Факт 5. В документах того времени вызвавшее эпидемию заболевание называлось не чумой, а «язвой» или «моровой язво й».
Диагноз «чума» появился только в изданных позже подозрительных трудах Самойловича, изданном на французском языке в Париже и Шафонского, изданном на русском языке, что для тех времен является единственным исключением для медицинских трактатов. Сочинением подобных трактатов хором озаботились и прочие вручие врачи — уже упоминавшийся Орреус, Ягельский и другие.
Факт 6. Прививка от оспы создает пожизненный иммунитет, хотя сейчас для надежности рекомендуют хотя бы одну ревакцинацию, а вот от чумы до сих пор надежной вакцины не создано, первую вакцину сделал Хавкин в начале 20 века.
Факт 7. Екатерина-2 без боязни отправляет в очаг эпидемии «чумы» своего фаворита Г.Г. Орлова и почти все свои отборные лейб-гвардейские войска, хотя никакой прививки от чумы тогда не было.
Иногда пишутЪ будто Екатерине-2 наскучил Григорий Орлов и она хотела от него избавиться таким образом. Допустим. Но интересно, какой извращённый ум сможет придумать причину направления Екатериной-2 на неминучую погибель своей главной опоры власти — сразу четырех лейб-гвардейских полков?
21 сентября 1771 г. «Видя прежалостное состояние г. Москвы, и что великое число народа мрет от прилипчивых болезней», Екатерина манифестом объявила о посылке в Москву «персоны, от нас поверенной», графа Григ. Григ. Орлова, избранного «по довольно известной его ревности, усердию и верности к нам и отечеству». Орлову давалась «полная мочь»; ему должны были повиноваться все учреждения, он «имел вход» в Сенат Московских департаментов, он знал волю императрицы, «чтоб прекратить, колико смертных сил достанет, погибель рода человеческого».
В день издания манифеста 21 сентября Орлов выехал в Москву и, несмотря на распутицу, 26 сентября был уже там. Граф Григ. Григ. сам «умолял» императрицу послать его в Москву. «Я согласилась, — писала Екатерина, — на такой прекрасный и усердный его поступок, хотя это мне и очень больно в виду опасности, которой он подвергается». Накануне отъезда Орлов имел разговор с лордом Каткартом: «Все равно, есть ли чума, или ее нет, — говорил он, — во всяком случае, он выедет на следующее утро; он давно с нетерпением ожидал случая оказать существенную услугу императрице и отечеству; он убежден, что главнейшее несчастие в Москве состоит в паническом страхе, охватившем жителей, и в беспорядке и недостатке правительственных распоряжений. » «Лучшее лекарство, — сказал Каткарт, — от панического страха есть вид человека бесстрашного».
Факт 8. Григорий Орлов с четырьмя гвардейскими полками пробыл в Москве всего 1,5 месяца, что вполне достаточно для завершения войсковой операции, но не самой эпидемии, которая продолжалась до 1772 года. За время его пребывания в Москве отмечена самая большая смертность «от эпидемии», созданы так называемые «исторические кладбища» Москвы.
Прежде всего Орлов объявил, что в Москве действительно свирепствует «моровая язва» (sic!)
Умерших хоронили на особых кладбищах особые служители и арестанты; кроме одежды и содержания, последним давалось обещание прощения. Орлов «определил всех без изъятия хоронить на кладбищах, а чтобы люди не ворчали, пока чтò, велел заготовить материал для постройки на этих кладбищах церквей».
Орлов считал необходимым дать заработок нуждавшимся: насыпали землю на кладбищах, создавали Камер-Коллежский вал, исправляли дороги и. разрушили почти всю южную стену Кремля с башнями.
Факт 9. Г. Орлов с победным рапортом вернулся в Петербург немедленно, без какого-либо карантина. 17 ноября 1771 года Сенат в Петербурге решил вопрос об отозвании Орлова, тот молниеносно прибыл в Петербург и 5 декабря уже рассказывал о своих подвигах. Московской «чумы» в Петербурге никто не боялся.
17 ноября в Московском Сенате слушался указ об отозвании Орлова и о назначения князя М. Н. Волконского, а 21-го граф Григ. Григ. выехал в Петербург, причем ему предстояло еще выдержать почти двухмесячный карантин пред въездом в столицу. Екатерина, однако, собственноручным письмом разрешила ему и сопровождавшим его ехать прямо в Петербург. Здесь ожидала его торжественная встреча: в Царском Селе, по дороге в Гатчину были воздвигнуты деревянные ворота с надписью, изображавшей его подвиг, и со стихом поэта В. И. Майкова: «Орловым от беды избавлена Москва». В честь его выбита медаль: на одной стороне портрет Орлова, на другой Курций, бросающийся в пропасть, и надпись: «и Poccия таковых сынов имеет». 5 декабря граф Орлов представил Совету отчет о своей деятельности в Москве.
10. Результаты полуторамесячной деятельности Г. Орлова в Москве были высоко оценены по канонам военных побед — в его честь выбита медаль с надписью «За избавление Москвы от Язвы в 1771 г.», в Царском Селе (совр. г. Пушкин) сооружены деревянные триумфальные ворота, впоследствии замененные мраморными, которые сохранились до нашего времени — так называемые Орловские или Гатчинские ворота. 
Медаль «За избавление Москвы от язвы 1771 г.» в честь графа Г.Г. Орлова
на аверсе надпись «граф Григорий Григорьевич Орлов Римской империи князь»
на реверсе по кругу «Россия таковых сынов в себе имеет»,
внизу «За избавление Москвы от Язвы в 1771 году»
Орловские или Гатчинские ворота в Царском селе (г. Пушкин)
на обращенной к Гатчинской стороне написано «Орловым от беды избавлена Москва»
на обратной стороне «Когда в Москве был мор и народное неустройство, генерал-фельдцейхмейстер граф Григорий Орлов по его просьбе получил повеление туда поехать, установил порядок и послушание, сирым и неимущим доставил пропитание и исцеление и свирепство язвы пресек добрыми своими учреждениями».
В память привития оспы самой императрице, а больше для рекламы оспопрививания по указанию Сената от 14 мая 1772 года была отчеканена мемориальная медаль, на лицевой стороне её погрудное изображение Екатерины II, а на оборотной — храма Эскулапа, перед которым лежит поверженный дракон. На переднем плане представлена во весь рост вышедшая из храма с детьми императрица, показывающая России рубцы от привития оспы на правой руке; слева от неё — чуть приотставший наследник Павел. Над всей этой композицией дуговая надпись: «Собою показала пример», под обрезом, внизу — «октября 12 дня 1768».
А чтобы никто потом не сомневался что была не оспа, а чума, много книжек издали, вот одна из них:
Титульный лист книги Афанасия Филимоновича Шафонского «Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 год, с приложением всех для прекращения оной тогда установленных учреждений» (М.: [Комиссия для предохранения и врачевания от моровой заразительной язвы,] Напечатано при Имп. Университете, 1775. [Издание 2-е. — СПб., 1787]).
Это скелеты жертв Чёрной Смерти в Восточном Смитфилде, Лондон. Учёные извлекли фрагменты ДНК бацилл бубонной чумы из их зубов. Учёные использовали полуразрушенные фрагменты, чтобы реконструировать полный генетический код смертоносной бактерии. Это первый случай, когда экспертам удалось успешно извлечь геном древнего патогенного организма. А историки верят книжкам. Ну-ну..
источник