К:Фильмы 1975 года
Ян-Майкл Винсент играет главного героя по имени Кэррол Джо Хаммер, который возвращается из Вьетнама, женится на симпатичной Джерри Кейн и решает продолжить бизнес своего отца (грузоперевозки) в Тусоне, штат Аризона. Взяв в рассрочку мощный тягач, он надеется честным трудом пополнять семейный бюджет, но вскоре обнаруживает, что времена изменились и грузоотправители коррумпированы и хотят, чтобы он попутно занимался контрабандой незаконно загруженных сигарет и игровых автоматов. Когда Хаммер отказывается перевозить такой товар, администраторы выражают ему полное недовольство подобным демаршем — ведь это может стать примером для других водителей, а в отместку в трейлер загружают навоз. Хаммер вынужден реагировать: он избивает грузчиков, — и с этого момента начинается непримиримая борьба героя с транспортной мафией, крышуемой продажными полицейскими.
Отказ Хаммера участвовать в махинациях нарушает налаженную схему перевозок, к тому же несговорчивый водила «плохо» влияет на других дальнобойщиков. Путём обмана, шантажа и насилия его пытаются заставить нарушить закон, но у Хаммера есть ружьё и желание навести порядок на «белой полосе».
Режиссёр Джонатан Каплан в этом фильме показывает жизнь американских дальнобойщиков, — как рыцари дорог борются против монопольного бизнеса и продажных политиканов. Часто они просто вынуждены перевозить незаконные грузы, — иначе работы не будет вообще. В фильме повествуется о тяжёлом труде водителей, о том, как они часто работают без перерывов, пытаются бодрствовать всю ночь за рулём. Кульминацией фильма становится эпизод, когда главный герой направляет свой грузовик на гигантский рекламный знак корпорации, которая заставила страдать его и других независимых водителей грузовиков. Машина разбивается, водитель попадает в больницу, а затем он и его жена «уходят в закат».
Грузовик, использовавшийся для съёмок фильма — белый с голубым тягач седельных автопоездов (фур) фирмы Ford, с названием «голубой мул». Это название написано на грузовике.
Съёмки проходили в городе Тусон и вокруг него, штат Аризона.
Фильм шёл в советском прокате в 1977 году. В 1980-е и 1990-е годы в России фильм распространялся на пиратских VHS-кассетах в авторских одноголосых закадровых переводах.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.
Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
источник